Стакан выскользнул из ее рук и со звоном разбился о доски
пола. Но Лене было уже не до стакана.
Афина.
Афина, которая лежит сейчас в морге города Ломоносова.
Теперь она узнала и молодого человека со снимка на камине —
это был «просто приятель» Афины, «ничего особенного».
Вот почему он с самого начала показался ей смутно знакомым!
У Афины тоже была фотка в рамке, пусть и не такой добротной.
И на фотке тоже были двое; но место модели из каталога
Кристиана Лакруа занимала Афина! Параноидальный бред, запущенный рукой Романа
Валевского, продолжался, пора бы уже смириться с этим. Бред, бред, бред!.. Она
принимает приглашение случайного человека, и дом этого случайного человека
оказывается опосредованно связанным с мертвой греческой богиней!
Здесь не только стакан разобьешь!..
Лена присела на корточки и принялась собирать осколки. Через
секунду к ней присоединился Сергей. Теперь его лицо оказалось совсем близко,
довольно симпатичное лицо. Не жалящее в сердце, не сражающее наповал, подобно
лицу Романа-Нео, но способное увлечь экзальтированных любительниц малого
каботажа. На целый уик-энд.
Или подбить на замужество девиц из хорошей семьи. Прямые
брови папочки — строгого, но справедливого; твердый рот старшего брата — не
строгого и не справедливого, но позволяющего тебе флиртовать со своими
дружками; и шалые глаза бойфренда, отчаянного малого, подцепившего где-то
хроническую гиперсексуальность. Все это было совершенно взаимоисключающим, но
тем не менее мирно уживалось на одной физиономии.
— Простите меня, ради бога, — пробормотала
извинения Лена. — Как неловко все получилось.
— Ничего, — его великодушию и долготерпению не
было конца. — Я понимаю ваше состояние.
Скажите пожалуйста, он понимает!
— Нет, вы не понимаете… Сегодня днем я была на
опознании.
— Ваш близкий друг…
— Нет. У нас в театре работала актриса, — господи,
какая чудовищная ложь — «театр»! Назвать театром доморощенную халтуру
спившегося мэтра можно было только с большого бодуна. Халтура не тянула даже на
площадной балаган в черте оседлости. — Она.., умерла, эта актриса. Ее
звали Афина, красивое имя, правда?..
— Мне не нравится. Слишком претенциозно. —
Развивать тему с Афиной он не спешил.
— ..и редкое, — продолжала упираться Лена.
— Не такое уж редкое. У меня, например, тоже была
знакомая Афина.
— У вас?
— Ну, не у меня лично. Так звали девушку моего друга.
«Моего друга», того самого, который держался за штурвал на
фотографии. «Мой друг» Сергея и «просто приятель» Афины были одним и тем же
человеком. Теперь Лена знала это точно.
— Звали? Они расстались? — Вопрос сам по себе не
мог вызвать подозрений: обыкновенное праздное любопытство девицы, способной
сострадать любовным историям с плохим концом.
— Да нет. Тут все сложнее. Он погиб в прошлом году.
Лена глубоко вздохнула. Еще одна смерть, которая, слава
небесам, не имеет к ней никакого отношения. Но сейчас хотя бы понятно, почему
Афина так расстроилась, когда она обратила внимание на фотографию, и почему
фотография так быстро и так бесповоротно, исчезла. Лимит верности покойнику был
исчерпан, и возвращаться к прошлому она не хотела, только и всего.
— А девушка? Что с ней случилось потом?
— Откуда же я знаю? Это ведь была не моя девушка. Она
исчезла. Даже на похороны не пришла. Я, во всяком случае, больше никогда ее не
видел.
По лицу Сергея промелькнуло брезгливое выражение: не ту
девушку выбрал себе его друг, ох, не ту. Оказаться такой дрянью, чтобы даже не
исполнить необременительного последнего долга перед покойным! Уж его, Сергея,
девушка была бы в этой ситуации на высоте. Уж его девушка бросилась бы в могилу
вместе с гробом возлюбленного, предварительно порвав на себе все волосы. Или
совершила бы харакири прямо у кладбищенской ограды.
— А ваш друг — почему он погиб?
— Несчастный случай на регате. Он был яхтсменом, так же
как и я. Часть дома.., где мы встретились с вами, она принадлежала ему. А в
эллинге до сих пор стоит его яхта.
Вот это да! Новости валились на Лену со всех сторон, и
клубок из мертвых тел сворачивался все туже. Афа любила (или была увлечена) яхтсменом,
тут все понятно, такое с каждой может случиться. В Лениной жизни, как раз перед
Гжесем, тоже был недолгий период токования с перворазрядником по настольному
теннису. Это, конечно, не яхта, но тоже впечатляет. Другое дело — Роман
Валевский. Вот уж кто был далек от парусного спорта!.. Или все-таки не так
далек, как ей показалось на первый взгляд?
— Вы знали Романа? — напрямик спросила Лена.
— Какого Романа?
— Его нашли в понедельник в доме вашего друга.
— Значит, его звали Роман…
— Да.
— У меня есть несколько знакомых Романов, но я вернулся
только сегодня утром и никому еще не звонил.
Он сказал это совершенно бесстрастным голосом. Похоже, мысль
о том, что жертвой убийства мог оказаться кто-то из друзей, нисколько не
взволновала его.
— Роман Валевский, он известный танцовщик.
— Нет, я не знал Романа Валевского, известного
танцовщика. Извините.
— А ваш друг?
Сергей укоризненно посмотрел на Лену: ну, вы даете, девушка!
Не слишком ли много казенных вопросов для человека, пережившего несколько
смертей и вернувшегося с опознания? Лена и сама понимала, что взяла не совсем
верный тон.
— Для меня это очень важно, поймите!.. — Она
попыталась максимально смягчить ситуацию.
— Я ничем не могу вам помочь.
— А как звали вашего друга?
— Зачем вам это?.. Вадим. Вадим Антропшин.
В разговор неожиданно вклинился Пашка, до этого молча
наблюдавший за происходящим.
— А что такое «Такарабунэ»? — спросил он.
Сергей набрал в рот воздуха.., и ничего вразумительного не
ответил.
— Я не помню. По-моему, что-то японское. Связанное с
каким-то ритуалом. Или сам ритуал.
Засиживаться у яхтсмена дальше не имело никакого смысла. Они
и так злоупотребили его гостеприимством, расколотив стакан.
— Мы, пожалуй, пойдем, — сказала Лена.
— Да, конечно… Извините, что задержал.
— Это вы извините.
Дознаватель из тебя никакой, подумала Лена, когда за ними
захлопнулась входная дверь. И аналитик тоже. И на языке образовался мозоль от
томительных и никому не нужных расшаркиваний: извините за беспокойство,
извините за стакан, извините за наглеца-мальчишку, извините за выуженное имя
друга… Извините, извините, извините… Извини и ты, Роман, но связать тебя с этим
задымленным парусами местом тоже никак не получается. С Афой и яхтсменом все
более или менее понятно: она была его девушкой, он — ее парнем. Тут уж ни
убавить, ни прибавить. Но Роман…
