– Но ведь Мельников действительно ваш знакомый? Вы можете хотя бы поговорить с ним, чтобы он отпустил нашего Женю, пусть и под подписку?..
Я пожала плечами:
– Поговорить, конечно, можно, но вряд ли он это сделает. Я имею в виду, вряд ли выпустит Евгения.
– Почему?
– Мельников – принципиальный. Нет, он справедливый, но… принципиальный. Он должен быть уверен, что человек невиновен, тогда только он его отпустит.
– О, боже!.. – Маргарита Игоревна снова разрыдалась.
– Да вы не переживайте так: напрасно он тоже никого не сажает. Он очень щепетильный: всегда все проверяет и перепроверяет по нескольку раз. А я обещаю вам одно: я сделаю все, от меня зависящее, чтобы освободить вашего сына.
Она кивнула.
– И у меня к вам одна просьба, Маргарита Игоревна: можете вы мне дать какую-нибудь фотографию вашего Жени? Желательно крупным планом.
Она вышла из комнаты, а когда вернулась, положила передо мной на стол фото, где Удовиченко-младший был снят сидящим на окне в какой-то институтской аудитории. На другой стороне было написано: «Удав. Второй курс».
Я убрала фотографию в сумку, простилась с хозяйкой и удалилась.
Через полчаса я подъезжала к отделению, в котором работал Андрей. Поставив машину на стоянку перед входом, я быстро поднялась на крыльцо. Еще только начало седьмого, он должен быть на работе: Мельников никогда не уходит рано.
Я шла по длинному коридору и думала: о чем я сейчас буду с ним говорить? Конечно, мой друг совсем не обрадуется, что я снова оказалась в этом деле. Но поговорить об аресте мальчика Женечки мне с ним все-таки придется, даже если он будет кричать на меня…
– А чем ты недовольна? – кричал Андрей, расхаживая по кабинету. – Ты же сама требовала освободить папочку! Вот мы все и проверили, потом перепроверили и пришли к выводу: папуля действительно не виноват. Радуйся! Кстати, можешь забрать свой диктофон.
Мельников открыл сейф и достал мою шпионскую игрушку. Я убрала ее к себе в сумку.
– Пригодилась?
– Да, эта Эмма, которая на поверку оказалась Варварой Игнатенко, гражданкой Украины, все подтвердила, администратор гостиницы тоже опознала и ее, и нашего банкира.
– Ну, вот видишь, как я вам помогаю! – обрадовалась я. – А ты еще кричишь на меня!..
– Да мы, знаешь, и сами бы его освободили: мы нашли соседку, которая видела, как Удовиченко в начале четвертого вышел от своей мамзель, так что…
Мельников развел руками.
– Андрюша, вы нашли еще одну свидетельницу?
– А ты как думала? Работаем!..
– А если вы опять не того взяли?
– Ах, опять не того?! Вам опять не нравится, кого мы взяли?! Ну, извините, Татьяна Александровна, может, мне вон его посадить в изолятор? – Мельников указал на своего коллегу Васю.
Я посмотрела на молодого человека, который, сидя за своим столом, усердно что-то писал, не поднимая головы.
– Его не надо, он точно не убивал.
– Спасибо, что разрешили не сажать… Ладно, открою тебе секрет: соседка, та, что видела папашу выходящим от домработницы, также видела сыночка входящим в ту же квартиру в районе половины пятого вечера. Смекаешь, почему мы его прихватили?
– Смекаю. И мыслите вы, в общем-то, правильно, – кивнула я.
– О! Вы изволили одобрить нашу работу? Какая честь для всего нашего отдела! – Андрей делано поклонился мне. – Но у нас, между прочим, есть и другие версии, которые мы не сбрасываем со счетов. Ты, мать, лучше мне скажи: почему ты мусолишь бытовую тему? – спросил Андрей.
– Потому что она мне больше нравится.
– Что скажешь на это, Вася? – повернулся Мельников к своему сотруднику.
Вася поднял голову и философски рассудил:
– А может, это связано с работой Удовиченко-старшего? Как-никак начальник кредитного отдела… Может, он кому-то кредит не дал?!
Вася перехватил мой удивленный взгляд:
– А что, это тоже версия. Во всяком случае, мы должны учитывать все возможные варианты.
– Видала? – подмигнул мне Мельников. – Гений сыска!
– И при чем же здесь папочкина работа? – все еще недоумевала я. – Ну, не дал он кому-то кредит. Их, кстати, не всем дают и не всегда… И что? А домработница при чем?
– А ее, – с многозначительной улыбкой сказал Вася, – убили, чтобы отомстить господину Удовиченко.
Я перевела удивленный взгляд на Андрея. Тот усмехнулся, пожал плечами:
– А что, тоже рабочая версия! Бредовая, конечно, но она тоже имеет право быть.
– Эт чей-то бредовая? – обиделся Вася.
– Той-то! – передразнил коллегу Андрей и повернулся ко мне: – В одном Вася прав: мы должны рассмотреть все возможные варианты.
– Вы рассматривайте все возможные, а я, с вашего позволения, буду мусолить бытовую тему, – улыбнулась я. – И в связи с этим, Андрюша, у меня к тебе один-единственный простенький вопросик: можешь разрешить мне поговорить с подследственным?
Мельников упер руки в бока:
– Кто бы сомневался, мать, что ты попросишь именно это! – усмехнулся он. – Кстати, скажи: ты считаешь, сынок тоже невиновен?
– Честно говоря, пока не знаю. Буду добывать сведения, проводить свое расследование… Вполне может оказаться, что застрелил именно он. Так как насчет поговорить с подследственным? – напомнила я.
Андрей потер переносицу, посопел и, наклонясь ко мне, шепнул на ухо:
– Но с тебя ужин в кафе. В качестве взятки.
– Приятно иметь дело со взяточником, – так же шепотом ответила я и подмигнула моему другу, а вслух сказала: – Без вопросов! Созвонимся.
Я попрощалась со всеми и вышла из кабинета. Теперь можно ехать домой отдыхать, все равно время позднее, а завтра с утра – за работу!
Дома я поужинала остатками разогретой в микроволновке вчерашней курицы, потом заварила в турке кофе, поставила возле себя пепельницу и достала из пачки сигаретку. Люблю думать именно вот так – сидя в кресле, под кофе и сигаретку. А подумать есть о чем. В течение одного дня ситуация изменилась коренным образом: одного Удовиченко освободили, другого взяли. И этот другой нашей мадам еще дороже первого. Значит, землю надо рыть, добывать сведения и освобождать этого маменькиного – в прямом смысле слова – сыночка. А как его освободишь? А если это и вправду он грохнул Карину? Я ведь сразу на него и подумала, когда только познакомилась с ним. А что, вел он себя более чем подозрительно, откровенничать со мной не хотел, даже нахамил. Нет, похоже, с сыночком будет посложнее. Придется мобилизовать все свое усердие и опыт…
Как это Василий хорошо сказал – учитывать все возможные варианты… Все возможные… И я бы даже сказала, невозможные тоже. Итак, что мы знаем о Женечке, домашнем мальчике? В бывшую домработницу он явно влюблен – это раз. Посещал ее периодически – это два. Причем носил ей деньги и подарки. Отсюда – вопрос: где он брал все это? Никто мне не сказал, что он работает, да и вряд ли мальчика из семьи с достатком родители послали бы работать, пусть и после занятий. Тогда что же, деньги ему просто давали? Кто? Думаю, только не папочка, уж он-то точно знал, куда сынок отнесет эти денежки! А может, мамочка или сердобольная бабушка-графиня? Вот это скорее всего.
