Все события, происходящие в романе, вымышлены, любое
сходство с реально существующими людьми — случайно.
Автор
Часть I. Сирокко
…Ну, конечно же, он назывался совсем по-другому, этот ветер.
Он назывался совсем по-другому, и в нем не было никакого
намека на брюхатое пряностями североафриканское побережье. И никаких запоздалых
зимних воспоминаний о несвоевременно-летнем Монтенегро (в славянском забытьи
все еще именуемом Черногорией).
Но на север Африки, вкупе с приснопамятным Монтенегро, Паше
и Виташе было ровным счетом наплевать. Все эти географические несуразности не
шли ни в какое сравнение с Мартышкином, в котором Паша и Виташа прожили всю
свою сознательную жизнь. Невыносимо долгую, о-о, еще как невыносимо!
Одиннадцать лет — это вам не шуточки. Одиннадцать лет — солидный возраст для
мужчины. Особенно для мужчины, ушибленного давно умершим английским генералом
Робертом Баден-Пауэллом, для краткости именуемым Би-Пи. К колониальным берегам
Би-Пи Паша и Виташа прибились случайно, а всему виной оказалась книжонка,
найденная на Пашином чердаке, с полуистлевшими ятями и замызганной временем
обложкой:
«О разведке для мальчиков».
Именно из нее Паша и Виташа почерпнули сведения о
бойскаутах. И загорелись желанием пополнить редкие, как зубы героев-полярников,
скаутские ряды. В жертву этому (довольно эксцентричному для посконного
Мартышкина) желанию были принесены курение, ругань матом и факультатив по
анатомии при женском отделении бани. А также мытье иномарок на соседней
заправке — с твердой таксой тридцать рэ за машину. Но что значили жалкие
тридцать рэ по сравнению с рубашками цвета хаки? А уж купить на них «четыре
скаутских свойства» и вовсе не представлялось возможным. Храбрость, хитрость,
сообразительность и бодрость — Би-Пи, восстань он из могилы, был бы доволен
Пашей и Виташей. Или — почти доволен; с храбростью и бодростью у кандидатов в
скауты все было нормалек, а вот хитрость и сообразительность слегка
подволакивали ногу.
Это выяснилось во время первого же рейда по тылам
новорусского коттеджного мини городка, отделенного от Мартышкина нижней дорогой
— на Большую Ижору, Лебяжье и режимный Сосновый Бор. Из процветающей «частной
собственности» Паша и Виташа вылетели с треском, вернее, были выведены за ухо
угрюмым охранником.
К манипуляциям с собственными ушами Пашка отнесся
философски, чего нельзя было сказать о приунывшем Виташе: Виташу (в довесок ко
всем неприятностям) цапнул за задницу ротвейлер охранника — такой же угрюмый,
как и его хозяин.
Задница давала о себе знать еще добрых три часа — и все эти
три часа Виташа потратил на гнусные сомнения в истинности скаутских идей. И не
преминул напомнить приятелю о позавчерашнем провале расовой теории Би-Пи,
заключавшейся в двух незамысловатых тезисах: «нет христиан второго сорта» и
«все люди — братья». Вооружившись этими тезисами, Паша и Виташа сунулись было к
Ашоту, сыну не так давно осевшего в Мартышкине ювелира-армянина из Нагорного
Карабаха. Но были не правильно поняты. Настолько не правильно, что едва унесли
ноги от старших братьев Ашота — Севана и Тиграна. Кто мог знать, что у Севана и
Тиграна имеются свои собственные тезисы: «валите отсюда по-скорому» и «за
черного — ответишь»… В позавчерашней армянской резне Пашка потерял зуб, а
Виташа приобрел синяк под глазом. А теперь еще и саднящая от собачьего укуса
задница… Положительно, извилистая дорожка, проторенная не одним поколением
голоногих бойскаутов, вела в тупик. Самый настоящий тупик, украшенный навозной
кучей; и больше ничего поблизости — даже самой завалящей дохлой вороны, а уж о
такой удаче, как полуразложившийся еж, и говорить не приходится…
Именно это и брякнул Виташа к исходу третьего часа.
И был тотчас же заклеймен как предатель.
Трус и слабак.
Это был явный перебор, но мудрый Пашка знал, что делает:
взбрыкнувшая лошадка снова вернулась в стойло Би-Пи.
С возмущением отвергнув обвинение в трусости. И — сквозь
редкие слезы — согласившись попытать скаутского счастья еще раз.
И счастье привалило. Да еще какое!
Почившие в бозе вороны и ежи с ним и рядом не стояли.
А начинающие и тем не менее храбрые, хитрые, сообразительные
и бодрые скауты Паша и Виташа — совершенно неожиданно для себя — обнаружили
труп.
Уже потом, когда история с трупом стала достоянием
общественности, Пашка пытался вспомнить, кому именно пришла в голову
умопомрачительная идея выбрать для полевых изысканий лодочный кооператив
«Селена». То ли он сам нашел, что одичавший кооператив безопаснее, чем злостное
ИЖС с собаками и собачьими начальниками, то ли Виташу потянуло к большой воде —
но факт оставался фактом: фортуна, осененная отеческой улыбкой Би-Пи, выкатила
им труп на блюдце.
Нельзя сказать, что путь к этому блюдцу был особенно
тернист: кооператив «Селена» охранялся из рук вон. Да и можно ли было считать
охраной вусмерть пьяного работягу в сторожке, сломанный шлагбаум при въезде и
шелудивого пса при такой же шелудивой строительной технике? Паша и Виташа,
сделав псу ручкой, безнаказанно проникли на территорию кооператива и с
любопытством принялись изучать окрестности. «Селену» никоим образом нельзя было
отнести к шедеврам архитектурной мысли, но юному разведчику здесь было где
разгуляться: бетономешалки, сгинувшие в высокой траве, остовы грузовиков и
скелеты легковушек, унылые краснокирпичные бараки, дышащие в затылок друг
другу… Паша и Виташа насчитали десять таких бараков; и все десять — без всякого
намека на человеческое присутствие. Бараки пялились на мир пустыми глазницами
окон, поигрывали скулами первых этажей, морщили узенькие лбы третьих — и…
И ничего интересного в них не было.
Оставался последний — одиннадцатый — барак.
Впрочем, под определение «барак» он не подпадал, хотя на
первый взгляд ничем не отличался от десяти своих собратьев.
Все дело было в начинке. А начинка — даже на взгляд дремучих
Паши и Виташи — вплотную приближалась к стандартам проклятого ИЖС: затейливые
фонари над входными дверями, затейливые жалюзи на окнах, затейливые спуски к
самой воде — дом упирался фасадом в Залив.
И был обжитым. Во всяком случае — большая его часть.
Скауты-любители поняли это сразу.
И воспряли духом.
Некоторое время они наблюдали за окнами, затем переключились
на воротца — слишком высокие для гаражных. Вошедший в роль Пашка даже вытащил
огрызок бинокля, больше похожий на недоделанную подзорную трубу.
Огрызок оказался кстати: во всяком случае, он резко сократил
расстояние до дома.
— А теперь представь, что там засели враги нашей
Родины, — от торжественности момента Пашка даже пустил петуха.
