– И что же с ней стало? – спросила Яна, пытаясь разглядеть его глаза, скрытые пеленой дыма.
– Я знаю обо всем, что творится в этом доме, но только не о судьбе этой картины. Она пропала сразу после… после… ну вы и сами понимаете чего…
– Вы думаете, если ее вернуть…
– Знаете, милая Ясенька Евгеньевна, тогдашнее мое озарение вряд ли снизошло на меня просто так. Вообще «просто так» в жизни ничего не происходит. Даже самая маленькая мошка «просто так» не опустится вам на руку. Уж поверьте мне, старому Лису…
– Допустим, я верю, – кивнула Яна. – Но тогда ее, эту картину, нужно найти. Если вы, конечно, хотите уйти… из этого дома…
Лис обхватил согнутые ноги руками и подставил лицо розовым лучам заходящего солнца. Мелкие, выбеленные временем шрамы, почти незаметные в тени, проступили на его лице особенно четко.
Яна машинально протянула руку и прикоснулась к его лицу. Лис зажмурил глаза и повернулся к Яне.
– Ты веришь мне, – произнес он, не открывая глаз, – потому что веришь в меня…
Глава 14
О том, как Яна нашла на подушке венок из одуванчиков. – Как Павлик познакомился с бабой Зоей и Ленечкой и что из этого вышло. – Свинина в вине и разговор о кулинарных способностях. – О том, почему Яна рассорилась с Ольгой. – Завтрашний день, или Мир для двоих
Яна открыла глаза. Сквозь щели между задернутыми шторами, как ростки, взрезающие подошву асфальта, пробивались солнечные лучи. По яркому, обжигающему глаза свету Яна догадалась, что проспала утро и, возможно даже, начало дня. Телевизор тихо бубнил о чем-то своем, а за окном раздавалось птичье пение. Яна сладко потянулась, подумав о том, как все-таки здорово хорошенько выспаться и проснуться, ни о чем не беспокоясь. Хотя они с Лисом досиделись почти до утра и долго еще проговорили, она совершенно не чувствовала усталости. А главное, совершенно не помнила того, что ей снилось.
В комнату тихонько поскребся Ганс, которого Яна выгуляла перед самым рассветом. Повернув голову к двери, она почувствовала, что ее щеку щекочет какая-то трава. Яна пригляделась и увидела венок из одуванчиков, самый настоящий венок, сплетенный чьей-то заботливой рукой, и Яна даже знала, чьей именно…
Ганс зашел в комнату и покосился на хозяйку, приподняв в знак удивления левую бровь: она сидела на кровати с распущенными волосами, в белой ночной рубашке и венке из одуванчиков. Лицо у нее при этом было абсолютно глупым и рассеянным – если последнее Ганса не очень-то удивляло, то первое он наблюдал редко. И вдруг он понял, точнее, почувствовал – непонятно чему, но она радуется. Она счастлива.
– Иди ко мне, Гансушка… – подозвала Яна удивленного пса. – Ну как я тебе – нравлюсь?
Если бы Ганс был человеком, он бы утвердительно мотнул головой, но, поскольку он все-таки был хоть и очень умной, но собакой, ограничился тем, что подошел к хозяйке, положил передние лапы ей на колени и облизал лицо.
Холодильник снова порадовал Яну девственной чистотой и пустотой. Сварив Гансу кашу, которая просто не имела права не подгореть, она оделась и заглянула в кабинет. Лис сидел с трубкой в зубах и листал Яниного Ибсена.
– Проснулась, Ясенька? – ласково, как ребенку, улыбнулся он ей.
– Проснулась, – кивнула Яна, лукаво прищурившись. – Спасибо за венок. Это самые роскошные цветы, которые я получала от мужчин.
– Да будет тебе… Только ты не засушивай его, бога ради, – попросил Лис.
– Почему это?
– Не хочется остаться в твоей памяти венком из мертвых цветов…
– Что значит – остаться в памяти? – шутливо насупилась Яна. – Вообще-то я не собираюсь с тобой расставаться.
– Тогда и подавно не засушивай, – улыбнулся Лис, закрывая книгу. – Ты ведь и без него запомнишь это утро, этот венок и старого Лиса, который все еще может делать глупости, о которых потом будет жалеть…
– Я всего лишь зашла сказать, что иду на рынок. Странная штука: денег почти не осталось, мне нечем платить за дом, а я радуюсь, как дите малое… Меня Ольга частенько так называет. Наверное, она права…
– Нет, не права, – покачал головой Лис и поглядел на Яну с такой нежностью, что на секунду она почувствовала себя комком сладкой ваты в жаркий летний день. – Ты – очаровательное, восхитительное, прекрасное дитя. И еще одно… Я решительно прошу тебя не беспокоиться о деньгах, поскольку вопрос этот я почти уже уладил. Леонид Матвеич обещал сделать сегодня то, о чем я его попросил.
– Что ты имеешь в виду? – насторожилась Яна.
– Ничего такого, что могло бы огорчить мою милую девочку. Я отдал ему кое-что из семейных украшений, которые, на наше с тобой счастье, здесь остались… Он продаст их и выручит сумму, которая тебе так необходима.
– Не стоило, – пробормотала Яна, не зная, огорчаться ей или радоваться. – Мне как-то… неловко…
– Неловко мышке в мышеловке, как говорит ваша баба Зоя, которая, к слову, отчего-то всегда меня недолюбливала, хоть и ни разу не видела воочию…
– Она говорит, что здесь «гематогенная» зона, – засмеялась Яна. – Ты для нее – вроде злого духа. Не обижайся, она хоть и ворчит, но хорошая по-своему.
– Ты уж прости меня, Ясенька, но я ни разу не видел хороших людей, которым бы Леонид Матвеич не приглянулся. По отношению к нему можно запросто судить о том, чисты эти люди или полны скверных помыслов. Леонид Матвеич – наивнейший человек, у которого нет камня за пазухой…
– Согласна, – кивнула Яна. – Но Леня – бомж. Человек без определенного места жительства. Без дома. Без прописки. Люди не любят таких неприкаянных, ждут от них подвоха. Вот и баба Зоя – не исключение.
– Да пусть ее, вашу бабу Зою… Если тебе позволит твой тощий кошелек, купи недорого вина, – знаю, что моя девочка его не пьет, потому, предупреждая ее вопрос, отвечаю: оно необходимо мне для свинины, которую я тоже прошу тебя найти. А уж если тебе удастся раздобыть небольшую головку сыра и – молчу о трюфелях – каких-нибудь грибов, это будет просто великолепно. Я готов перевернуть сегодня горы, так что заняться ужином мне не составит труда… Только возвращайся скорее, Ясенька… Для меня даже минута, проведенная без тебя, кажется вечностью. Уж я-то знаю, что такое вечность, поверь мне, старому Лису…
Яна долетела до станции, влетела в супермаркет, вылетела из него с бутылкой вина и полетела на рынок. Вылететь с рынка не получилось – крыльями, отягощенными тяжелыми сумками, махать было сложнее. Зная о своей природной неуклюжести, Яна решила поехать на маршрутке: так, по крайней мере, есть хоть какая-то гарантия, что вино она довезет до дома в целости и сохранности.
На остановке, которая находилась через дорогу, напротив рынка, Яна заприметила знакомые лица: бабу Зою и Леню. Со стороны можно было подумать, что они оживленно беседуют, но Яна прекрасно знала – эти двое выясняют отношения. Шут, Ленин пес, озабоченно крутился вокруг хозяина и вредной бабки, которая то и дело размахивала пухлыми руками перед его носом.
