— Доктор Касвелл очень занят. Бывает не каждый день. Кто его спрашивает?
— Суперинтендент Маркби из регионального управления уголовных расследований.
В трубке явственно прозвучал испуганный вдох.
— Знаю, в данный момент у него много хлопот, но мне надо с ним побеседовать, а его дома нет.
— Он в больницу поехал! — Тон определенно укоризненный. — К жене. Звонил, сообщил, что потом будет здесь. Думаю, около одиннадцати.
— Хорошо. Как появится, предупредите, что я к нему позже наведаюсь.
Молчание в трубке.
— Сначала зайдите в офис за пропуском.
Голос продиктовал номер телефона.
— Вот так кот проникнет в голубятню, — удовлетворенно пробормотал Маркби.
Ничего нет приятнее, как подколоть того, кто тебя сам давно раздражает. Сладкая маленькая месть.
Свежее утро перешло в солнечный, на удивление теплый день. Вот вам английская погода. То мороз до костей, то дразнящая весенняя температура не по сезону. Подумать только — скоро Рождество! Всего через пять недель. Не похоже. Некоторые витрины уже украшены остролистом и Санта-Клаусами. Но атмосферы зимнего праздника не ощущается. Алан задумался: не потому ли, что он стареет? Рождество для детей, которые его страстно ждут и радуются. Для него теперь это время, когда надо писать поздравительные открытки.
Прибывая осматривать дремлющие шпили Оксфорда, туристы охотно пропускают постройки вроде тех, где располагается лаборатория Лайама в технопарке к востоку от города. Даже под нынешним бледным солнцем продуваемый всеми ветрами район выглядит однообразным и будничным. Низкие офисные здания чередуются с безобразными панельными пакгаузами. Невзрачную внешность оживляют броские таблички, извещающие о том, что делается внутри. Клочки земли перед каждым строением, предназначенные для радующей глаз зелени, превратились в утоптанные треугольники засохшей грязи с клочьями жесткой травы и сорняков. От деревьев, посаженных одновременно с устройством газонов, остались лишь тоненькие стволы.
Люди топчутся здесь всю рабочую жизнь, думал Маркби. Трудолюбивые, амбициозные, интеллигентные люди. Начинают с энтузиазмом, с идеями и постепенно здесь атрофируются, как трава и деревья.
Лаборатории располагались в самой дальней от шоссе части технопарка, в длинных одноэтажных панельных зданиях послевоенной постройки. Профессиональный взгляд сразу определил, что обеспечивать здесь безопасность непросто. Неудивительно, что Майкл Вилан с товарищами избрали их для налета. Разбей окно, сунь руку, дерни шпингалет — и влезай. Установлены голубые коробочки новенькой с виду сигнализации — чисто символической. Пока кто-то услышит пронзительный звон, любой налетчик успеет влезть и вылезти.
Как ни странно, перед глазами сначала предстал обветшавший ранний викторианский дом, безусловно выстроенный раньше окружающих и переживший упадок в злые времена: неокрашенный, с треснувшими карнизами, с угрожающе обвисшей перемычкой левого окна на верхнем этаже, с нижними окнами, замаскированными современными жалюзи. Табличка на двери извещала, что здесь располагается администрация.
Маркби вошел, представ перед обладательницей подозрительного телефонного голоса.
Это была женщина средних лет, очень высокая, очень худая, прямая как жердь, в вязаном костюме цвета хаки с бежевой блузкой простого покроя, украшенной ниткой жемчуга. Щетинистые поседевшие волосы коротко стрижены. Он подавил желание козырнуть.
— Ах, суперинтендент, — проговорила она с неодобрением. — Доктор Касвелл прибыл несколько минут назад. Я доложила о вашем приезде. Он в блоке А. Обойдите вокруг здания, прямо перед собой увидите. Возьмите.
Она протянула руку, на пальце обручальное кольцо. Трудно представить мужчину, женившегося на этой солдафонше. Маркби взял протянутый пластиковый квадратик с зажимом и бумажкой внутри, на которой значилось: «Временный пропуск».
— Распишитесь, пожалуйста, в книге. Проставьте дату и время.
— Спасибо.
Маркби выполнил указания, отметив, что сегодня первым получил карточку посетителя. Беглый взгляд на другую страницу выявил, что вчера их было выдано только три. Он с некоторым трудом прикрепил к пиджаку пропуск. Зажим на пружине был очень неудобный.
Пограничница наблюдала за ним со страдальческим терпением.
— На выходе вернете, суперинтендент. Видите, карточки пронумерованы. Мы тщательно регистрируем посещения.
Он пообещал непременно вернуть.
— Раньше не утруждались, — печально призналась она, — но после прошлогодних неприятностей усовершенствовали систему охраны.
Пластиковая корочка с пропуском не помешает когортам единомышленников Вилана, но вместе с новенькой сигнализацией она внушает женщине ощущение безопасности. И страховые компании требуют. Страховка здания будет аннулирована, если его обитатели хотя бы не продемонстрируют свои старания.
— Значит, вы были здесь во время налета защитников животных?
— Не здесь, — поправила пограничница. — Не в офисе. Налет был ночью. Но работала здесь. Пришла семнадцать лет назад. Они причинили огромный ущерб. Разбили окна, выломали шпингалеты, разгромили лаборатории. Я сама люблю животных, однако не могу простить таких выходок. Сразу видно вандалов и хулиганов.
Она отпустила Маркби. Он развернулся кругом и вышел строевым шагом.
С пронумерованным пропуском, за который Маркби расписался и который обязался вернуть, попасть в блок А ему было легко. Достаточно просто толкнуть дверь. Современная сигнализация сработает не скоро. Перед ним открылся длинный коридор с вощеным полом. Сквозь хилые внутренние перегородки из фанеры и стекла отчетливо слышатся голоса, звон стеклянных колб, даже шипение горелки Бунзена.
Он нерешительно помешкал у двери, гадая, где искать Лайама. Проблему решила молодая женщина, прильнувшая одним глазом к микроскопу в квадратном отсеке справа. Мельком увидев его за стеклянной панелью, она вздернула голову, мигом выскочила, преградила путь и отрывисто бросила с заметным акцентом:
— Вы кто?
Маленькая, но крепкая. Рыжеватые волосы длиной до плеч обрамляют лицо в виде сердечка с безупречной смуглой кожей. Особенно хороши глаза — зеленые, с длинными ресницами, насквозь пронзающие суперинтендента с едва скрытой враждебностью. Под расстегнутым белым халатом облегающий кремовый пуловер, короткая красная кожаная юбка и черные колготки, уходящие в вызывающие сапоги.
Внимание привлекло причудливое украшение на кожаном шнурке на шее, напоминающее резные глиняные таблички ацтеков, майя, инков. Маркби не разбирался в искусстве этих древних народов. Какая-то масса переплетенных корней или, может быть, змей, точно не угадаешь. В центре гротескная стилизованная птичья голова с гипнотически сверкающим рубиновым глазом. Изделие столь же впечатляющее и пугающее, как хозяйка.
