– Значит, все происходило все-таки в больнице? – спросила я.
– Никаких сомнений, – подтвердил глава ОМР. – Но мальчик не может объяснить, что это за больница и где она находится. Уйти ему удалось без проблем – никто даже не попытался его задержать. Правда, дело происходило под утро, поэтому, возможно, он так легко сбежал. Однако то, что нашли его за пределами города, позволяет предположить, что и больница расположена не в самом Питере. Прежде чем попасть на ту остановку, где его нашли, ваш сын, Елена, успел прокатиться на нескольких маршрутах. У него не было денег, поэтому он садился в первый попавшийся автобус и боялся спросить, куда он идет. Народ у нас «чуткий» до невозможности: никому, включая кондукторов, и в голову не пришло выяснить, что случилось с ребенком, который почему-то путешествует в тапочках, да и вообще выглядит не лучшим образом. Мальчику надо было свалиться посреди толпы, чтобы на него наконец обратили внимание!
– Боже мой, какой ужас! – простонала Елена. – Почему это произошло? Почему именно с Владиком?
Тот же вопрос задавала и мать Толика Лавровского: почему именно с ее сыном? Наверное, отцы и матери всех похищенных детей задают этот вопрос и себе, и окружающим, но в большинстве случаев ответ либо так и остается неизвестным, либо никак не способен удовлетворить убитых горем родителей.
– Мы попытаемся это выяснить, – пообещал Лицкявичус.
В машине мы вернулись к нашему с Еленой разговору. Я рассказала ему о том, что узнала, включая информацию о муже и медицинском осмотре Владика накануне похищения.
– Надо тряхануть поликлинику, – задумчиво сказал Лицкявичус. – У меня создается впечатление, что эти дети были похищены не случайно.
– Вы серьезно? – переспросила я. – Потому что мне, честно говоря, тоже так кажется. Во-первых, детей вернули – это удивительно и не укладывается в рамки большинства дел о краже органов. Во-вторых, и это самое главное, у них удалили всего один орган или его часть, а не выпотрошили, как, если верить Карпухину, обычно происходит. Это наводит на определенные мысли.
Лицкявичус закивал в подтверждение моих слов.
– Если «наводчик» в поликлинике, то мы непременно это выясним – надо только взять за жабры всех врачей, которых посещал Красин. Но есть неувязочка: Лавровские тоже незадолго до похищения водили сына на ежегодный осмотр, но они и Красин приписаны к разным поликлиникам, так как проживают в противоположных концах города!
– Может, дело не в самих поликлиниках? – предположила я. – Врачи сейчас совмещают работу сразу в нескольких местах...
– Я об этом думал, – согласился Лицкявичус. – Этим займется Карпухин, возможно, подключим Павла. А Никите придется перелопатить информацию по всем клиникам в Питере и за городом на предмет наличия оборудования для трансплантации и вообще возможности проведения таких операций: не может быть, чтобы в больнице проводили трансплантации, и об этом никто не знал. Я боялся, что это могло происходить в каком-нибудь доме или другом жилом помещении, переоборудованном под операционную, – в этом случае обнаружить его было бы практически невозможно. Однако мальчик утверждает, что находился именно в больнице, и у меня нет оснований ему не доверять.
– А почему Владик вообще ушел с незнакомым человеком? – спросила я. – Елена сказала, что они много раз беседовали с сыном на эту тему, и он знал, что так поступать ни в коем случае нельзя!
– Это еще один аргумент в пользу того, что похищения не случайны, – ответил Лицкявичус. – Мальчик говорит, что человек, который подошел к нему после тренировки во дворе здания, где расположен бассейн, знал о нем практически все: имя, имена родителей, даже имя его кота! И этот человек сказал, что с ним хочет встретиться папа. Маме об этом лучше не знать, потому что ей будет неприятно. Паренек знал об отношениях отца и матери, но, судя по всему, отчаянно хотел верить в то, что небезразличен родителю, несмотря на его отвратительное поведение. Дети порой ведут себя, как собаки – хозяева нещадно их избивают, но время от времени кормят, поэтому они в любом случае считают их хорошими. Кроме того, мальчик уже вполне мог забыть о побоях, в памяти зачастую остается только лучшее. В общем, он поверил этому человеку, который описал отца и сообщил несколько деталей, о которых посторонний просто не мог знать.
– Думаете, отец Владика причастен к похищению?
– Нельзя этого исключать, хотя, если мы ищем связь между похищениями, то вряд ли. Он имеет отношение к медицине?
– Вроде бы нет...
– Вот видите! – развел руками Лицкявичус. – Разумеется, связи может и не быть, поэтому нужно отработать все возможности. Но даже если случай Красина не имеет отношения к предыдущим, остальные-то никто не отменял, а в них явно просматривается один и тот же рисунок. Пока что нам необходимо разыскать этого горе-папашу и поболтать с ним.
* * *
Обычно я соблюдаю правила выгула собак, потому что признаю, что размеры и устрашающая внешность Куси способны произвести неизгладимое впечатление на людей со слабой психикой. Конечно, все «собачники» в округе в курсе, что моя черная терьерша – милейшее создание, ни разу в жизни никого не обидевшее, но не все же лично знакомы с Кусей, и, вполне допускаю, есть и такие, которые вообще с удовольствием избежали бы подобного знакомства. Не знаю, что случится, если на нее всерьез нападут – пока бог миловал от этого, – однако я совершенно уверена в том, что Куся никогда не нападет первой даже на пса, который сам ищет неприятностей. Более того, она не реагирует на лай и рык проходящих мимо дурно воспитанных собак.
Тем не менее я не столь терпелива, как моя Куся, и порой раздражаюсь на «любителей животных», которых, к сожалению, становится все больше. Возможно, дело в массовой истерии, методично и последовательно подогреваемой СМИ, ведь газеты то и дело пестрят заголовками типа: «Собака загрызла трехлетнего ребенка!», или: «Болонка-людоед сожрала семидесятилетнюю хозяйку!!», или «Псы-убийцы на тропе войны!!!» и так далее. Поэтому народ в последнее время стал шарахаться от бедной Куси, как черт от ладана, и мне, как ее хозяйке, знающей славный характер собственной псины, это ужасно неприятно. Самое смешное, что хозяева маленьких собак или собак средних размеров, но не отнесенных к «опасным» породам, порой ведут себя не лучше. Вот и сегодня, проходя сквозь арку, ведущую к моему дому, я едва не столкнулась с женщиной средних лет, ведущей на поводке седоухого спаниеля. Пес неожиданно встал на дыбы и захлебнулся таким злобным лаем, что от неожиданности я вздрогнула. Куся же, не одарив брехуна даже взглядом, чинно прошествовала мимо. Чего нельзя сказать о хозяйке спаниеля. Она шарахнулась назад, натянув поводок так сильно, что бедняга повис в ошейнике, как в удавке. Не скрою, на какой-то краткий миг мне показалось, что женщина сейчас взберется на рядом стоящее дерево – такое выражение отвращения и ужаса застыло на ее сильно накрашенном лице. После чего прозвучала фраза: «Пошли, Чарли, собака злая, собака кусачая!» Это она, естественно, про Кусю, которая, не понимая, что происходит, спокойно обнюхивала продух, где обычно прячутся кошки. Да, логике хозяйки спаниеля, по-прежнему хрипящего, задыхаясь от бессильной злобы, можно было только позавидовать!
