– То есть, – продолжала гнуть свою линию я, – Васильева все равно умерла бы, поставил ли бы Роберт «Зиммер» или «СПАН»?
– Да.
Не знаю, почему, но я почувствовала огромное облегчение. Однако Олег тут же снова вернул меня в состояние стресса.
– И еще меня волнуют анализы пациентки, – сказал он.
– Что-то не так?
– Да в том-то и дело, что все так! – развел руками Олег. – Ни малейшего намека на повышенную свертываемость крови… Если верить Багдасаряну, то причиной смерти стала массированная ТЭЛА, но анализы, предоставленные Робертом, в полном порядке!
– Но ведь Багдасарян сказал, что все могло произойти и без видимых причин, – заметила я. – Ты же и сам знаешь, это случается…
– Не слишком ли много случайностей? В общем, мне это не нравится, и я не удивлюсь, если адвокат, нанятый Васильевыми, нароет что-нибудь. Так что, если ты что-то знаешь, лучше скажи сейчас.
– Ничего я не знаю, – ответила я. – Во всяком случае, ничего такого, что могло бы объяснить смерть Розы Васильевой.
– Ладно, не злись, – примирительно сказал Олег, накрывая мою ладонь, лежащую на столе, своей. Его рука была жесткой и теплой, и я не упустила случая переплести свои пальцы с его. – Просто нам всем сейчас придется нелегко, и надо быть ко всему готовыми. Я не собираюсь афишировать эту нелепость с протезом – в конце концов, это не имеет отношения к смерти пациентки, но, боюсь, за нас возьмутся всерьез, и тогда объяснений не избежать. Роберту придется выдумать что-то правдоподобное, потому что даже я не верю в то, что он ошибся. Моей задачей является защищать своих людей, и Роберт, как это мне ни неприятно, тоже к ним относится, но я могу делать это лишь до тех пор, пока не сомневаюсь в их правоте. Я не стану покрывать Караева, если окажется, что он что-то недоговаривает. И тебе не советую, – добавил он, крепко держа мои пальцы в своих.
Меня трясло до конца ужина, и я с трудом заставила себя закинуть в рот пару ложек салата. Зато выпила больше обычного. Голова стала тяжелой, но, по крайней мере, мне немного полегчало.
* * *
Утром я получила извещение о денежном переводе и никак не могла взять в толк, что с ним делать. В обеденный перерыв, накинув шубу, я перебежала через дорогу в ближайшее отделение сбербанка. Я сунула извещение в окошко, и усталая девушка спросила меня монотонным, как у православного священнослужителя, голосом:
– Какую сумму будете снимать?
– А сколько там? – поинтересовалась я.
Девушка полезла в компьютер.
– Восемьдесят пять тысяч, – ответила она. – Так сколько?
– Погодите, а можно выяснить, кто перевел деньги на мой счет?
– К сожалению, нет, – покачала она головой. – Информация отсутствует – вероятно, отправитель пожелал остаться неизвестным. Вы будете снимать деньги или нет?
– Нет, – ответила я и отошла от окошка.
Как это понимать? У меня нет богатых родственников, и никто не мог отвалить мне такую сумму за здорово живешь! Почему отправитель не назвался? Может, произошла какая-то ошибка? Мама рассказывала, что одной из ее приятельниц однажды перечислили огромную пенсию. Старушка решила, что это – та самая долгожданная прибавка, обещанная по телевизору президентом, и на радостях накупила бытовой техники. А потом выяснилось, что произошел сбой в компьютерной системе банка, и деньги перевели на счет бабули, хотя предназначались они другому адресату. Банк потребовал вернуть деньги. Возможно, я вляпалась в такую же историю. Тогда ни в коем случае нельзя трогать эту сумму, ведь в любой момент ошибка может обнаружиться!
Все еще пребывая в задумчивости, я едва избежала «лобового» столкновения с Павлом в коридоре, ведущем на наше отделение.
– Что ты здесь делаешь? – удивленно спросила я вместо приветствия.
– На самом деле, Агния Кирилловна, я шел с вами поговорить, – неловко переминаясь с ноги на ногу, сказал парень. – Можно?
Я взглянула на часы: до операции с Шиловым оставалось около сорока минут, и я вполне могла уделить ординатору Роберта немного времени.
– Дело в том, – начал Павел, когда мы устроились за одним из столиков в пустом буфете на первом этаже, – что я попросил о переводе в другую больницу.
– Уходишь? – изумилась я. – Мне казалось, что тебе нравится у нас работать.
– В том-то и дело! После того, что произошло между мной и Олегом Валентиновичем… Понимаете, как я мог оставаться? Роберт Альбертович одобрил мое решение, между прочим!
Еще бы он не одобрил! В свете происходящего Роберту только на руку, если бы один из тех, кто невольно выдал его махинации с инъекциями синовиальной жидкости, оказался подальше от нашей больницы.
– Ну а я-то чем могу помочь? – спросила я. – Если ты уже принял решение…
– Я передумал! – быстро сказал Павел и посмотрел на меня глазами больной собаки. Глаза у него… В общем, мальчик мне всегда нравился, и сходство с Дэном еще больше способствовало возникновению теплых чувств по отношению к молодому ординатору. – Видите ли, с тех пор как Роберта Альбертовича отстранили от операций, я несколько раз ассистировал Шилову.
– Неужели? И что случилось такого, повлиявшего на твое решение?
– Шилов – классный хирург, – ответил парень. – Наверное, самый лучший из всех, кого я знаю. Он так работает… Знаете, как… скульптор, что ли? Если, конечно, можно сравнивать. Я надеюсь, что когда-нибудь смогу стать таким же, как он, а для этого мне просто необходимо остаться здесь, понимаете?
Мне приятно было услышать оценку работы Олега от того, кто и в самом деле знал в этом толк.
– Шилов относится к тебе предвзято? – спросила я. – После того скандала?
– Да нет, я не заметил, – пожал плечами Павел. – Он даже дал мне «порулить»… В смысле, Роберт Альбертович никогда не допускал меня непосредственно к работе, а Олег Валентинович дал попробовать, что это такое… Но я ума не приложу, что делать с моей просьбой о переводе?
– Отзови ее, – посоветовала я. – Скажи, что передумал, – это нормально.
– Вы так считаете? – с надеждой в голосе спросил он.
– Разумеется, даже и думать нечего!
– Но я уже сказал Роберту Альбертовичу, что ухожу…
– Послушай меня, Паша, – сказала я твердо. – Это твоя жизнь и твоя карьера. Если ты полагаешь, что можешь многому научиться у Шилова, то никто не может тебе в этом помешать, и даже Роберт Альбертович не имеет права указывать, что делать и чего не делать, усек?
– Все сочтут меня невротиком, принимающим решения и тут же их меняющим, – тоскливо произнес Павел.
– А ты наплюй, – посоветовала я. – Когда получишь лицензию на эндопротезирование, сможешь ответить им действием. Караев никогда не подпустил бы тебя к работе, а Шилов, судя по всему, видит, что у тебя талант.
