— Здравствуйте, — сказала она из середины зала, — я ищу Кита Карсона. Мне сказали, что он может быть здесь.
Энн и Рэчел переглянулись. Даже Бакс приподнял одну бровь.
— Нет, — ответил он дружелюбным тоном. — Боюсь, его здесь нет, разве что он играет в бильярд в задней комнате.
Девица развернулась, явно готовая прервать игру. Все мужчины в зале следили за взмахом ее короткой юбки.
— Нет, он не в задней комнате, — сказала Энн, упреждая ее. — Там только Скитер и Голди, стараются перехитрить друг друга.
Стук бильярдных шаров подчеркнул ее слова. Рыжеволосая девушка ничуть не смутилась.
— Кто-нибудь представляет себе, где мне его найти? Это важно.
— Что же, — сказал Бакс, почесав в затылке, — вы могли бы придвинуть стул и промочить горло, пока Кит не пришел сюда. — Бакс с надеждой взглянул на девушку. — Он здесь появится рано или поздно и, наверное, скоро. Кит всегда сюда заходит, особенно в день открытия Врат.
Кем бы она ни была, эта девушка явно не собиралась просто так сшиваться здесь и ждать. Маркус на своем забавном английском решил помочь.
— Он иметь отель. Он там быть?
Ее глаза просияли.
— Отель? Какой отель?
Свен опустил кружку на стол. Стекло чуть звякнуло о деревянную столешницу.
— «Новый Эдо». Это прямо в Общем зале, за большим рыбным прудом, его вход выглядит как…
Он не успел докончить фразу, а ее уже как ветром сдуло.
— Ну и дела, — удивился он.
Прежде чем кто-либо успел сказать хоть слово, в бар вошел Малькольм Мур. Он был все еще в тунике и лукаво улыбался.
— Как я вижу по вашим разинутым ртам, вы все встретились с Марго. Кто-нибудь разнюхал, зачем она ищет Кита?
— Марго? Ты ее знаешь? — спросил Бакс. — Кто она такая?
Малькольм подтащил свободный стул. Энн привстала и помахала Маркусу рукой, требуя еще пива.
— Нет, — уныло признал Малькольм, — я ее не знаю. Она пулей пролетела через Предбанник, вцепилась в меня, спросив о Ките, и тут же потерялась в жилой зоне, разыскивая «Нижнее Время». Я надеялся, что вдруг она расскажет вам, ребята, зачем ей понадобился Кит. Такой маленький колючий цветок кактуса эта девчонка, верно?
Свен рассмеялся, увидев выражение лица Грэнвилла Бакстера:
— Бакс, она загонит тебя в гроб раньше времени. Держись «Путешествий во времени», если хочешь умереть молодым.
Бакс свирепо взглянул на него и опустил глаза на свою пивную кружку.
— Что же, — заметил Малькольм, с благодарностью кивнув Маркусу, поставившему перед ним запотевшую кружку, — у меня такое предчувствие, что тут некоторое время будет нескучно. — Он поприветствовал компанию, подняв вверх свою кружку, и улыбнулся.
— Ты, — проворчал Свен Бейли, — только что сказал истинную правду, черт побери. Вот вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: нужно ли нам предупредить Кита?
Энн и Рэчел переглянулись, Бакс поперхнулся своим пивом, а на другом конце бара даже Маркус рассмеялся. Малькольм усмехнулся:
— Бедняга Кит. Что ж, поставим это на голосование, так? Все «за»?
С серьезным видом, но с озорно блестящими глазами друзья Кита проголосовали поднятием рук. Малькольм вытянул несколько ниточек из потрепанного подола своей туники:
— Кто вытащит короткую, тот ему и сообщит.
Короткая нитка, разумеется, досталась Малькольму. Как всегда. Он вздохнул, в ответ на неизбежные насмешки лишь молча отпил большой глоток пива и пошел к телефону.
Глава 2
Возня с бумагами официальной отчетности была лишь одной из неприятностей, отравлявших жизнь Киту Карсону. Положение владельца отеля на Вокзале Времени было неизбежно связано со множеством досадных хлопот. Список его излюбленных жалоб, тщательно запрятанный в дальнем уголке души, чтобы не отвлекать от дел, включал счета из прачечной, цены на продовольствие, доставляемое через таможню, стоимость замены полотенец, пепельниц и замазывания надписей, которые постояльцы то и дело выцарапывали на стенах, персонал, готовый в любой момент потребовать расчета, ужасную скуку, прерываемую лишь внезапными скандалами, от которых он наживал себе язву, и — почти в самом верху этого списка — туристов.
Но бумагомарание он ненавидел больше всего на свете.
Это было едва ли не хуже, чем вернуться к занятиям наукой.
Офис руководителя «Нового Эдо», попросторнее некоторых новейших, из Верхнего Времени, домов, относился к тем преимуществам его нынешнего положения, что делали его терпимым. Его кабинет был оборудован видеоэкраном во всю стену, так что, сидя в своем кресле, он мог любоваться панорамными сценами Общего зала в данный момент и столь же панорамными, записанными на пленку картинами многих эпизодов из Нижнего Времени. Бар со спиртным, набитый контрабандными бутылками жидкой амброзии (которые и Кит, и его предшественник, построивший «Новый Эдо», тайком таскали из Верхнего Времени), был под рукой всякий раз, когда работа становилась слишком занудной.
Бесценные картины и другие художественные сокровища, спасенные из разрушенных во время онинских войн пятнадцатого века дворцов Киото, украшали кабинет Кита, устланный новехонькими циновками татами из рисовой соломы и отделанный тонкой резьбой по дереву и безукоризненно чистыми раздвижными перегородками из натянутой на каркас бумаги.
Однако лучшим украшением его кабинета служил уходящий в потолок световой колодец, бросавший «дневной свет» (почти настоящий с виду) на миниатюрный японский сад камней. Завораживающая композиция из расчерченного граблями белого песка, вертикально поставленных камней и искусно обрезанных сухих веток, заполнявшая целый угол кабинета, давала отдых глазам и врачевала душу.
Она была спасением Кита в те дни, когда ему приходилось возиться с бумажками. Он время от времени откидывался на спинку стула, брал в руку стакан хорошего виски и созерцал символические «острова» — каменные глыбы, плавающие посреди подернутого рябью «моря» песка. Киту доставляло большое удовольствие воображать составителей этих бланков обязательной отчетности приговоренными к долгой жизни на одном из миниатюрных пустынных островов, навеки затерянных там без надежды на спасение.
Если уж говорить о совершенном дзенском аде…
Телефонный звонок оторвал его от наполовину заполненного бланка, составленного так, что потребовалась бы целая свора высокооплачиваемых юристов для его расшифровки. Кит улыбнулся, хотя звонок пришел по линии экстренной связи. Он зажал трубку между плечом и ухом, позволив взгляду блуждать по садику в углу, и ответил:
— Да, Джимми?
Джимми Окуда, сидевший за стойкой портье, был единственным человеком, имевшим непосредственный доступ к этой линии связи. Звонок по «тревожной линии» обычно означал для Кита еще один подскок кровяного давления; сегодня такое отвлечение было более чем желательно.
