Дядя Вася на все выпады тети Веры реагировал со здоровым
юмором, от веника уворачивался с ловкостью циркового медведя, после чего
забирался на старую разлапистую яблоню у колодца и кричал оттуда, что он
инвалид-чернобылец, потерял на ликвидации зубы и половину легкого и что не
позволит всяким б…ям издеваться над героем-пожарником. На это тетя Вера резонно
отвечала, что знает-де, какой он пожарник и в каком месте у него горит. После
получасовых препирательств и взаимных веселых оскорблений дядя Вася засыпал прямо
на яблоне, а тетя Вера, приставив лестницу, снимала его оттуда. Без всякой
посторонней помощи, поскольку была женщиной недюжинной физической силы.
А дядя Вася был мужчиной хлипким, вся его жизненная энергия
сосредоточилась в глотке, способной выдуть все, без разбору, горючее. От
постоянных тренировок глотка у дяди Васи развилась чрезвычайно, загордилась
собой и существовала теперь вне всякой зависимости от хозяина.
Пашка иногда даже любовался глоткой старшего Печенкина,
похожей на таинственный морской грот. В этом гроте плавали Осколки зубов и
наверняка проживало сильное эхо. Сам Пашка, конечно, резонанс от эха не
проверял, но почему-то был уверен, что эхо существует.
Окончательно он убедился в наличии эха, когда дядя Вася в
сопровождении Виташи поднялся на «Такарабунэ», где сидели они с Нео. Некоторое
время дядя Вася постоял на корме, привыкая к парусу и изглоданным снастям. И
только после этого обратил внимание на Пашку.
— И ты здесь?
Вопрос был явно риторическим, и Пашка ограничился кивком.
Дядя Вася перевел взгляд на Нео и спросил, но уже не у Пашки, а у Виташи:
— Этот?
— Этот, — подтвердил Виташа. — Я первый его
нашел.
— Молодец, прощелыга! — Дядя Вася одобрительно
щелкнул языком и двинулся к Нео.
Пашка оказался досадной помехой на крестовом пути дяди Васи
Печенкина, и после секундного раздумья дядя Вася прикрикнул на Пашку:
— Нишкни!
Вот тут-то эхо и заявило о себе в полный рост. Вылетев из
глотки дяди Васи, эхо смело Пашку долгим и протяжным «нишкнинишкнинишкнинишкни»
и растворилось под сводами эллинга. Пашка сам не помнил, как оказался на корме,
за спиной у дяди Васи. И даже за спиной у Виташи.
Что ж, он перестал быть номером один в сумрачной истории
Нео, и придется с этим смириться. Он был рядом с Нео, но так ничего и не узнал
о нем. И придется с этим смириться.
— Ты смотри, какой фраер! — шумно удивился дядя
Вася, нависая над Нео. — Вот у кого бабки столбом стоят…
Последующие манипуляции Виташиного батяни Пашка помнил
смутно. Ему показалось только, что дядя Вася вдруг превратился в огромного
паука, обхватил несчастного Нео мохнатыми лапами и принялся окукливать.
Впрочем, испугаться по-настоящему Пашка не успел. Дядя Вася отпрянул от Нео
довольно быстро, что-то торопливо рассовал по моментально вздувшимся карманам и
повернулся к ребятам.
— И чтобы цыц! — громко сказал он. — Ясно?
— Ясно, — тоненько проблеял Виташа.
А Пашка промолчал.
Такая строптивость не понравилась дяде Васе, но никаких
санкций против Пашки он не предпринял. Напротив, заискивающе улыбнулся, порылся
у себя за пазухой и достал упаковку жевательной резинки:
— Вот. Держи.
Пашка отпрянул от паука дяди Васи и взять жвачку решительно
отказался.
— Ну и дурак. Ему-то больше не понадобится.
Пашка понимал, что происходит что-то не правильное, но
сделать ничего не мог.
Да и дядя Вася бочком подкатился к Пашке. И прошептал:
— Смотри, вычадок! Вякнешь кому-нибудь — удавлю!
От устрашающих слов дяди Васи разило застарелым перегаром, и
Пашка едва не потерял сознание. Но чертов паук не дал ему так просто уйти от
ответа: он приподнял Пашку над палубой и потряс.
— Будешь вякать?
— Не буду, — икнув от беспричинного ужаса,
просипел Пашка.
— То-то. Ладно, вам с трупаком делать нечего, малы еще.
Порешим так. Я со своим прощелыгой в ментовскую отправлюсь, все равно заявлять
надо. А ты, Пашка, дом постережешь. Снаружи. И чтобы сюда ни ногой. Следы
затопчешь. Усек?
— Усек…
На Пашку вдруг накатило безразличие.
Из-за плеча дяди Васи он видел Нео. Обиженного Нео,
околпаченного Нео. Нео, за которого даже заступиться некому. Рука Нео, на
которой еще несколько минут назад посверкивали кольцо и браслет, осиротела.
Голой и слабой была рука без кольца и браслета. Но слабеть она начала еще
раньше, когда Пашка вынул из пальцев шарф.
А дядя Вася был уже потом. Он сделал ровно то же самое, что сделал
сам Пашка, чего уж тут нос воротить! И нити, связывающие Нео с миром живых,
порвались одна за другой. Конечно, Нео сделал все от него зависящее, чтобы хоть
ненадолго задержаться: он запасся шарфом и браслетом, которые могли послужить
якорями; он запасся кольцом, потому что окольцованных птиц найти легче, чем не
окольцованных. Он еще на что-то надеялся. Но появились Пашка с дядей Васей — и
отняли у Нео опознавательные знаки…
И надежды не стало.
Кажется, Пашка всплакнул, дожидаясь прибытия ментовской. А
простая мысль вернуть шарф Нео даже не пришла ему в голову. Мент поначалу
объявился только один.
Большеголовый и добродушный, с круглыми, как у совы,
веселыми глазами. После того как эллинг был осмотрен, он подозвал Пашку и
Виташу и поставил их перед собой:
— Ну, отличные парни отличной страны, рассказывайте.
Дядя Вася за спиной большеголового сделал Пашке страшные
глаза и провел ребром ладони по шее: мол, помни уговор, вычадок!..
— Пусть он рассказывает, — нахмурился Пашка, кивая
на Виташу. — Он нашел, он пусть и рассказывает.
— А ты где же был? — удивился большеголовый мент
подобной безынициативности.
— А я и вовсе не входил, — соврал Пашка. — Я
темноты боюсь.
— Такой большой и боишься?
— Он не входил. — Виташа раздулся прямо на глазах,
затряс шеей, сразу же превратившейся в зоб, и бросил торжествующий взгляд на
Пашку. — Я нашел! Я!..
Все последующие часы были наполнены унизительной для
мертвого суетой. Людей в «Селену» понаехало тьма-тьмущая, и все завертелось
вокруг Нео. Ну и Пашке с дядей Васей перепало, ведь они некоторое время тоже
состояли в свите мертвеца. Но самым главным человеком после Нео оказался
Виташа. Виташа стал героем дня, тут и к гадалке ходить не надо, как бабка
говорит. Пашке было на это глубоко начихать.
Даже если бы Виташу наградили медалью за обнаружение Нео и
показали бы по телику в связи с такой выдающейся находкой. Уж он-то знал, что
дружба с Виташей закончилась. Просто так закончилась, без всяких к тому толчков
и предпосылок. Какая уж тут дружба, когда между ними стоял паук дядя Вася. И
собственное вранье. Виташа никогда не простит ему своего вранья. Каждый раз,
встречаясь с Пашкой, он будет помнить, что соврал, а Пашка подыграл ему. И
Пашка будет помнить, что соврал, а Виташа подыграл ему. И оба они развалили,
растоптали, раздраконили основополагающие принципы великого Би-Пи.
