— Как можно! — Василий Васильевич так интенсивно
замахал руками и заморгал глазами, что Гурий понял: если история с трупом —
правда; то склонный к мародерству Печенкин обшмонал тело круче любого лагерного
вертухая. Такой и в чужие трусы залезет в поисках наживы, с него станется.
…Печенкин не соврал. В кооперативе «Селена» действительно
произошло убийство.
Вот уже три часа здесь работала оперативная бригада из
Питера. Ягодников же охранял ближние подступы к таунхяучу та котором было
найдено тело. Пока оперативники занимались местом преступления, худощавый,
похожий на циркового морского льва следователь по фамилии Дейнека, аккуратно
допрашивал Печенкина-старшего, Печенкина-младшего и приятеля
Печенкина-младшего, еще одного сопляка-мартыгу. «Мартыгами» традиционно
называли молодую мартышкинскую поросль, и второй парнишка был не самым худшим
ее представителем. Во всяком случае, Гурию этот мартыга понравился гораздо
больше, чем отпрыск Василия Печенкина, хотя он и видел парнишку лишь мельком.
Кажется, его звали Паша.
Именно эти двое — Паша и Виташа — и обнаружили труп,
заглянув в эллинг по какой-то своей мальчишеской надобности:
Дело было достаточно серьезным. Настолько серьезным, что его
сразу, минуя область, забрали в Питер. О том, что дело уходит в Питер, стало
ясно еще на месте, и об этом сообщил Гурию в очередной перекур забубенный опер
Антоха Бычье Сердце.
Антоха Бычье Сердце, он же Антон Бычков, был ягодниковским
приятелем по школе милиции. Но, в отличие от Ягодникова, явно преуспел, сменил
сомнительную фамилию Бычков на роскошную, без страха и упрека, фамилию Сивере.
И так попер по служебной лестнице, что к тридцати годам имел звание майора.
— А мог бы быть и подполковником, — интимно шепнул
он Гурию. — Не дают.
Бодливой корове, говорят. Сомнительные методы ведения дел,
говорят. Ты же знаешь, нрав у меня крутой.
Нрав у Антохи был не просто крутым.
Свирепым был нрав у Антохи, чего уж тут скрывать. Можно
только посочувствовать тем несчастным, которые окажутся в руках Бычьего Сердца.
И зубам тех несчастных.
Он один, Антоха Бычье Сердце, мог играючи поставлять
клиентов какой-нибудь навороченной стоматологической клинике.
И обеспечить процветание всего дружного зубоврачебного
коллектива. Гурий лишь подумал об этом, но вслух произнести не решился. Даже
шутки ради. Бычье Сердце — тот, каким помнил его Ягодников, — был
бескорыстнее матери Терезы. Деньги не особенно интересовали его: в разумных
пределах, конечно, не интересовали.
Одеться, обуться, выкурить хорошую сигарету, треснуть по
хорошему пивку — это да. Все остальное было не так уж важно.
Важной была работа, важным было призвание. А призвание у
Бычьего Сердца оказалось самым бесхитростным (и потому — мудрым, как чернозем):
мочить гадов. Да так, чтобы земля горела у них под ногами.
И здесь все средства были хороши. Уже в милицейской школе у
Бычьего Сердца проявились все задатки цепного пса-беспределыцика. Один только
вид его наводил священный трепет на окружающих: сломанный нос, сломанные уши,
низкий шишковатый лоб и вечный бобрик на квадратной башке. А маленькие, тускло
поблескивающие глазки Антохи намекали на членство в преступной группировке. И
на пару-тройку ходок в зону.
Самым примечательным было то, что и ходки, и членство — все
это могло бы стать реальностью, не будь у Антохи умнющего папаши — фрезеровщика
с Кировского завода. Внешность и нрав Бычьего Сердца не оставляли у него
никаких иллюзий насчет будущности сына.
— Тюряга по тебе плачет, — каркал он
пятнадцатилетнему Антохе. — Ой, плачет!
Ты уж лучше в менты иди, авось пронесет.
Антоха к доводам папаши прислушался и, повзрослев, подался в
школу милиции.
А смутные мысли отца оформил в теорию: бандиты и сыщики —
близнецы-братья.
Люди, замешенные из одного теста. Люди с одним и тем же экстремальным
мировоззрением. И с одинаковым отношением к жизни. И к цене за эту жизнь.
Клану милиции Антоха служил верой и правдой: точно так же он
служил бы и любому другому, мафиозному клану. Да и время для Бычьего Сердца
было самым подходящим: кровавое, нашпигованное криминалом время. День без
выезда на убийство он считал потерянным.
— Застой, — ныл в таких случаях Бычье
Сердце. — Застой, мать его ети! Измельчал народец, никакого вкуса к
жизни!..
У самого же Бычьего Сердца вкус к жизни имелся в избытке. Он
не церемонился с проходящими по делу свидетелями (после чего нередко попадал на
ковер к вышестоящему начальству). Он спал с проходящими по делу свидетельницами
(после чего нередко попадал на прием к анонимно практикующим венерологам —
«пенисмэнам», как он их называл). Как-то ему удалось даже оприходовать
разцнувшую варежку понятую — в квартире, где произошло двойное убийство. Соитие
с понятой в чуланчике, который примыкал к месту преступления, Бычье Сердце
считал своим высшим сексуальным достижением.
К прочим достижениям старшего опера убойного отдела Антона
Сиверса можно было отнести с десяток раскрытых убийств и уничтожение двух
крупных бандитских группировок. Что и говорить, одинокий задумчивый труп из
лодочного кооператива на фоне всего этого фейерверка смотрелся бледновато.
— Тухляк, — подытожил Бычье Сердце. — Уж
поверь мне, Гурий. Это дело — тухляк. Намучаемся мы с ним.
В кармане жилетки убитого были найдены паспорт на имя
Валевского Романа Георгиевича, трехдневной давности товарный чек ИЧП «Бригита»
на сумму одна тысяча восемьсот рублей и конверт. Конверт был девственно-чистым
— так же, как и открытка, которая лежала в нем. Обыкновенная поздравительная
открытка с надписью:
«СМОТРИ НЕ НАПИВАЙСЯ!» А из водительского удостоверения,
найденного в другом кармане жилетки, следовало, что Роман Георгиевич Валевский
является владельцем внедорожника «Лексус», 2000 года выпуска, номерной знак
А0280А.
— Девяносто девять тонн гринов как с куста, —
заметил Бычье Сердце, знающий толк в расценках на дорогие иномарки. —
Ручная сборка. Зверь-машина. Самолет.
— За что же девяносто девять тонн?! — тихо
ужаснулся Гурий, подсчитав, что собрать такую сумму ему удастся лишь за
восемьдесят два года непорочной службы без еды и питья. — Там что,
приборная панель из платины? За что девяносто девять-то?!
— А за то, что самолет!
Никакого «Лексуса», номерной знак А0280А, в окрестностях
лодочного кооператива обнаружено не было.
Никаких других вещей, кроме документов, чека и конверта, из
карманов трупа извлечено не было. Ни рубля, ни доллара, ни завалящей монетки в
пятьдесят копеек.
Странное обстоятельство, учитывая щегольской прикид Романа
Георгиевича и права на такое же щегольское авто.
Джип «Лексус» — совсем неплохо для двадцатисемилетнего
молодого человека (а если верить паспортным данным, покойному Валевскому месяц
назад исполнилось как раз двадцать семь). Совсем неплохо, другой вопрос, откуда
у такого молокососа такие деньги. На бандита он не смахивал, не иначе папин
сынок, золотая клубная молодежь с прицелом на местечко в топливной компании.
Или на креслице в Законодательном собрании. Или на кабинетик в Смольном. Или на
виллу в Коста-Браво. Подобные заоблачные дали не светили ни Гурию Ягодникову,
ни его дружбану Антохе Бычье Сердце. Не светили они и Роману Валевскому.
