– Но ведь они общаются, насколько я знаю? По крайней мере, мне всегда так казалось…
– Значит, они все-таки учились вместе?
– Вы задаете странные вопросы, – заметил Жаров, внимательно глядя на меня. – Говорите, что Караев просил вас разыскать Леньку, но не уверены, что они вместе учились?
– Ладно, ваша взяла! – вздохнула я. – Роберт меня ни о чем не просил, просто я увидела фотографию в одном старом альбоме, и она показалась мне… А информация о том, учились ли вы вместе, – секретная? Вы не можете мне просто сказать – да или нет?
– Очевидно, вы уже поняли, что ответ – да. Дальше что?
– Я хотела бы узнать, почему фамилии Демченкова нет в списках выпускников?
– Потому что он и не выпускался, – ответил Жаров.
– Его отчислили за неуспеваемость?
– Почему – отчислили? – удивился мой собеседник. – Ленька всегда хорошо учился. Только вот к третьему курсу он понял, что врач из него не получится.
– Почему?
– Он боялся крови. Даже в прозекторской чувствовал себя не в своей тарелке, в обморок падал… Это его папаша, тоже врач, хотел, чтоб Ленька в медицину пошел, а его все в бизнес тянуло. Кажется, у него что-то получилось: я слышал, у Демченкова дела идут ничего себе?
– Это точно, – кивнула я. – А в каких отношениях были Демченков и Роберт Караев?
– Так дружили они – с первого курса, – пожал плечами Жаров. – Прямо неразлейвода приятели! Но я все рано не понимаю, почему вас это так интересует? Что-нибудь случилось с кем-то из них?
– Извините, я не могу сказать, – ответила я. – Мне просто нужно было знать. Но они оба в порядке, – добавила я, заметив выражение недоверия на лице Жарова. – Спасибо за беседу.
И я поспешила поскорее уйти, чтобы он не начал задавать новых вопросов. Наверное, мне следовало лучше подготовиться к встрече с бывшим сокурсником Роберта, но у меня в таких делах опыта нет, а потому все приходится сочинять на ходу. Что ж, в следующий раз буду умнее!
* * *
– Ну и что? – спросила Лариска, когда я выложила ей результаты своего расследования.
Мы сидели в ее машине и трескали беляши, купленные подругой у станции метро, – мама убила бы меня за это! Она считает, что мясо в беляшах прежде гавкало и мяукало, а не мычало и блеяло, а потому ни мне, ни Дэну не разрешалось есть такую пищу – по крайней мере, на виду у мамы.
– Они знакомы, это ты выяснила, – продолжала Лариска с набитым ртом. – И что с того?
– А то, что Демченков зачем-то скрывает свое знакомство с Робертом!
– Может, он просто не сообразил, о ком ты говоришь? Так бывает, слышишь фамилию…
– Ну да, разумеется, ведь «Роберт Караев» – чертовски распространенное словосочетание, верно? – разозлилась я из-за Ларискиного упрямства. – Особенно вкупе с тем, что он является хирургом-ортопедом!
– Ладно-ладно! – Руки Лариски взлетели в защитном жесте, словно она боялась, что я вот-вот наброшусь на нее и растерзаю. – Допустим, он понял, кого ты имеешь в виду, но по какой-то причине решил сделать вид, что это не так. Возможно, причина эта никак не связана с тем, что интересует тебя? Может, они поссорились? Столько воды утекло со времен института… Кроме того, не забывай, что пути Роберта и этого Демченкова давно разошлись: один работает по специальности, а другой ударился в бизнес – людей разводят и меньшие различия!
Возможно, в чем-то моя подруга и была права, но я просто не могла принять ее точку зрения, потому что мне не давала покоя мысль о большом количестве совпадений в этом деле. Во-первых, смерть Розы Васильевой – допустим, она умерла от естественных причин, и это доказал Багдасарян, так что придраться тут не к чему, за исключением подмены анализов Робертом. Заметь он, что анализ на протромбин отсутствует в предоставленном пациенткой списке, Роза могла бы остаться жива – но возможно, и нет, потому что, как нам известно, смерть от ТЭЛА может наступить внезапно даже при условии, что проведены все профилактические мероприятия. Но есть еще протез – не «Зиммер», как положено, а «СПАН», и это – полная загадка. Детские оправдания Роберта по этому поводу никак нельзя принимать всерьез, особенно потому, что я прекрасно знаю Караева: он не такой человек, который может позволить случайности вмешаться в его жизнь! Он привык контролировать все и вся, и хотя, конечно, мог не заметить отсутствия одного-единственного анализа, но две ошибки с одной пациенткой – это слишком! А теперь еще и отказ генерального директора «Новой жизни» признавать свое знакомство с Робертом, подмена секретаря – теперь я уже не сомневалась, что парень появился в приемной Демченкова не случайно. К чему все эти ухищрения?
– Мне нужно понять, почему Демченков сказал, что не знает Роберта, – пробормотала я, жуя свой беляш – вкусный, маслянистый и резинистый, как теннисный мяч. – Если мне удастся, то все части головоломки встанут на свое место, я уверена!
– А по-моему, – вздохнула Лариска, – ты копаешь там, где ничего нет. И все отчего – из чувства вины перед погибшей пациенткой? Мне кажется, за долгие годы работы ты уже должна научиться переживать такие потери! Помнишь, Валерка говорила, что нельзя умирать с каждым пациентом, иначе в больницах просто не останется врачей?
Я прекрасно это помнила и всегда старалась следовать завету своей наставницы, но сейчас прямо чувствовала, что нахожусь близко к чему-то важному – тому, что, конечно же, никак не сможет воскресить Розу Васильеву, но, возможно, сделает ее смерть не напрасной.
– Слушай, – вдруг сказала Лариска, перестав работать челюстями. – А что, если попробовать разыскать ту девицу?
– Что? – не поняла я.
– Ну, раз уж ты не можешь жить спокойно, пока не найдешь все ответы, то, может, попытаться найти пропавшую секретаршу? Не уволили же ее, в самом деле, за то, что она сболтнула лишнего?
Я застыла с недоеденным беляшом в руке. Вот уж не подумала бы, что Лариска может высказать столь здравую идею – особенно в ситуации, которую сама она считала не стоящей и выеденного яйца.
– Да, но я ведь не могу снова туда пойти! – уныло покачала я головой. – Меня там уже знают…
– Зато меня – не знают! – триумфально воскликнула Лариска. – Я схожу в эту «Новую жизнь», разведаю обстановку, а потом доложу тебе.
Это мне в голову не пришло, да и могла ли я ожидать, что подруга сделает такое для меня? Нет, воистину, друг познается в беде! Даже тогда, когда он не верит твоей интуиции, все равно остается на твоей стороне просто потому, что он – твой друг.
* * *
Дома царила суматоха: Дэну предложили устроить выставку его картин в университете. Ну, как оказалось, не совсем персональную выставку, но начало все же неплохое: около десятка молодых художников должны были показать свои работы. Ожидалось, что придут критики, телевидение и владельцы частных галерей.
– Может, это мой шанс? – возбужденно говорил Дэн, испытывая одновременно и неуверенность, и необычайный душевный подъем. – Может, я неплох, а?
