Немов слегка пожал плечами.
– Видите ли, – сказал он, – процессом зачатия руководит сам господь бог, а ЭКО занимаются люди. Это, конечно, очень досадное происшествие...
– Десять, – перебил Лицкявичус.
– Что, простите?
– Это не одно происшествие, Дмитрий Борисович, а десять, и вам об этом, как вы сами сказали, хорошо известно. Одно можно было бы счесть случайностью, два – досадным недоразумением, но десять – это уже закономерность. Вы понимаете, какой иск могут вчинить вам пострадавшие, ваши бывшие пациентки?
– Что ж, они имеют на это полное право, – развел руками Немов. – Я даже сам готов предложить этим людям компенсацию.
Мы с Лицкявичусом переглянулись: добровольного признания вины мы не ожидали, совсем наоборот, рассчитывали, что Немов начнет отпираться и сбрасывать с себя всякую ответственность за происшедшее.
– Это не решит проблемы, – упрямо возразил глава ОМР. – К вам продолжают обращаться пациенты, и где, спрашивается, гарантия того, что такого больше не произойдет ни с кем из них?
– Гарантию я как раз вам предоставить могу, – спокойно ответил Немов. Потянувшись к ящику, он извлек оттуда тонкую пластиковую папку и аккуратно подвинул ее по направлению к нашему концу стола.
– Что это? – спросил Лицкявичус.
– То, что может объяснить ошибку. Понимаете, долгие годы в моей клинике работал человек, которому здесь явно было не место. К сожалению, я узнал об этом совсем недавно и уволил эту женщину!
– Когда именно вы ее уволили? – поинтересовался Лицкявичус.
Я прекрасно поняла, почему он задал этот вопрос. Так обычно поступают во всех медицинских учреждениях, когда запахнет скандалом: «виновные» быстренько увольняются, и начальство умывает руки, показывая, что сделано все возможное для предотвращения повторения ситуации в дальнейшем.
– Около года назад, – пояснил Немов. – Здесь все написано, если вы посмотрите.
– Мы можем поговорить с этой женщиной? Кем она работала?
– Старшим лаборантом. Но она в свое время оканчивала медицинский вуз, так что она имела право заниматься ЭКО, – добавил директор клиники, буквально предвосхищая следующий вопрос. – И, конечно же, вы можете с ней поговорить, если найдете: не думаю, что в отделе кадров остались сведения о ней – мы стараемся не хранить лишних бумаг. Эта дама любила выпить, а другие сотрудники ее покрывали, потому и случилось то, что случилось. Как руководитель, я, разумеется, с себя ответственности не снимаю и, как уже сказано, мы готовы выплатить пострадавшим компенсацию. Вы можете связаться с моими юристами, и они уладят дело к всеобщему удовольствию.
– Мне не кажется, что здесь можно говорить об «удовольствии», – вмешалась я в разговор. – В результате халатности вашей служащей – если, конечно, не будет доказано наличие злого умысла в ее действиях, – десять человек получили, грубо говоря, «чужих» детей. С таким же успехом они могли бы их усыновить в детском доме, но они этого не хотели, поэтому и обратились к вам!
Я почувствовала, как Лицкявичус под столом мягко положил свою сухую шершавую ладонь на мою руку.
– Я не могу выразить словами, как мне жаль – поверьте! – с тяжелым вздохом произнес Немов. – Беда в том, что изменить ничего нельзя. Остается надеяться, что эти дети уже стали родными в своих семьях, ведь родители всегда считали их таковыми.
Кипя от возмущения, я поднялась из-за стола.
– Мне нужно выйти, – сказала я, едва сдерживаясь, чтобы не высказать Немову все, что я о нем думаю.
– Идите, Агния Кирилловна, – кивнул Лицкявичус. – А у меня еще есть пара вопросов к Дмитрию Борисовичу. Это не займет много времени.
Вылетев из кабинета, я огляделась. По коридорам сновали симпатичные девушки в разноцветных медицинских одеждах и беременные мамаши. Последние выглядели так, словно вытянули счастливый билет. Это можно понять, ведь долгое время они считали, что им не дано испытать счастья материнства. У меня возникло почти непреодолимое желание встать посреди коридора и громко крикнуть: «Люди, вас дурачат за ваши же собственные деньги! Вам могут подсунуть чужого зародыша, а вы будете пребывать в благостном неведении до тех пор, пока с вами или вашим ребенком не случится несчастье, требующее пересадки органа или даже банального переливания крови, вы неожиданно не будете поставлены перед фактом, что генетически не имеете никакого отношения к своим отпрыскам!» Интересно, что случится, если я так и поступлю?
Чтобы успокоиться, я прошлась по длинным коридорам, заглядывая в те двери, которые оказывались открытыми. Нельзя отрицать очевидный факт: «Шаг в будущее» прекрасно оборудован и может предоставить будущим мамашам все, чего бы ни пожелала их душа, вплоть до комнат отдыха, физкультурного зала и бассейна. Подойдя к окну, я уставилась на парк, пытаясь собраться с мыслями. В этот момент кто-то робко дотронулся до моего плеча. Обернувшись, я увидела молодую девушку – одну из тех, что в изобилии бороздили здешние коридоры.
– Это вы из ОМР? – тихо спросила она.
– Да, а что...
– Вот, – не дав мне возможности задать вопрос, сказала девушка, засовывая мне в руку бумажку. – Позвоните по этому телефону, если хотите получить правдивую информацию.
И она почти побежала прочь не оглядываясь. Развернув бумажку, я действительно обнаружила написанный на ней мобильный номер. Интересно, что бы это значило? Я решила пока не говорить Лицкявичусу об этом инциденте, ведь вполне могло оказаться, что меня просто-напросто разыграли. Или это специально подготовленная самим Немовым провокация, призванная сбить нас с толку? В любом случае рисковать я не хотела и собиралась сначала сама все проверить.
Вернувшись к выходу, я увидела Лицкявичуса, который метался в поисках меня.
– Ну, где вы ходите? – возмущенно спросил он. – Я уже минут пятнадцать здесь тусуюсь!
– Извините, – сказала я. – Просто хотела изучить место, где все это произошло.
– И что, много узнали?
– Достаточно, чтобы понять: мы имеем дело с очень серьезной организацией, которую трудно будет призвать к ответу.
Мгновенно остынув, глава ОМР сказал:
– Вы правы, но мы должны попытаться.
Уже в машине Лицкявичус, по своему обыкновению, опустил окно и закурил.
– Как бы там ни было, – сказал он тихо, – у нас так и нет никакого объяснения тому, каким образом дети, зачатые и рожденные в «Шаге», оказались жертвами похищений с целью изъятия органов.
– Вы продолжаете считать, что здесь имеется связь? – спросила я.
– По-другому и быть не может: разве вы верите в такие совпадения?
Действительно, все выглядело слишком уж странным.
– Нужно поговорить с этой женщиной, – сказала я. – Той, которую уволили. Кстати, вы даты проверили?
– Проверим. Еще предстоит выяснить, не подделана ли подпись. Немов обещал переслать все интересующие нас документы по факсу. Я оставил ему свою визитку, хоть и сомневаюсь, что он решит нам что-то добровольно рассказать.
