Маркби вздохнул и протянул Краучу фото.
— Ну да! — воскликнул Крауч, возвращая снимок. — Она самая. Как ее зовут, не знаю. Она, скорее всего, местная. Обычно приходит… то есть приходила… с подружками. И все заняты одним ремеслом.
— Ремеслом?
— Ну да, — сказал Крауч. — Ей надо платить.
— Она еще ходила в школу, ей было всего четырнадцать! — возразил пораженный Маркби.
— Я никого не сужу, я наблюдаю жизнь, — ответил Крауч. — Вы уж поверьте мне на слово, она была из таких! — Он отодвинул стул от стола. — Не знаю, как ее зовут, и вообще ничего о ней не знаю. И о ее спутнике тоже. Возможно, раз-другой я и раньше видел их вместе. Он приходит один и клеит девочек. Может, извращенец? Печальное дело…
— Убийство не печальное, а страшное дело! — сухо возразил Маркби. — Что еще вы видели, Барни?
На лице Крауча появилось странное выражение: смесь неловкости и лукавства.
— Остальное случилось уже не в пабе, а по дороге домой. Пойдемте, я вам покажу. Кстати, хорошая прогулка помогает пищеварению!
Они направились в сторону городка. Несмотря на преклонный возраст, Крауч проворно взбирался на гору. По прикидкам Маркби, Краучу было лет семьдесят. Старший инспектор и сам не сознавал, до чего крут склон, по которому они поднимались, но, когда они добрались до вершины, ноги у него болели, а в животе перекатывались почки, сосиски и пиво. Свежий ветерок, охладивший разгоряченный лоб, обрадовал его.
— Вот. — Крауч ткнул пальцем как будто в никуда. — Смотрите. Знаете, что там такое?
Маркби послушно посмотрел туда, куда указывал Крауч. Он увидел поросшие лишайником столбы, между которыми давно не было ворот, грязную, заваленную палой листвой аллею между деревьями и какое-то строение вдали. Оно стояло в углублении, и он не мог отчетливо разглядеть его. Издали немного напоминало часовню.
— Мавзолей Дево, — пояснил Барни. — В прежние времена богатые люди любили хоронить со вкусом. Не хотели валяться на городском кладбище со всяким сбродом. Предпочитали оставаться недалеко от фамильной земли, где можно приглядывать за наследниками. Вон тот склеп соорудили в 1778 году. Великое было время, Маркби! Тогда никто не мешал джентльмену тратить деньги по своему усмотрению. Если бы я родился в ту эпоху да оказался при деньгах, я бы тоже воздвиг себе роскошный памятник. А посмотрите на мавзолей с другой стороны, с точки зрения искусства. Сколько пришлось потрудиться землекопам, каменщикам, скульпторам и поэту, который зарабатывал себе на хлеб, сочиняя стихотворные эпитафии! Судя по фотографиям, до войны, до того как я сюда переехал, здесь были красивые ворота — чугунное литье.
Маркби насторожился. Слева находится имение «Парковое». Мавзолей, как назвал его Барни, или родовая усыпальница стоит на самой границе владений. Судя по виду, он совсем заброшен. Но Барни уже переходил дорогу, и старший инспектор последовал за своим провожатым.
— Я бы ничего не стал вам показывать и рассказывать, — продолжал Барни, — если бы не вернулся сюда вчера — из чистого любопытства — и не увидел вот это. — На ковре из палой листвы отчетливо виднелись следы автомобильных покрышек. — Тогда я понял, что мне ничего не примерещилось и то были не привидения!
— Осторожнее, — сказал Маркби. — Не наступайте на них!
Барни обернулся.
— Я сидел вон там, на перелазе, видите? И смотрел сюда. Я увидел свет. Здравствуйте вам, подумал я, кто-то забрался в часовню! Странно, ведь ее обычно запирают. Во всяком случае, полгода назад она точно была заперта. Я пробовал войти — не получилось. Хотел осмотреть мавзолей из чистого любопытства… В общем, я подошел поближе и увидел, что внутри горит свет.
Тем временем они приблизились к часовне, и Маркби получил возможность рассмотреть ее как следует. По моде восемнадцатого века строение пышно изукрашено лепниной и скульптурными изображениями. Над входом треугольный фронтон, опирающийся на четыре ионические колонны. На фронтоне выгравирована дата. Впечатление немного портят остроконечные башенки по углам. Безусловно, налицо желание продемонстрировать богатство, которое, как и сказал Барни, способно было купить владельцу относительно уединенное место захоронения.
— И вот я подошел, — говорил тем временем Барни, — и мне стало интересно, кто же сюда забрался. Я не суеверный, но все-таки, не скрою, вспомнил о «черных мессах». Хотя я не считал, что сюда забрались сатанисты. Скорее уж какой-нибудь бродяга. Куда не заберешься, чтобы укрыться от мороза! Ну а взломать замок ничего не стоит. — Крауч помолчал. — Вы только представьте себе, Маркби: ночь, холод, мрак. Листва на деревьях шуршала от ветра; я слышал и другие странные звуки. Тут я вдруг понял, что совсем один, и… хотя я, как и сказал, не суеверный, в такие минуты как-то теряешь уверенность. И тогда я услышал…
Неожиданно для себя Маркби тоже почувствовал, как по спине у него пробежал холодок.
«Есть многое на свете, друг Горацио…»
— Что вы услышали, Барни?
— Стоны, сопение, борьбу, как будто покойники… простите… пытаются выбраться из могил! И скрежет. Потом дверь начала открываться. В нос ударил жуткий запах. Оттуда тянуло сыростью, грязью, тленом, гнилью… и смертью! — Барни глубоко вздохнул. — Я развернулся и побежал. Не скрою, я страшно перепугался. Когда прибежал домой, заперся на все замки. Вчера утром я вернулся сюда и огляделся. Увидел на земле следы машины и понят, что свалял большого дурака. Кто бы там ни шумел, это был живой человек. Но вчера вечером, когда стемнело, мне… не хватило духу снова идти по той дороге. В общем, я решил пропустить один день и не ходить в паб.
Маркби подошел к двери и дернул ее на себя. Дверь открылась со слабым, протестующим скрипом.
— Замок не взломан. Его открыли ключом, а после не заперли.
— Да, я видел. А замок кое-как смазали маслом. Тут действовал дилетант.
Маркби оглядел свои руки и увидел темную маслянистую полоску. Он достал носовой платок и тщательно вытер руки.
— Ну что, заглянем внутрь?
Так вот какое место упокоения придумали старые богачи для себя и своих родных! Внутри Маркби увидел целую колоннаду. Колонны разного цвета, из декоративного камня или мрамора… Возможно, архитектор вдохновлялся не Древней Грецией, а Византией! Колонны венчали капители в виде листьев, покрытые пылью. Пол сложен из каменных плит. Напротив входа — примитивный алтарь, чисто декоративный. Часовня служила не местом поклонения, но средством похвастать богатством и некоторым символом бессмертия. В общем, мавзолей Дево производил удручающее впечатление, а его владельцы, похоже, были настоящими язычниками.
По обе стороны от прохода стояли каменные саркофаги, в которых покоились останки представителей семьи Дево. На крышках были выбиты имена, возраст, пол, даты смерти и подробности биографии, которые потомки сочли нужным запечатлеть. Заметив надпись «Член парламента», Маркби с любопытством склонился над саркофагом и вдруг заметил, что с крышки совсем недавно смахнули пыль. Он нахмурился и поднял голову.
