— Вот чего мне сейчас меньше всего хочется! — Пенни гадливо поморщилась. — Я ведь вам уже сказала: вряд ли я смогу доверять мужчинам после Эндрю. И как Линдси я тоже не смогу… Как она живет с мужчиной, которому не верит?
— Вы о Марке Харпере?
— Да, Линдси с ним поссорилась. Она узнала, что у него в Лондоне есть любовница, и твердо решила развестись с ним. Но Харпер испугался и принялся ее уговаривать. Обещал, что станет примерным мужем. Ха! Развод обойдется ему в целое состояние, но дело не только в деньгах. Линдси нужна ему в качестве пропуска в определенные круги. Линдси местная уроженка, она из очень почтенной, хотя и обедневшей семьи. Все — я имею в виду местное общество — знают ее и знали ее родителей. Харперу очень хочется стать своим в наших краях, но без Линдси путь в местное высшее общество для него закрыт. Без связей ему не помогут никакие деньги.
— Понятно, — сказала Джесс.
Селину Фоскотт, Линдси Харпер и Илая Смита кое-что объединяет — они все местные. И не важно, на какой ступеньке общественной лестницы они стоят, есть у них деньги или нет, безупречная ли репутация у их предков или чей-то близкий родственник — убийца. Важно, что все они родом из здешних мест, что здесь их корни, а их предки похоронены на маленьком сельском кладбище… Всех остальных просто терпят, если они, конечно, не совершают серьезных промахов или ошибок. Джесс тоже не из местных, поэтому ей придется очень и очень следить за собой.
Вдруг ей подумалось: Лукас Бертон и Марк Харпер в чем-то очень похожи друг на друга. Оба пытались стать другими, произвести на окружающих самое выгодное впечатление. Правда, Бертон предпочитал оставаться одиночкой — он боялся, что люди, с которыми он сойдется поближе, разгадают, что он выходец из низов. Харпер хотел примкнуть к местному высшему обществу, где все друг друга знают и так или иначе связаны между собой. Он сделал ставку на выгодный брак. Неожиданно выяснилось, что жена нужна ему больше, чем он нужен ей. Возможно, Бертон оказался проницательнее.
Джесс встрепенулась и виновато посмотрела на Пенни. Та продолжала говорить:
— Я не упиваюсь собственным горем… Я ведь вам призналась, что не любила Эндрю. Но мне казалось, что он мой друг, очень близкий друг. Кстати, когда я говорила вам о наших отношениях, я в самом деле не понимала, что он вообразил, будто влюблен в меня. Ну да, он часто говорил, что любит меня, но всегда как бы в шутку, и мне без труда удавалось утихомирить его. Мы с ним вроде как играли — по крайней мере, мне так казалось. Какая же я была дура! — Пенни отпила кофе. — Невероятно! Где были мои глаза? Знаете, я ведь в самом деле сочувствовала ему: бедный, его семейная жизнь дала трещину. Я пыталась поддержать его — ведь он, как мне казалось, переживал такое трудное время… Вы не представляете, до чего я сейчас себя грызу за это! Ведь мне было так жаль его… Я решила, что жена ловко обвела его вокруг пальца. Я волновалась, что он не уследит и позволит жене обобрать себя. Я постоянно твердила, чтобы он заранее разобрал имущество. Потому-то он и стал укладывать вещи жены… А тут и вы приехали к нему домой.
— Там, безусловно, было что разбирать, — заметила Джесс. — Мне показалось, он очень удивился, когда понял, сколько вещей у его жены.
— О да, он очень удивился. Говорил, если она в скором времени не приедет и не заберет свои вещи, он отвезет коробки на склад. Кстати, когда он сообщил мне о своем скором разводе, я думала только об одном: что Карен обдерет его как липку! У меня и в мыслях не было, что после его развода мы с ним сможем быть вместе. А он, оказывается, хотел на мне жениться… И, получив отказ, запер меня в конторе и попытался сжечь! Меня… и лошадей! Бедняги, они-то что ему сделали? Он ведь любил лошадей. Он хорошо с ними обращался! А теперь мне кажется… мне кажется, что я никогда не знала его.
Пенни встревоженно вскинула голову — посетители оглядывались на нее, прислушиваясь к ее звонкому голосу. Она наклонилась поближе к Джесс и зашептала:
— Знаете, что самое обидное? Предательство друга… Оно ранит больнее, чем месть отвергнутого поклонника. Поклонник, естественно, расстроен и может наделать глупостей… Но друг… ведь друг — это человек, которому ты доверяешь, на которого всецело полагаешься!
Что тут ответишь?
— Что теперь будет с конюшней? — спросила Джесс, переводя разговор в более безопасное русло. — Наверное, придется ее перестраивать?
Лицо Пенни потемнело.
— Восстановить ее вряд ли удастся. Со страховой компанией все сложно. Они узнали про злосчастную канистру с бензином… Ну да, я знаю, что ее нельзя было держать в деревянном помещении! Как ни странно, именно Эндрю всегда требовал, чтобы я ее убрала. И еще Соло… Он уже не может работать, а у меня нет средств, чтобы кормить его… Надеюсь, до зимы мне удастся пристроить лошадей куда-нибудь во временное убежище, но придется снизить плату за постой и перестроить конюшню…
В ее взгляде читались ожесточение и отчаяние.
— Жизнь — дерьмо! — пылко воскликнула она.
Джесс подняла свою кофейную чашку:
— Присоединяюсь!
На допрос Феррис явился вместе с адвокатом, Реджиналдом Фоскоттом. Фил Мортон устроился у двери. Время от времени он бросал подозрительные взгляды на Картера, сидящего за столом. В протокол, как обычно, внесли время и место допроса, перечислили всех присутствующих. Феррис слушал, нетерпеливо морщась, словно был сторонним наблюдателем. Фоскотт смахнул с рукава невидимую соринку, скрестил руки на груди и слегка склонил голову набок. Он напоминал чуткую борзую собаку.
Заговорил Картер:
— У нас есть свидетель, который видел, как жертва, Ева Зелена, садилась в машину на перекрестке, неподалеку от паба «Твердая поступь», в котором она работала. Свидетель утверждает, что девушка села в серебристо-серую машину, похожую на «ситроен-саксо». Мы изъяли из вашего гаража машину, подходящую под данное описание, и отправили ее в криминалистическую лабораторию. Мы, мистер Феррис, тщательно обследовали ее. В багажнике наши эксперты-криминалисты обнаружили следы ДНК, которые, как выяснилось в результате анализов, принадлежат Еве Зеленой, и пятно крови — вашей крови. Позже вы попытались отчистить машину — салон и багажник, однако, поверьте мне, подобные улики убрать непросто. — На лице Картера мелькнула тень улыбки. — Чтобы избавиться от подобных улик, пылесоса и шампуня недостаточно! Кроме того, на днище сохранились следы грязи, схожие по составу с почвой на ферме «Сверчок».
— Ну, раз вы так говорите… — презрительно заметил Феррис.
Реджи Фоскотт поднес кулак ко рту и выразительно кашлянул.
Картер продолжал:
— Улики неопровержимо доказывают, что Ева находилась в салоне «ситроена», когда она еще была жива, а потом ее, мертвую, перевозили в багажнике. Мы считаем, что вы перевезли тело на ферму «Сверчок», где на него и наткнулся Лукас Бертон.
Феррис слушал суперинтендента по-прежнему бесстрастно. Должно быть, он этого ожидал. Однако Фоскотт поерзал на стуле, задвигал ногами:
