– Ты опечатал квартиру депутата, его, между прочим, законную собственность, учинил там обыск!
– Вы сами дали добро на получение ордера, Иван Игнатьевич, – хладнокровно возразил Карпухин, глядя прямо перед собой, словно пленный американский десантник во вьетнамском лагере.
– Я думал, квартира принадлежит этой певичке… как ее?
– Татьяне Донской. Это не имеет значения: квартира – место преступления.
– Место преступления – зимний сад на крыше дома!
– И туда очень легко проникнуть из пентхауса депутата Дружникова! – тут же парировал майор.
– Господи, и зачем только ты в это дело встрял, а? – потирая лысый череп, пробормотал полковник. – И как я дал себя втянуть? Да и вообще – каким образом дело о самоубийстве неуравновешенной девицы превратилось в убийство с участием представителя местной политической элиты?!
– Я полностью уверен в том, что это именно убийство, Иван Игнатьевич, – ответил Карпухин. – И намерен это доказать.
Полковник внимательно посмотрел на майора. В его взгляде читалась тоска. В сущности, Карпухин являлся его лучшим следователем. С тех пор как майор стал часть своего времени уделять ОМР, Седов иногда даже скучал по нему – но не в те моменты, когда его собственная голова не слишком крепко держалась на шее из-за «качки», устраиваемой ему вышестоящим начальством. Может, стоит предоставить майору некоторую свободу действий? В любом случае, если исход дела окажется неудачным, он всегда успеет наказать своего подчиненного. А что, если все же он будет удачным, этот исход?
– Ладно, Артем Иванович, – вздохнул полковник, плюхаясь на свой стул. – Поступай как знаешь, но я жду докладов о каждом твоем шаге, который ты, заметь, делаешь по очень тонкому льду! Не надо создавать нам всем лишних проблем.
– Есть, товарищ полковник! – отрапортовал Карпухин, поднимаясь. – Да, еще одна вещь: я хочу допросить Дружникова лично в своем кабинете. Это можно считать проблемой?
* * *
Дружников был вне себя. Его и без того красное лицо побагровело еще больше, и майор опасался, как бы допрос не закончился вызовом «Скорой помощи» – вот тогда это точно станет большой проблемой, и на этот раз майору уже не выйти сухим из воды.
– Просто неслыханно! Какое вы имеете право?!
Эти две фразы депутат повторял уже в шестой или седьмой раз, поэтому Карпухин не удостоил его ответом.
– Присаживайтесь, пожалуйста, Тимофей Петрович, – спокойно предложил он, указывая на пластиковый стул напротив себя.
– У меня заседание через сорок минут!
– Нам хватит и двадцати, так что вы успеете.
Бросив на майора мрачный взгляд, выражавший его крайнее презрение по отношению к какому-то «менту», депутат присел на краешек неудобного сиденья. От его полного, дебелого тела веяло жаром, и Карпухин невольно отодвинулся, испытав чувство острой неприязни к нему. Какой же, черт подери, непритязательной женщиной была Татьяна Донская, если с легкостью отдавала свою красоту и молодость этому напыщенному лицемерному борову с дурным запахом изо рта!
– Давайте побыстрее! – потребовал Дружников.
– О, я буду очень краток, – пообещал майор, и в его глазах при этом сверкнул недобрый огонек, отлично знакомый его подчиненным, но почти незаметный для мало и плохо знавших его людей. – Вы убили Татьяну Донскую потому, что она грозилась рассказать о вашей с нею связи членам вашей семьи, или же потому, что ваши отношения могли разрушить ваш имидж борца за семейные ценности?
Дружников чуть не свалился со стула. Если бы депутат был чайником, а стул под ним – плитой, то сейчас с Дружникова слетела бы крышка, и кипяток выплеснулся бы прямо в лицо Карпухину.
– Да что вы себе позволяете?! – взревел он, приподнимаясь и нависая над майором.
У Карпухина возникло сильное желание совершить неприемлемый поступок, а именно – перебросить депутата через колено и повалить его на лопатки, однако он мужественно подавил в себе этот порыв и даже не шелохнулся.
– Вы понимаете, что вылетите с этого места, как только я покину кабинет?! – продолжал орать Дружников. – Да я…
– Сядьте, Тимофей Петрович! – рявкнул майор. – Вполне возможно, что вы покинете этот кабинет в сопровождении людей, которые препроводят вас прямиком в КПЗ до дальнейшего выяснения обстоятельств, и тогда вы уж точно опоздаете на заседание в Думе.
Рот депутата раскрылся, как у карася, только что извлеченного из воды, потом снова закрылся – и так повторилось еще несколько раз. Тем не менее он последовал настоятельному совету Карпухина и опустился обратно на стул.
– Квартира в доме, с крыши которого упала Татьяна Донская, принадлежит вам.
– Я этого и не отрицаю! – прохрипел депутат, вытаскивая из кармана платок и утирая взмокший лоб. На короткое мгновение майор испытал приступ жалости к допрашиваемому, но это мгновение пришло и ушло.
– Она была вашей любовницей, – сказал он.
– Этого я тоже… не отрицаю.
– И правильно, потому что вас опознали по фотографии соседи по лестничной площадке, – удовлетворенно кивнул Карпухин. – Я запросил распечатку звонков, сделанных с телефона Татьяны на ваш мобильный и служебный телефоны.
– Мы ведь уже выяснили, что она и я…
– Да-да, но я говорю о звонках, поступивших и сделанных в тот день, когда она погибла. По нашим расчетам, Донская объявилась дома в половине второго ночи и сразу же начала звонить вам – двадцать восемь звонков, Тимофей Петрович!
– Я отключил телефон.
– Два разговора длились по пять-семь минут.
Депутат снова промокнул лоб платком.
– Я сказал ей, чтобы она не смела звонить мне домой!
– Значит, вы все же говорили с Татьяной в ту ночь?
– Да, иначе она грозилась приехать ко мне! Мне еле удалось уговорить ее дождаться утра…
– А утром вы поехали к ней?
С тяжелым вздохом Дружников положил локти на стол и обхватил голову руками.
* * *
…Он знал, что просто так эта встреча не закончится. Пусть она произошла не в спальне, а в бассейне, исход все равно был предрешен, поэтому теперь Леонид испытывал смешанные чувства – вину, досаду и, одновременно, удовлетворение. Лариса отправилась спать к себе, коридоры «Соснового рая» опустели – самое время осуществить проникновение в кабинет Анфисы. С тех пор, как Дениса Розбаша задержали по подозрению в причастности к убийству Рубина, заместитель главного врача ходила сама не своя и часто срывалась на среднем персонале: медсестры старались держаться как можно дальше от придирчивого ока начальницы, явно пребывавшей не в духе.
К несчастью, это не помешало Анфисе не забыть запереть дверь, и Леонид, тяжело вздохнув, опустился на колени перед замочной скважиной. Когда-то Карпухин показал ему, как можно вскрыть простой замок, и Леонид уже несколько раз в своей жизни получал возможность мысленно поблагодарить майора за науку. Майор также снабдил Леонида универсальной отмычкой – профессиональным инструментом слесарей и домушников, поэтому открыть дверь в кабинет Анфисы не составило для врача большого труда: замок явно не был рассчитан на то, что кому-то захочется посетить это помещение в отсутствие хозяйки! Свет включать Леонид не стал, осторожно прикрыл дверь и сел за компьютер.
