Книга Победный ветер, ясный день, страница 42. Автор книги Виктория Платова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Победный ветер, ясный день»

Cтраница 42

— Цыц, женщина! — поддержал Маслобойщикова встрепенувшийся Гжесь. — Знай свое место! Кирха, кюхен и киндер [9] !

Это было слишком. Лена отодвинула сок и поднялась из-за стола, прихватив лежащие рядом с Гжесем ключи от «шестерки».

— Пошли вы к чертовой матери! Оба!

— Да она у тебя змея, друг мой! Забыл только, какой породы…

— Кобра, — подсказал Гжесь. — На хвосте.

Нет, она вовсе не собиралась этого делать, но напившийся до безобразия дуэт просто вынуждал Лену поступить именно так. Именно так, как и положено кобре на хвосте. Тем более что возле «шестерки» уже крутилось несколько подозрительных подростков: из тех, которых Гжесь, сам выросший где-то на окраине отнюдь не мирного Новокузнецка, называл «гопота». Несколько метров, отделяющие ее от машины, оказались самыми сложными. Топота тихонько подсвистывала, цокала языками и даже продемонстрировала Лене парочку общеизвестных непристойных телодвижений.

Отдышаться удалось только в салоне.

Лена вставила ключи в замок зажигания и принялась взвешивать все «за» и «против».

Водитель из нее никакой, это правда. Вельзевул Поклонский называл ее не иначе, как «смерть на перекрестке»: «Так и напишите себе помадой на лбу, Шалимова: смерть на перекрестке». Да и оставлять в разбойной придорожной корчме двух подвыпивших мужиков в окружении гопоты… Но и выслушивать их пьяные артистические бредни и сексистские оскорбления тоже радости мало. В конце концов, они не малые дети. И железнодорожная платформа под боком. Доберутся как-нибудь.

Она осторожно сдвинула машину с места, неловко развернулась, сбив щит с «бизнес-ланчами» и «спиртным в разлив», и, отчаянно сигналя редким прохожим-камикадзе, покатила вниз под горку, на основную трассу.

О своем решении Лена пожалела уже через триста метров. Она как-то совсем выпустила из виду, что отрезок пути Ломоносов — Петродворец был самым паскудным, особенно с точки зрения водителя-неумехи. Извилистый и неширокий, он изобиловал леденящими душу знаками «Крутой поворот», «Крутые повороты», «Ограничение скорости» и «Обгон запрещен». Господи, какой уж тут обгон, только бы живой добраться! Лена сбросила скорость почти до тридцати и плелась, километр за километром съедая расстояние. Еще пара прихотливых изгибов дороги, и она выберется на более-менее ровный участок и спокойно покатит к Питеру.

Эти мечты разлетелись в прах, когда из-за поворота выскочил ярко-желтый бензовоз с проблесковым маячком над кабиной и надписью «NESTE» на борту. Лена шарахнулась в сторону, с перепугу вместо тормоза нажав на газ. Ее выбросило почти в кювет, но не это было самым страшным.

Самым страшным оказался глухой стук о передний бампер. И скрежет железа.

Машина остановилась, ткнувшись носом в обочину, Лену бросило на руль, а в грудной клетке сразу же возникла довольно ощутимая боль от удара. Но что значила какая-то боль по сравнению со стуком, который она скорее почувствовала, чем услышала. Она… Она сбила кого-то! Может быть, даже насмерть! Она сбила ни в чем не повинного человека! Она, Лена Шалимова, убийца!.. От ужаса произошедшего Лена на несколько секунд спряталась в обмороке, но, когда пришла в себя, ничего не изменилось. Машина по-прежнему стояла у обочины, грудная клетка по-прежнему саднила, а сквозь приоткрытое боковое стекло слышались редкие приглушенные стоны.

Ломая ногти, она открыла дверцу и бросилась к кювету. В кювете валялся велосипед со смятым и покореженным задним колесом и такая же смятая и покореженная картонная коробка весьма внушительных размеров. Сам велосипедист сидел рядом, держась за голову и раскачиваясь из стороны в сторону. Что ж, если Лена и не была убийцей, то совершила полноценный наезд.

— Эй, вы живы? — севшим голосом прошептала она.

Велосипедист, находящийся, очевидно, в состоянии шока, не обратил на Лену никакого внимания. Он потряс головой, на которой болтались бесполезные теперь наушники, посмотрел на ладонь, испачканную кровью, а потом, как будто что-то вспомнив, потянулся к коробке. И принялся методично сдирать с нее скотч.

— Эй, вы живы?!

Скотч никак не хотел отставать от помятого, измочаленного картона, из наушников неслось что-то уж совсем допотопное, ссадина на лбу велосипедиста медленно наливалась кровью; словом, положение было совсем безрадостным.

— Помогите мне, — с трудом разжав зубы, сказал велосипедист.

— Да, конечно… Я сейчас сбегаю за аптечкой.

Лена снова бросилась к машине, но голос велосипедиста остановил ее и заставил вернуться:

— Нет… Помогите мне.., открыть…

Он просил ее открыть коробку, вот что!

— Сначала я перевяжу вас… Продезинфицирую рану. Я умею.

— Сначала коробку. — Он все еще был в шоке от происшедшего.

— Ну, хорошо. Если вы настаиваете.

Скотч поддался не сразу. Но когда поддался…

— Что там? — слабым голосом спросил раненый велосипедист.

— Не знаю… Куски ткани, нитки, какие-то палки сломанные…

От слабости, секунду назад пригнувшей велосипедиста к земле, не осталось и следа. Он отшвырнул Лену от коробки с таким остервенением, что она прикусила язык и едва не лишилась двух передних зубов. Но велосипедисту было начхать на Ленины зубы. Он вынимал и вынимал из коробки мелкие детальки, гладко заструганные и ошкуренные палочки, прошитые куски парусины. Последним был извлечен деревянный корпус. Вернее, часть корпуса. Велосипедист прижал его к груди, а потом поднял глаза и в упор посмотрел на Лену. Впервые.

— Вы меня убили, — громко и отчетливо произнес он.

Лене стоило немалых душевных сил, чтобы выдержать этот взгляд.

— Ну, это преувеличение. У вас шок, я понимаю. Но вообще-то вы живы. Честное слово.

— Три месяца работы… Я ехал… Я должен был подарить ее самому важному для меня человеку. Вы меня убили.

После этой отчаянной тирады велосипедист заплакал. Заплакал, Лена могла бы в этом поклясться! Заплакал беспомощно, по-детски, размазывая по щекам слезы и кровь.

— А что это? — осторожно спросила Лена, кивнув на обломки.

— Это? Это яхта. Разве вы не видите?

Яхта в обломках не просматривалась.

Но теперь, во всяком случае, стало понятно, что куски плотного материала — не что иное, как паруса. А нитки еще несколько минут назад были снастями. Так же как ошкуренные палочки — мачтами. А на обломке корпуса, который сжимал теперь уже неизвестно кто — велосипедист? судомоделист? — виднелись крохотные медные буковки: «ЭДИТА».

— Вашу девушку зовут Эдита? — сказала Лена. Только для того, чтобы хоть что-то сказать. Чтобы отвлечь взрослого мужика от детских слез. И похоже, ей это удалось.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация