– Ну, тут может быть несколько объяснений, – заговорил Лицкявичус, ставя чашку на журнальный столик. – Конечно, сказывалась привычка: что бы вы там ни думали, а многолетний опыт постоянного записывания разговоров с пациентами делает свое дело. Но, думаю, главным было другое.
– В чем же?
– В возможности держать в узде подельника. На кассетах есть голос нотариуса, что придавало Урманчееву уверенности: тот не предаст его и не побежит в милицию, если станет горячо.
– Голосов Наташи и Власовой на кассетах нет, – вздохнула я.
– Это было бы слишком хорошо, – вздохнул Лицкявичус. – И слишком просто. И именно поэтому, судя по всему, Урманчееву пришлось избавиться от Наташи: у той появились улики против него. Девушка попыталась его шантажировать, потребовала больше – вот и получила.
Речь Лицкявичуса прервал громкий радостный лай в прихожей: так Куся приветствовала лишь одного человека в семье.
– Привет, ма! – поприветствовал меня Дэн, просовывая голову в дверь. – А я не один.
– Ты привел двадцать человек друзей, все они страшно голодные и им негде ночевать? – упавшим голосом спросила я.
– Да нет, только одного друга, – ухмыльнулся Дэн и мгновенно стал похож на отца. На самом деле он был «маминым сыном» и внешностью пошел в нашу породу: темноволосый, высокий, скуластый. Только глаза, темно-синие и наглые, как у отца, отличали его от меня и мамы.
В тот момент рядом с Дэном нарисовалась Вика с широкой улыбкой на губах, которая тут же растаяла при виде Лицкявичуса.
– Андрей Эдуардович… – пробормотала девушка, попятившись и едва не споткнувшись о Кусю, которая крутилась позади.
Честно говоря, я подозревала, что сынуля встречается с Викой, но не давила на него, надеясь, что рано или поздно он сам все расскажет. Так и вышло. В сущности, я ничего не имела против того, что они вместе, ведь Вика – отличная девочка.
Не понимаю, почему она так испугалась, увидев здесь своего босса. Лицкявичус, скрестив руки на груди и приподняв одну бровь – в своей обычной манере, – окинул саркастическим взглядом всю компанию, включая меня.
– Ну, – сказала я быстро, пока никто не успел больше ничего сказать, – по-моему, пора есть беляши. Мама зря, что ли, старалась?
Обед прошел неплохо. Говорили в основном Вика и Дэн, перебивая друг друга и споря по всякому поводу. Наблюдать за ними было сплошное удовольствие.
– А как у вас дела? – спросил Дэн, решив, что пора проявить заинтересованность в маминых делах.
Лицкявичус нахмурился и сурово посмотрел на Вику.
– А я чего? – покраснела та и отвела глаза. – Я ничего такого не рассказывала!
– Да ладно вам, – перебила я, – чего уж там, в самом деле… Пока, Дэн, поделиться радостью не получится: удалось поймать только двоих преступников, причем одному из них, похоже, удастся отвертеться, если не получится отловить главное действующее лицо.
– Но вы же нашли людей на «даче»? Неужели Власова уйдет?! – взвизгнула Вика.
Я и не подозревала, что у нее может быть такой пронзительный голос, и даже испугалась за свои барабанные перепонки.
В двух словах я рассказала девушке, сыну и маме о нашей печальной поездке за город. Все немного помолчали.
– Ну а у меня есть хорошие новости, – сообщил Дэн, немного разрядив обстановку.
– Да! – поддержала его Вика, мгновенно переходя от состояния печали к чуть ли не эйфории – способность, присущая лишь очень молодым. – Представляете, Агния, Дэна внесут в каталог молодых художников Санкт-Петербурга!
– Неужели? – спросила я недоверчиво, но в душе у меня уже расправляла крылья невероятная гордость за сына.
– Хочешь посмотреть, как все будет выглядеть? – с энтузиазмом предложил Дэн. – У меня есть на компьютере. Возможно, Андрею Эдуардовичу это неинтересно…
– Почему же? – возразил Лицкявичус. – Я с удовольствием посмотрю. Нужно же знать, чем живут семьи моих сотрудников.
– Сотрудников? – переспросила удивленно мама.
Я предпочла побыстрее ретироваться. За мной двинулись Вика, сын и Лицкявичус.
– На самом деле они берут всего одну картину… – немного смущенно заговорил Дэн, пока компьютер грузился.
– Это неважно! – ласково похлопала я сына по плечу. – Начало хорошее. Разве многим в твоем возрасте так везет?
– Конечно, немногим, – с готовностью поддержала меня Вика. – Ты же самый молодой среди всех, Дэн, не забывай!
– Что правда, то правда, – сразу же распрямил широкие плечи сынуля, чем снова неуловимо напомнил мне Славку. Он вставил флэшку в разъем, и на экране появился электронный проект альбома. – Вот! – не скрывая гордости, сказал Дэн, открывая страницу с собственной картиной – тем самым пейзажем, что он написал для клуба и за которую получил свой первый гонорар.
– Отлично! – похвалила я, хотя много раз видела картину.
– Не то слово! – воскликнула Вика и вопросительно посмотрела на Лицкявичуса, словно его слово в окончательном признании таланта молодого художника было решающим.
– Да, очень хорошо, – тихо произнес глава ОМР, внимательно вглядываясь в экран. – А есть оригинал?
Вот уж не думала, что Лицкявичус по-настоящему заинтересуется творчеством моего сына… И ответила за Дэна:
– К сожалению, нет. Он продан.
– Андрей Эдуардович и сам хорошо рисует… – начала Вика, но Лицкявичус прервал ее, не дав закончить:
– Моя мазня не идет ни в какое сравнение с твоей работой, Даниил. Кроме того, занимаясь тем, чем занимаюсь я, нельзя не уметь рисовать: это помогает в профессии, дает больше возможностей. Однако не стоит путать божий дар с яичницей: я – ремесленник, а ты – художник.
Сказав так, Лицкявичус окинул взглядом комнату моего сына.
– Здесь не прибрано, – вдруг смутился Дэн, хватая две рубашки, свисавшие со стула и отшвыривая их на диван. – Извините!
– Это твои альбомы? – вдруг поинтересовался глава ОМР.
Я проследила за его взглядом.
На диване, там, куда приземлились скомканные рубашки, лежала большая груда толстых художественных альбомов. Я помню, с каким трудом мы с мамой доставали их для Дэна: такие книги не только были редкостью, но и стоили недешево. Даже теперь, когда, казалось бы, в книжных магазинах можно купить что угодно, я с гордостью замечала, что многие из этих альбомов – настоящие раритеты, которых не сыщешь на полках.
– Мои, – кивнул сын. – А что?
– Мне кажется, там, на корешке, фамилия одного известного в свое время питерского художника. Верно?
– Вы имеете в виду Левицкого? – догадался Дэн. – Знакомы с его творчеством?
– Да нет, как раз – нет, – покачал головой Лицкявичус. – Но хотел бы взглянуть.
