– Скажите, Виталий Яковлевич, между вами и сыном давно зрел конфликт из-за вашей бывшей домработницы. Почему вы не торопились разрешить его?
Мужчина удивленно вскинул брови:
– Татьяна, я думал, вы будете спрашивать о чем-то более существенном, имеющем отношение к задержанию Маргариты…
– Это может показаться вам странным, но это очень существенно и имеет самое прямое отношение к задержанию вашей супруги, – заверила я господина Удовиченко.
– Да? – удивился собеседник и усмехнулся: – Ну, что ж, возможно… Вам видней…
– Так как насчет ответа на мой вопрос?
– О моем конфликте с сыном?
Виталий Яковлевич немного помолчал, помялся, даже пожевал губами и потер свой выбритый подбородок. Мне казалось, что он тянет время. Наконец он нехотя выдал:
– Мы пытались говорить с Евгением об этом, но все наши попытки неизменно кончались ссорой. Он не хотел понимать меня…
– А вы, естественно, его.
– А что я-то должен был понять? Что ему еще рано думать о… постоянной подруге, что ему надо учиться и, вообще, ему нужна девушка порядочная…
– А вам? Вам не нужна была порядочная девушка, вы готовы были довольствоваться… извиняюсь, Кариной?
– Но ведь я – женатый человек, и я не собирался оставлять свою жену! Мы прожили с Маргаритой больше двадцати лет, я привык к ней, она мне сына родила, в конце концов… И потом, у нас хорошая квартира, у ее родителей – дача, на которой мы отдыхаем по выходным. Но она… очень уж правильная, чересчур спокойная, даже холодная, я бы сказал, а уж с тех пор, как засела в своем магазине… Одним словом, последние годы наша семейная жизнь казалась мне очень уж скучной и серой. Между нами говоря, – Виталий Яковлевич понизил свой голос до шепота, – я даже несколько охладел к своей супруге. Нет, она очень хорошая женщина, но она уже не могла зажечь во мне того огня, который… Ну, вы понимаете, Татьяна? Если нет таких вот Карин – ярких, темпераментных, горячих, жизнь вообще кажется настолько серой, что волком хочется выть!..
– Значит, Карина – это та острая приправа к блюду, чтобы оно не было слишком постным и диетическим, я правильно поняла?
– Ну, в общем-то, да. Я знаю, Татьяна, что вам как женщине трудно быть со мной солидарной, вы, разумеется, примете сторону Маргариты. Вот мужчина меня бы понял! Мне скоро пятьдесят, годы уходят, что я буду вспоминать в старости? Много ли мне осталось ярких впечатлений?! В семьдесят в постели с девочками уже не покувыркаешься…
Прямо скажем, откровенно! Но по-человечески его можно понять: захотелось мужику-гастритчику острого перчика с чесноком и хреном. В конце концов, это не преступление.
– Давайте вернемся к вашей жене, – продолжила я. – Как бы не получилось так, что она окажется крайней в вашей игре в яркие впечатления. Вы любите острые приправы, а она может оказаться там, где, кроме тюремной баланды, на обед ничего не подают.
Виталий Яковлевич вздохнул тяжело и покачал головой, словно сокрушаясь о чем-то:
– Да, Маргарита, Маргарита… Я, конечно, виноват перед ней: не удержался перед чарами Карины… Нам, наверное, надо нанять адвоката? Сколько ей могут дать?
– Статья серьезная… Но мне непонятно, почему вы так ставите вопрос. Вы что, допускаете, что вашу супругу могут посадить?
Виталий Яковлевич снова тяжело вздохнул и снова покачал головой:
– Мне очень больно об этом говорить, Татьяна, поверьте, но я действительно допускаю, что моя жена могла сделать это. Я имею в виду, убить Карину. Она была так разгневана на нее!..
– А вы ожидали, что ваша супруга обрадуется, узнав, что эта девица прыгнула в вашу постель? Виталий Яковлевич, представьте себя на ее месте. Представьте, что вы возвращаетесь домой, а Маргарита Игоревна в вашей спальне с вашим водителем, допустим…
– Да, да, я все понимаю! Все это так гадко и ужасно!.. Я сам переживаю, поверьте, очень переживаю. Но… Если уж так получилось…
– Значит, вы допускаете, что ваша супруга могла пальнуть в домработницу? На нее это очень похоже? Она уже кидалась на кого-нибудь с пистолетом?
– Вообще-то, нет, но… кто же тогда убил Карину? Я не убивал, невиновность нашего сына вы сумели доказать. Кто остается? Конечно, я буду рад, если удастся вытащить и Маргариту…
– Виталий Яковлевич, а вам было что-нибудь известно о новой работе вашей… бывшей домработницы?
– Нет. А что мне могло быть известно?
– Ну, у кого она работала, что вообще за семья…
– Нет. Мне ничего не известно.
– Она что, не делилась с вами?
– Не делилась чем?
– Своими проблемами, может, у нее в том доме конфликты были?
– А-а, я догадался, к чему вы клоните. Но нет, она ничего не рассказывала о том доме. Она ведь убиралась там редко, кажется, два-три раза в неделю, и не думаю, чтобы у нее там были конфликты. Во всяком случае, если бы было что-то серьезное, то она бы мне точно рассказала.
– Скажите честно, вы не собирались расставаться с ней?
– Татьяна, вы задаете такие личные вопросы…
– Поверьте мне, я делаю это не из пустого любопытства. Мне самой не доставляет удовольствия копаться во всем этом, но без сведений я ничего не смогу доказать.
– Расставаться с Кариной? – Господин Удовиченко потер подбородок и посмотрел в потолок. – Да, я думал об этом много раз и даже пытался сделать это…
– И что же вам помешало?
– Больше двух недель я не мог выдержать и приходил к ней снова. Приносил дорогие подарки, деньги, цветы… Она была такой горячей, словно огонь! Я понимаю, что вы думаете обо мне: старый идиот увлекся молодой страстной девчонкой!..
– Я не собираюсь читать вам мораль, и вопрос сейчас стоит не обо мне, а о вашей супруге. Насчет адвоката, это вы правильно мыслите. Наймите, обязательно наймите хорошего адвоката, Маргарите Игоревне это не помешает.
– А вы, Татьяна?
– Я – не адвокат. Я со своей стороны, конечно, тоже буду вести расследование. Хотя… Как-то все складывается не очень удачно для вашей жены.
– А что вы думаете по поводу ее виновности?
– Пока могу сказать только одно: в девушку пальнул кто-то из своих, это бесспорно. Не чужой же дядя с улицы вошел и прихлопнул, извините, девочку, которую видел в первый раз… Хотя мне известны и такие истории. Но это – не тот случай.
– Почему вы так думаете?
– Потому что перед выстрелом произошел скандал: убийца ругался с Кариной. Значит, они как минимум знали друг друга, если им было о чем поругаться?! Да и потом, пустила бы она в квартиру незнакомого человека?
– Похоже, вы правы…
Я встала со своего удобного кресла. Вопросов к Виталию Яковлевичу у меня больше не было, и я стала прощаться.
