– И кем же он являлся?
– Вроде бы мальчик из хорошей семьи.
– Да, с такими как раз больше всего проблем.
– У родителей с ним были не самые близкие отношения.
– Подростки!
– Точно. Парень шлялся где-то по ночам, с кем общался – неизвестно.
– Наркотики?
– Судя по отчету патолога – обычный «клубный» набор, но парнишка не был отъявленным наркоманом. И, боюсь, вот тут-то у нас и начнутся настоящие неприятности!
– Кажется, до меня начинает кое-что доходить, – закивал Андрей. – Пока речь шла о бомжах, это никого особенно не задевало, но новая жертва – ребенок из благополучной семьи, и это означает…
– Панику! – прервал его Артем, воздев палец к потолку. – Панику это означает – вот что. Только представь себе, как раздухарятся СМИ – такая классная тема! Они уже подсуетились и взяли интервью у родителей погибшего, – сюжет недавно прошел на нескольких телеканалах. Народ станет бояться на улицу выходить, все начнут по домам прятаться и, чуть что, звонить в полицию с сообщениями о том, что их сосед, приятель или родственник – вампир, понимаешь?! А если еще вообразить, какое количество «бдительных» граждан решат взять дело в свои руки и примутся вгонять осиновые колья в сердца «подозреваемых»…
– От картины, изображенной твоей «кистью художника», Артем Иванович, прямо-таки дрожь пробирает! – передернул плечами Андрей, словно ему и в самом деле стало холодно.
– Ну так – Верещагин отдыхает! – согласно хмыкнул майор.
– Так чего же ты хочешь от Кадреску?
– Хочу, чтобы он придумал для меня другую причину смерти парнишки.
– Придумал?
– Ну, не «придумал», конечно, но помозговал бы – как такое могло произойти? С Егорычем вести беседы бесполезно: он обложился какой-то литературой экзо… энцо…
– Эзотерической? – подсказал Андрей.
– Во-во, этой самой, и читает ее, да еще и цитирует мне оттуда про всякую нечисть – тьфу, даже говорить противно!
– Да, тяжело тебе приходится, – посочувствовал ему Андрей.
– Врагу бы такого не пожелал! Вот потому-то мне и нужен Леонид. Беда в том, что на данный момент в моем распоряжении нет ни одного тела, и ему придется иметь дело лишь с отчетами своих коллег. Эх, если бы мы не поторопились с теми трупами бомжей и если бы парня не отдали предкам…
Артем выглядел таким уставшим и раздосадованным, что Андрею захотелось хоть как-то его утешить.
– Я тебе вот что скажу, – произнес он уверенно, – если для происходящего существует какое-либо логическое объяснение, Кадреску его отыщет!
* * *
Квартира Павла Кобзева всегда вызывала у меня острое недоумение, слишком уж казенный вид она имела. И дело не в том, что его апартаментам недоставало уюта – совсем напротив, интерьер выглядел вполне симпатичным, но лишенным индивидуальности. Наверное, пациентам… здесь приятно и комфортно – модернистский стиль, современная живопись на стенах, приглушенное освещение, создаваемое спрятанными в потолке крошечными лампочками, – все это создает атмосферу, располагающую к откровенности, что совершенно необходимо для успешных сеансов психотерапии. Однако мне почему-то казалось, что у Павла где-нибудь должно быть другое «гнездышко» – личное, только для него одного. Я знала, что он «счастливо разведен» – этот термин придумал сам Кобзев, обозначая ситуацию, когда после бракоразводного процесса обе стороны не пострадали морально и материально и, не имея претензий друг к другу, продолжают общаться в дружеской манере. Я также в курсе того, что Павел, человек отнюдь не бедный, оставил жене квартиру и обеспечил жильем детей. Тем не менее меня не оставляет мысль о том, что Кобзев не из тех, кто станет жить там, где работает, особенно учитывая контингент, который к нему захаживает. Конечно, в большинстве своем его клиенты, вернее пациенты, – народ адекватный и «обремененный» большими деньгами, и все же в практике психиатров принято избегать чересчур близкого общения с больными. Излишняя привязанность пациента к психиатру вызывает зависимость, и, соответственно, если пациент неуравновешен и склонен к насилию, врач не может чувствовать себя в безопасности. Именно поэтому в этой квартире нет ничего личного – ни фотографий семьи, ни вещей, которые могли бы выдать какие-либо индивидуальные пристрастия Павла. Вместо них – несколько встроенных аквариумов, призванных вызывать у клиентов состояние расслабленности и умиротворения, мягкие диваны неправильных форм с обивкой пастельных тонов, под цвет штор, и ослепительная чистота повсюду: к Кобзеву трижды в неделю приходит женщина, поддерживающая порядок в квартире.
– Присаживайтесь, Агния, – улыбаясь сквозь усы, предложил мне Павел, ставя на низенький журнальный столик серебряный поднос с чашками кофе и неизменной бутылочкой коньяка. Именно Павел приучил меня к этому крепкому напитку, ведь до него я пила только сухие красные вина и шампанское, а Кобзев убедил меня, что коньяк – благородный напиток, обладающий неповторимым вкусом (если, разумеется, он настоящий и дорогой).
Я последовала приглашению, с удовольствием ощущая, как мягкий диван нежно обволакивает мое уставшее за день в операционной тело. Павел плеснул мне в кофе немного коньяку, и я с наслаждением пригубила горячий напиток. Признаюсь, я ожидала, что Кобзев заговорит первым, но он почему-то тянул, как заправский инквизитор, и я не выдержала:
– Значит, Денис все-таки вам позвонил?
– Как ни странно, да, – кивнул Павел. – И сам попросил о встрече.
– И?
Кобзев ответил не сразу.
– Вы правильно сделали, что уговорили Дениса связаться со мной, – сказал он наконец. – Такие, как он, редко обращаются за помощью к специалистам, полагая, что с ними все в порядке, а потом…
– Что – потом? – задала я вопрос, так как Павел не закончил фразу. – Это что, серьезно?
– Человеческая психика, Агния, такая вещь – серьезнее некуда. У вашего парня проблемы, хотя это и не совсем моя область.
– Что вы имеете в виду?
– Вам знаком термин «адреналиноголик» или адреналиновый маньяк?
– Что-то такое слышала… где-то, – пробормотала я, судорожно пытаясь собрать воедино крупицы информации, которую когда-либо слышала по данному вопросу. – Это, если не ошибаюсь, человек, увлекающийся экстримом, да? Его психика требует постоянной встряски?
– Ну, не совсем… Понимаете, Агния, проблема куда глубже, чем кажется на первый взгляд. Арчибальд Харт, известный психиатр, считает, что адреналиновая зависимость имеет не психологическую, а химическую природу. Вещество, вызывающее адреналиновую зависимость, производится самим организмом. Гормон адреналин и комплекс других соединений, попадая в кровь, вызывают у человека состояние, которое можно определить, как «кайф». В результате – невероятный прилив энергии, обострение чувств и способностей, при одновременном снижении чувствительности к боли – физической и душевной.
