— Да, конечно.
— Об Афе… Об Афине.
— Я, собственно, за этим сюда и пришел.
Лене даже в голову не пришло попенять Гурию, что на кладбище
приходят совсем за другим. К тому же стремительно меняющееся русло их беседы
оказалось внезапно перегороженным Светаней. Ощипанная жена мэтра-экстремала
наконец-то притаранила трофейные ключи от «шестерки».
— Держи… Поедем, что ли?.. Мне здесь все тоже
остобрыдло. Хотя, казалось бы, такое место философическое… Тишина, покой… С
каким удовольствием я бы посещала сей дивный погост… Хоть каждый день…
При других обстоятельствах. — Она бросила полный
тайных, невысказанных желаний взгляд на реющую вдали вечнозеленую бороду
Маслобойщикова. — А ему здесь было бы хорошо…
Если сейчас Светаню не окоротить, то через секунду она
начнет обсуждать размеры памятника отцу-основателю школьной антрепризы, а также
конфигурацию могильной решетки. Хотя Лена сильно подозревала, что при
Светаниной любви к проспиртованному мэтру дело ограничится наспех вырытой
неглубокой могилой и фанерной табличкой «Собаке — собачья смерть». На
растушеванном сленге актеров Пекинской оперы.
— Простите, нам пора, — обратилась Светаня к
Гурию, небрежно скосив рот. — Я забираю у вас девушку, уж не взыщите.
— Не сейчас. — Лена посмотрела на Светаню с
укоризной. — Не сейчас. Потом.
Мне необходимо поговорить с э-э.., лейтенантом.
— Да? — озадачилась Светаня и перевела взгляд с
Лены на Гурия. — Вообще-то я думала, что…
— Подходи к машине минут через пятнадцать…
— Ладно… Через полчаса подойду, — проявила
неожиданное великодушие обычно склочная экс-прима. — Только сомневаюсь,
что вы уложитесь…
— Идемте, лейтенант, — скомандовала Лена, и Гурий
послушно стартовал в сторону выхода.
Лена двинулась было за ним, но через пару секунд вернулась к
Светане.
— Что ты имеешь в виду? — спросила она. — Что
значит «уложитесь»?
— Да ладно тебе. — Светаня обнажила в
бледно-розовой улыбке бледно-голубые, побитые сибирскими морозами зубы пристяжной
кобылы. — У меня глаза не на затылке растут… Я же вижу, что тебя от
страсти прям наизнанку выворачивает… Вот уж не подозревала, что форма тебя
заводит.
Только милицейская или как?
— Еще спортивная. И железнодорожная, — по инерции
парировала Лена и только потом неожиданно покраснела. — Что за чушь ты
несешь? Какая страсть?
— Ладно-ладно… Беги к своему лейтенанту, нимфоманка.
Когда закончите, дашь отмашку. Я неподалеку буду, веночки посмотрю на продажу…
Чудные веночки видела, а такие к ним ленточки можно будет присобачить…
Атласные, с позументом…
Хотя этой скотине атласные… Сатиновыми обойдется, подлец! Я
ему из старых трусов понашиваю… Я ему понашиваю… Я ему понавешиваю… Всех собак,
алкоголику!
— Это не то, что ты думаешь… — прервала полет
Светаниной фантазии Лена. — Как тебе такое вообще могло в голову прийти?
Это совсем, совсем не то…
— Конечно, не то… Поражаюсь твоему вкусу… Добро бы
морским офицером был при кортике… А так… Нет, Ленка, ты меня удивляешь…
Препираться со Светаней дальше означало бы попусту терять
время. И Лена, махнув рукой на подругу, побежала догонять Гурия.
…Через десять минут они уже сидели в машине.
— Ну? Стало быть, у вас для следствия кое-что
имеется? — начал Гурий казенным голосом заседателя народного суда, что
несколько не вязалось с его новым имиджем.
— Кое-что… — подтвердила Лена. И замолчала, мучительно
решая для себя — да или нет. Да — или нет? Да — или нет?
Если сейчас она расскажет Гурию о бумажнике Романа и
контракте с «Лиллаби», найденном в Афином доме, то придется говорить и обо всем
остальном. Иначе никак не объяснить появление у нее всех этих вещей. Вещей, с
которыми ей одной явно не справиться. А они — ощущая собственную
безнаказанность — тащат за собой другие вещи. Покрупнее и помасштабнее. Яхты,
например. С не правдоподобно красивыми именами. Таким же не правдоподобным,
сбивчивым и фантастическим будет выглядеть объяснение, но он поверит, он должен
поверить…
Лена еще раз исподтишка взглянула на профиль Гурия: теперь
он выглядел пугающе медальным. Что ж, такому человеку можно доверить не только
тайны следствия, но и собственную жизнь. Где-нибудь среди колец питона,
непролазных, кишащих всякой нечистью дебрей Амозонки, в ручищах мента —
низколобой антропологической ошибки, тупиковой ветви в развитии… Или в самой
гуще террористов, захвативших какой-нибудь рейсовый самолет.
Кстати, о самолетах.
Интересно, от чего она идет, легкая турбулентность,
заставляющая подрагивать самые кончики пальцев? А впрочем, все и так ясно: она
готова совершить затяжной прыжок в тайну гибели Нео, осененную узким и легким
вымпелом-рыбой…
Готова.
— Что же вы хотите рассказать мне, Лена? — мягко
напомнил о себе Гурий. От народного заседателя и следа не осталось.
И Лена решилась.
— Не только рассказать… Я сейчас покажу вам кое-что.
Только обещайте выслушать меня до конца. И…
— Что — "и"?
«И не упечь меня за решетку», — едва не вырвалось у
нее. А впрочем, по здравом размышлении, не стоит пугать полубогов, они и сами
могут испугаться и таких дел натворить, что не расхлебаешь.
— Что — "и"?..
— Ничего… Просто выслушайте до конца. Обещаете?
— Конечно.
Обстоятельства, при которых они познакомились, напрочь
вылетели из Лениной головы. Прихватив с собой целый шарабан самых разнообразных
персонажей — начиная от эстрадной дивы (на козлах) и заканчивая гурьевской
сельскохозяйственной мамашей (на запятках). Туда же были погружены обломки
маленькой яхты — почему-то о ней Лене не хотелось вспоминать больше всего.
Тем более что начала она тоже с яхты.
Большой.
Известие о «Такарабунэ» странно взволновало Гурия. Как будто
Лена говорила не о плавсредстве, на котором произошло убийство, а о женщине,
которая оставила несчастного провинциального мента по причине несчастной
провинциальной зарплаты. И ушла к более перспективному, с ее точки зрения,
хозяину пивной палатки.
Глухая ревность, смешанная с таким же глухим отчаянием, на
секунду исказила новоиспеченный медальный профиль лейтенанта.
— Стало быть, вы в курсе того, что произошло в лодочном
кооперативе, — выдоил из себя Гурий.
— А вы? — выдоила из себя Лена.
— Мне по должности положено. А вот откуда вам это
известно?
— Известно…
— Да… Интересно, членов переходного правительства в
Эфиопии об этом тоже проинформировали? .
