— Он никогда о ней не горевал, по крайней мере, я не видела никаких признаков! — отрезала Марта Баттон. Парик начал заметно сползать на лоб. Скоро, подумал Стэнли, она будет похожа на гвардейца в медвежьей шапке.
Мистер Грин сложил пухлые ладошки:
— Вам известно, что присутствовавший на месте скорбного события доктор Перкинс заявил, что не заметил там ничего необычного?
Миссис Баттон заволновалась:
— Доктор Перкинс не видел того, что я видела, правда? Не видел ту самую банку и проволоку. Не слышал жуткий запах.
И тут она с легкостью угодила в поставленный мистером Грином капкан.
— Ах да, — прожурчал он. — Банка, куски железа, запах чеснока… На предварительном следствии вы об этом не упоминали, миссис Баттон.
Миссис Баттон смутилась и впервые не нашла ответа.
— Отвечайте, свидетельница, — потребовал судья.
— Я сама была в шоке, — выпалила она. — Увидела жуткую картину, правда? В голове совсем помутилось. Только позже подумала и припомнила.
— Да, — встрепенулся мистер Грин, — гораздо, гораздо позже. Только после того, как мистер Оукли вас уволил! Только тогда вы отправились к родителям миссис Оукли, изложив свои домыслы о чесночном запахе, которого никто, кроме вас, не заметил, и о каких-то обломках, которых, кроме вас, никто не видел.
Глаза свидетельницы наполнились слезами.
— Я видела, сэр.
— Но не упомянули об этом, — настаивал защитник. — Я бы сказал, миссис Баттон, что вы, оскорбленная увольнением, обратились к родителям миссис Оукли, чтобы отомстить своему бывшему работодателю, выдвинув против него абсолютно ложные обвинения.
Гнев сразу высушил слезы домоправительницы.
— Неправда! Все подтвердят, что я честная женщина! Стоя на этом месте, я поклялась говорить правду!
— Действительно, вы принесли присягу, — подтвердил мистер Грин. — А я еще раз напоминаю, что необъяснимо ждали две недели, прежде чем сделать данные необоснованные заявления.
— Не понимаю, что это значит, — угрюмо пробормотала миссис Баттон.
— «Необоснованные»? Это значит, что, кроме вас, никто ничего подобного не видел и подтвердить не может.
— Кто мог видеть, когда я была там одна? — взорвалась свидетельница в сбившемся набок парике.
Самый молодой присяжный заметил и ухмыльнулся.
— Его спросите! — крикнула она, ткнув пальцем на Уильяма Оукли. — Спросите, что он вытворял. Я видела собственными глазами, как он волочился за Дейзи Джосс, и лично сделала ей строгий выговор. Другие тоже знали. Бедная миссис Оукли в день своей смерти сама мне сказала, что утром уволит Дейзи.
Мистер Грин знал, что дело у него в руках.
— Вы вольны утверждать, миссис Баттон, что и другие знали. Однако, кроме вас, никто публично не заявил.
Несмотря на обуревавшие ее эмоции, миссис Баттон наконец ощутила, что парик покосился, подняла руку и водрузила его на место.
— Другие слуги знают, но боятся потерять работу, поэтому молчат! А джентльмены не сплетничают, правда? Только это вовсе не означает, что им сказать нечего!
Публике понравилось замечание. Многие присяжные улыбнулись. Но Стэнли записал в блокноте: «По-моему, она сломалась» — и показал листок представителю агентства Рейтер.
— Успокойтесь, миссис Баттон, — лицемерно проговорил мистер Грин, явно очень довольный. — Вернемся к тому самому вечеру. Вы сказали, что слышали, как хозяин направился в спальню незадолго до десяти.
Свидетельница с опаской подтвердила.
— А вы не ложились до одиннадцати. Что в это время делали?
— Исполняла свои обязанности, — высокомерно заявила она. — Проверила, что служанка вымыла посуду как следует и ничего не разбила. Приготовила горячее питье для простуженной девушки. С медом и лимонным соком. Проследила, чтобы выпила. Потом пришел мистер Уотчетт, садовник, насчет овощей. Я еще посидела, подумала, что завтра подать к столу, написала записку прачке… потом сама направилась в свою комнату, верней, пошла по лестнице…
— Хорошо, — перебил ее мистер Грин. — Но давайте еще раз вернемся на кухню. Во сколько пришел мистер Уотчетт?
Миссис Баттон замешкалась и сказала, что точно не помнит. Возможно, в половине десятого.
— Не поздновато ли? — заметил мистер Грин. — И долго пробыл?
— Полчаса, может, больше, — сказала миссис Баттон.
Мистер Грин улыбнулся ей, отчего она насторожилась.
— Чтобы поговорить об овощах? Действительно, интересная тема, так долго вас занимавшая. Больше ни о чем не говорили?
Миссис Баттон слишком поздно вспомнила об осторожности.
— Я про миссис Уотчетт расспрашивала. У нее ноги больные. Жутко распухают, водой наливаются, доктор откачивает.
— Значит, говорили об овощах и о ногах миссис Уотчетт. А может быть, и о семье, которой оба служите?
Миссис Баттон верно почуяла, куда дует ветер, и решительно объявила:
— Нет, сэр. Я не сплетничаю.
Но она уже была в руках мистера Грина.
— Но если Уотчетт пришел в половине десятого, как вы заявили суду, и просидел более получаса, значит, он был еще там, когда вы услышали, что мистер Оукли направился в спальню? По вашим словам, это было около десяти.
Миссис Баттон подтвердила, что, может быть, был.
— «Может быть?» — Мистер Грин ничего не упускает. — Должен был быть. Мне кажется странным, миссис Баттон, Что во время оживленной беседы по поводу овощей и болезни миссис Уотчетт вы услышали шаги мистера Оукли на лестнице.
— Услышала, — кисло настаивала миссис Баттон.
— И сказали об этом Уотчетту?
— Возможно, сэр.
— И заметили также, — продолжал защитник, — что хозяину рановато ложиться?
— Возможно, — повторила миссис Баттон.
Мистер Грин пошел в атаку, напомнив маленького пушистого хищника, готового вонзить в добычу острые зубы.
— Вы рассказывали Уотчетту, что миссис Оукли страдает от боли после удаления зуба? И что она поэтому тоже рано легла?
— По-моему, да, — осторожно ответила миссис Баттон. Только было понятно, что осторожничать поздно. — Сказала только, что у бедняжки ужасные боли.
— И все-таки утверждаете, будто не говорили о семейных делах? — вкрадчиво спросил мистер Грин.
Миссис Баттон отчаянно заявила:
— Это несправедливо, сэр!
На что ей было указано:
— Мы говорим не о справедливости, а о фактах. Итак, пока Уотчетт…
Обвинитель Тейлор тоже хорошо видел, что дело идет не туда, куда нужно, и высказал достойный протест:
