– Это – по работе, – ответила я. – Документы. Вернее, компромат, собранный одной женщиной на Немова, – помнишь, я тебе рассказывала?
– А-а, его любовницей? – кивнул Шилов. – Значит, все-таки заполучили бумаги?
– Она сняла абонентский ящик на почте, и Лицкявичус с Карпухиным собирались его вскрыть.
– Погоди, но ты же говорила, что эта женщина умерла несколько месяцев назад, да? Как же получилось, что работники почты не вскрыли его раньше?
– Вам, Олег Валентинович, надо дознавателем работать! – восхищенно произнесла Вика, незаметно вернувшаяся на кухню. – Шанькина оплатила ящик за три месяца – очевидно, она надеялась, что за это время успеет все провернуть наилучшим образом. По истечении этого времени работница почты попыталась связаться с Татьяной – она ведь не знала, что Шанькиной уже нет в живых! Так как у нее ничего не вышло, то ящик вскрыли. К счастью, увидев, что там документы, выбрасывать не рискнули, а решили подождать, может, кто объявится. И мы объявились!
Уплетая приготовленную Шиловым курицу карри и зеленую чечевицу с овощами, Вика продолжала рассказывать о том, что произошло, пока мы с Олегом хорошо проводили время в гостях.
– Представляете, Карпухин заставил директора почты приехать на рабочее место в воскресенье и выдать им документы Татьяны! Она упиралась, не хотела этого делать, но Андрей Эдуардович позвонил лично губернатору и сказал, что это – вопрос жизни и смерти похищенного ребенка. Так эта тетка с почты прискакала как ошпаренная и как миленькая все оформила в лучшем виде!
– А что там, в этих документах? – поинтересовался Шилов.
– Ой, это вообще отдельный разговор! – всплеснула маленькими ручками Вика. Она уже порядком наелась, и ее заостренное личико приобрело удовлетворенное выражение, какое появляется на кошачьей мордочке после обильной трапезы. – Там, конечно же, ничего толком не понятно – только какие-то таблицы, а все имена пациентов, похоже, зашифрованы. В общем, предстоит разбираться! Поэтому Андрей Эдуардович и отдал всем по копии в надежде, что несколько голов сработают плодотворнее, чем одна. Что касается Немова, то Карпухин пытался добиться ордера на его задержание и на арест всех его личных банковских счетов и счетов «Шага в будущее».
– И как – успешно? – спросила я.
– Господи, да нет, конечно! «Доказательств вины Немова недостаточно» – вот что они говорят. Кроме того, сегодня же выходной – сами понимаете, как народ «горит желанием» разбираться в сложных проблемах.
– Лицкявичус и Карпухин считают, что Немов способен удрать куда-нибудь за границу? – спросила я. – Ну, пока дело буксует?
– Карпухин сказал, что за бугор наш доктор точно не свалит – у него свои ребята в международном аэропорту работают, – если решится, они найдут, к чему придраться, чтобы не выпустить.
– Так это в нашем аэропорту, – заметил Олег. – А если он, скажем, решит воспользоваться железной дорогой? Или вообще доедет на авто до финской границы, а там – ищи его, свищи!
– Ребята Карпухина с него глаз не спускают, – улыбнулась Вика. – Он решил, что в лепешку расшибется, но не даст мужику схлынуть: в конце концов, он, возможно, единственный, кто знает, где Рома Решетилов.
– А как же операция? – встревоженно спросила я. – Вдруг они уже успеют ее провести, пока мы тут колупаемся?
Вика покачала головой.
– Андрей Эдуардович говорит, что время еще есть, ведь требуется подготовка к трансплантации. До сих пор они строго соблюдали все правила.
– Но теперь, раз квартиру с Ромой пришлось брать штурмом, они могут испугаться и начать торопиться! – возразила я, внезапно придя в ужас от осознания того, что ожидает бедного ребенка.
– Кстати, – подал голос Олег, – а вы не думали, откуда это ваш Немов взял «штурмовиков»? Он ведь не военный, да и в органах, насколько я понимаю, не служил. С бандитами тоже вроде бы не связан?
Вика кивнула.
– Вроде нет... Вы хотите сказать, что нужно прощупать его окружение?
– По тому, что рассказывает Агния, Немов – человек осторожный. Разве он похож на того, кто, находясь под пристальным вниманием ОМР, станет продолжать свою деятельность? На мой взгляд, он должен бы был затаиться на какое-то время, тебе так не кажется?
– Думаете, на него кто-то давил? – пробормотала Вика задумчиво. – Кто-то, кого он не мог ослушаться?
– А это мысль, Шилов! – воскликнула я. – И бывшая жена Немова говорила о том же. Она имела полное право на половину «Шага», ведь он считался совместно нажитым имуществом, но не стала претендовать.
– Почему?
– Из страха перед «коллегами» Немова. Она сказала, что в их дом приходили странные люди, явно не имеющие никакого отношения ни к науке, ни к медицине. Ольга их боялась и, похоже, боялся и сам Немов!
– Я скажу Андрею Эдуардовичу! – сказала Вика. – И Артему Ивановичу – прямо сейчас!
И, вскочив с места, девушка усвистала в коридор, где в сумочке оставила мобильник. Пока она отсутствовала, я сказала Шилову:
– Слушай, твой мозг работает в правильном направлении – не желаешь работать с ОМР?
– Да не приведи бог! – усмехнулся Олег. – Мне, знаешь ли, и так стрессов хватает – одна жена чего стоит, а есть ведь еще и больница! Нет уж, ты давай как-нибудь без меня, лады? А я буду страховать тебя и зализывать твои раны.
При слове «зализывать» я почувствовала, как во мне поднимается волна желания. Олег смотрел прямо на меня и не мог этого не видеть. В доме находилась гостья, и мы, конечно, не могли себе позволить вольностей.
– Спасибо за ужин! – сказала Вика бодро, снова врываясь на кухню. – Мне пора, увидимся!
– Пусть Вика приходит как можно чаще, – сказал Олег, закрывая за девушкой дверь.
– Ты что, Шилов, на нимфеток перекинулся? – с подозрением спросила я.
– Просто я обожаю гостей, точно знающих, в какой момент пора покинуть гостеприимных хозяев и убраться восвояси...
* * *
Через час, когда Шилов уже мирно посапывал на левой стороне кровати, я включила ночник. Сна ни в одном глазу, и это плохо, так как вставать рано, но – ничего не попишешь! Взяв в руки принесенную Викой папку с документами Татьяны Шанькиной, я углубилась в чтение. Бумаг оказалось не слишком много – от нечего делать я пересчитала их: всего восемь листков, напечатанных на компьютере. Как и предупреждала Вика, в основном они представляли собой таблицы, содержащие несколько граф. Первая была озаглавлена «Доноры» и делилась на две части, вторая – «Реципиенты», тоже разделенная надвое. Затем шли еще несколько столбцов, заполненных цифрами, – я решила, что они означают время. Ни имен, ни адресов или номеров телефонов в бумагах я не нашла. «Доноры» и «Реципиенты» обозначались при помощи каких-то значков, однако я смогла сделать вывод, что речь шла, скорее всего, не о трансплантации, а о процедуре ЭКО. На самом деле это нисколько не казалось необычным: в таблицу, судя по всему, заносились данные потенциальных родителей будущего ребенка, а также информация о тех, кто являлся донором. Однако настораживал один факт. Насколько мне удалось понять, и в первой, и во второй графе находились данные двух разных людей соответственно. В остальных графах, судя по обозначениям, значились группы крови всех, участвующих в процедурах и еще какие-то символы, смысл которых я так и не сумела разгадать. Таким образом, получалось, что если принять во внимание уже известную нам информацию и ту, о которой мы только догадывались, в процедуре ЭКО участвовали не яйцеклетка и сперма родителей, а генетический материал мужчин и женщин, не имеющих к ним ни малейшего отношения! Это являлось неоспоримым доказательством, если, конечно, Карпухин и его начальство примут наши объяснения этому факту. В качестве возражения можно, например, сказать, что мы просто пытаемся подвести под непонятные и разрозненные факты удобную базу, а на самом деле у нас ничего нет. Эх, если бы Татьяна Шанькина была жива!
