Пробежка заняла у него привычные полчаса. Собаки – немецкая овчарка Барс, бультерьер Джек-Рассел и цверг-пинчер Митяй, как обычно, сопровождали его, семеня по беговой дорожке, время от времени перебраниваясь и кусая друг друга за ноги. Самым большим подарком, думал Леонид, стало бы бесследное исчезновение «Нади» из его квартиры. Однако его ждало глубокое разочарование.
– Я приготовила яичницу! – раздался веселый голос из кухни, не успел Леонид захлопнуть за собой дверь. Эта фраза прозвучала настолько неожиданно, что он едва не прищемил хвост Митяю, и пес, подняв кверху умную морду, обиженно посмотрел на хозяина.
– Бекона у тебя в холодильнике не нашлось, зато я обнаружила шампиньоны и помидоры!
Это она говорила, стоя уже в коридоре. На девушке красовалась его клетчатая рубашка, спускающаяся ниже колена и смотревшаяся на ней как платье, его тапки, а поверх она нацепила неизвестно где выкопанный фартук с цветочками на карманах! Картины хуже этой Леонид и представить себе не мог, а счастливая улыбка на свеженьком личике довершала удручающую картину. Господи, сколько же ей лет? Вроде бы она говорила, что тридцать два, но сейчас «Надя» выглядела на двадцать три, и Леонид мгновенно ощутил себя педофилом.
Пока он снимал кроссовки, девушка присела на корточки и принялась оглаживать собак. Похоже, этот процесс доставлял ей и псам обоюдное удовольствие, потому что Леонид сумел незаметно проскользнуть в ванную, а девушка этого даже не заметила. Принимая душ, он лихорадочно размышлял над тем, как бы поскорее выпроводить ее из квартиры, а главное, не получить вечером обратно.
– Садись, – по-прежнему улыбаясь, сказала «Надя» и ловко перекинула бóльшую половину яичницы из сковородки на плоскую тарелку, единственную в его холостяцком хозяйстве. Все в доме Леонида имелось в единственном экземпляре. Ни сервизов, ни наборов – только единичные, штучные вещи. Иногда это представляло настоящую проблему, так как и отечественная, и зарубежная промышленность прямо-таки помешана на цифрах «два», «четыре» и «шесть»: четыре бокала для шампанского в наборе, шесть чайных чашек… «Наде» пришлось взять себе глубокую тарелку – ту, что Леонид обычно использовал для супа, когда ему случалось приготовить себе нечто в этом роде.
Яичница оказалась недурна – у девушки определенно есть способности в кулинарии, однако это еще не повод задерживать ее в своей жизни, ведь Леонид весьма неприхотлив в еде!
Собаки, как водится, несли вахту вокруг стола, но слегка поодаль, словно говоря: нет, мы ничего не выпрашиваем, но, если вдруг тебе, хозяин, придет в голову здравая мысль бросить нам кусочек-другой, то мы, разумеется, не откажемся!
– Ну как?
Ее темно-серые глаза умоляюще глядели в его, непроницаемо-черные.
– Отлично!
Отвечать пространно означало затягивать разговор, находить общие темы, обсуждать их и имитировать близость, которая бесследно пропадает с приходом утра.
– Я заметила, что ты покупаешь для собак «Пронатюр»?
Это не был вопрос: «Надя» всего лишь констатировала факт наличия собачьего корма в кухонном шкафу. Поэтому Леонид просто кивнул.
– Я читала, что животных лучше кормить человеческой едой… то есть, нужно варить им кашу с мясом и овощами, потому что тогда они получают все необходимые витамины и микроэлементы. Зато от корма у собак развивается привыкание, они на него «подсаживаются», как наркоманы, не говоря уже о различных почечных заболеваниях.
Великолепно – она пытается разговаривать на темы, которые, как она считает, могут быть ему интересны! Нет уж, Леонида на эту удочку не поймать: сначала мы говорим о собаках, спорте и автомобилях, а потом, плавно и незаметно, темы бесед переходят на шубки, бытовую технику и детей. Поэтому он не счел нужным каким-то образом реагировать на «Надину» реплику и продолжал деловито двигать челюстями. Видя, что разговор не клеится, гостья опустила глаза и занялась своей порцией. Леонид исподтишка изучал ее лицо в ярком свете утреннего солнца, беспощадно бьющего в кухонное окно, выходящее на восток. Нет, она, пожалуй, ничего – вполне симпатичная, хоть и не красавица. Похожа скорее на мальчишку-подростка, чем на женщину-вамп, какие обычно привлекали Леонида больше всего. С ними легче: они понимают, что значит ночное одиночество. Это значит, что утром нужно убираться вон, а не готовить яичницу с грибами и не рассуждать о том, чем кормить собак. Женщины-вамп знают, что этот образ сохраняется лишь до восхода, а потом нужно забирать манатки и уползать подальше, чтобы никто не увидел, сквозь три слоя грима и краски, как на самом деле выглядят их лица при свете дня. «Наде» бояться нечего: ее веснушки он видел и раньше, и они только добавляют шарма. Кожа хорошая, гладкая, очень светлая. Полные губы, широкие скулы… Если подумать, лицо монголоидного типа, хотя в глазах нет ни намека на раскосость возможных азиатских предков.
– Ты доктор, да? – спросила между тем «Надя»… Черт, надо бы, наверное, все же выяснить ее настоящее имя. С другой стороны – стоит ли? В любом случае они больше не увидятся.
– Патологоанатом, – спокойно ответил он. Они впервые встретились в больнице, причем в той, где работала Агния Смольская. Он приезжал за заключением Армена Багдасаряна по пациенту Свиридину: так как Олег Шилов получил «подметное письмо», Лицкявичус решил, что Свиридина также стоит приплюсовать к пациентам, проходящим по делу об убийствах – так, на всякий случай. Девушка видела его в белом халате. Леонид помог ей найти нужный кабинет, и она вполне могла принять его за практикующего врача.
– Правда? – зрачки ее глаз удивленно расширились, но она не выглядела напуганной. Жаль, обычно это помогает: девицы считают, что люди профессии Леонида – исключительно извращенцы-некрофилы. Имея также диплом врача нетрадиционной медицины и остеопата (мама всегда учила, что, чем больше у тебя бумажек, тем лучше), он никогда не скрывал, что работа с покойниками привлекает его гораздо больше, чем с живыми пациентами.
– И тебе это нравится?
– Ага, – кивнул Леонид. – Творческая работа.
– Творческая? – озадаченно переспросила «Надя». – И что же в ней такого творческого?
– Ну, разве не интересно узнать, от чего на самом деле умер человек? – пожал он плечами. – Иногда истинная причина смерти скрыта от глаз, но его родственникам, к примеру, не все равно.
– Ты прав, извини, – пробормотала «Надя», отводя глаза. – Это действительно очень важно!
Леонид пристально посмотрела на нее. Издевается? Да вроде бы нет.
Выпив чашку кофе, он поднялся.
– Тебе на работу не надо? – поинтересовался он.
– У меня свободный график, – улыбнулась «Надя». – Я тебе говорила, помнишь?
Да, кажется, что-то такое было: вроде бы она дизайнер по интерьерам?
– Я сейчас уйду, ты не волнуйся, – продолжая улыбаться, добавила она. – Во сколько сегодня заканчиваешь?
Леонид потерял дар речи: вот оно! Разговор тек именно в том направлении, которого он так боялся, и ему вдруг показалось, что он застрял в болоте и постепенно погружается все глубже и глубже.
