По специальности врач-офтальмолог, Рита устроилась в одну из клиник города. Зарплата была небольшой. Работала в две смены, старалась выбросить из головы и из сердца все, связанное с Маратом. Но это у нее не очень получалось. Мешали постоянные мысли о Мире. Она очень любила дочь, а Мирослава осталась с отцом. Это было его решение, и ей пришлось подчиниться. Слабые попытки противодействовать этому решению она даже не хотела вспоминать: в судах, прокуратурах и опекунских учреждениях на нее смотрели глазами, в которых светился зеленоватый отблеск ладыгинских миллионов.
Идти против силы денег было бессмысленно.
* * *
Угрюмый бизнесмен сел в свой «СААБ» и отправился во временный штаб в Конче-Заспе. Он виноват перед Ритой, что тут говорить. Сейчас виноват, и тогда… Правда, он свою вину вычеркнул, вынес за скобки, иначе ведь невозможно двигаться дальше. Угрызения совести мешают делу. Надо и теперь выбросить ее звонок из головы.
Когда он вернулся, сразу потребовал у Старостина доклад о разработке всех версий похищения. Сергей Михайлович начал с версии номер один: конкуренты.
— Среди всех возможных партнеров-друзей и партнеров-врагов я выделил только одного человека, с которым вы вместе строите гостиницу в Крыму. Теоретически ему выгодно было бы перетянуть одеяло на себя. Это Волохович.
— Я думал о нем. Помнишь, когда Миру выкрали, я звонил некоторым своим влиятельным друзьям. В том числе и Волоховичу.
— Как он отреагировал?
— Предложил помощь людьми и деньгами.
— Это ни о чем не говорит. Строительство гостиницы в курортной зоне, да еще с такими инвесторами, — дело прибыльное.
— Ты прав. Волоховичу может быть выгодно вытолкнуть меня из проекта. Но между нами принято по-другому решать вопросы… Ну, если это его рук дело! — Марат сжат кулаки.
— Вряд ли, Марат Артурович. Мы провели тщательную проверку Волоховича. Послушали его разговоры, купили одного из его телохранителей. Все чисто.
— Это другое дело. Ну и хорошо, уж слишком серьезно мы с ним завязаны в бизнесе. Воевать нам совсем не с руки. В такой войне никто бы не выиграл… Тем не менее, Старик… Твои аргументы: почему Волохович не мог этого сделать?
— Мы собрали подробнейшую информацию о нем. Начиная со школы и по сей день.
— Ну и что?
— У него от разных жен и любовниц в общей сложности шестеро детей. И всех их он обожает, постоянно с ними встречается. Старшие учатся в Англии.
— Ничего себе! Я и не знал.
— Он это не афиширует.
— Ты хочешь сказать, что любящий папаша не способен украсть чужого ребенка?
— Вроде того. Как правило, мужик, который так любит собственных детей, не станет приносить вред никакому другому ребенку. Хотя всегда бывают исключения. Это я вам как бывший сотрудник правоохранительных органов могу сказать.
— Так что, Волоховича вычеркиваем из черного списка?
— На девяносто девять процентов. — Старостин не любил категоричных утверждений.
— А что там с версией номер два?
— Эта версия касается вашей нынешней жены Вики.
— Сам знаю! У меня склероза еще нет. Ты еще говорил что-то насчет мотива.
— Да. И я не перестал так думать.
— Ты уверен, что Виктория ревнует меня к дочери? И завидует, что я сделал для нее модный бизнес?
— Абсолютно уверен.
Ладыгин скривился. Ему надоело изображать из себя блефующего карточного игрока, у которого лицо превратилось в застывшую маску. Однако помощник никак не отреагировал на недовольство своего шефа. Ему было поручено провести расследование? Он его провел. Но вот как доложить о результатах? Искали одно, а нашли совсем другое… Как об этом доложить Ладыгину и при этом сохранить свое место? Вот вопрос!
Старостин снова почувствовал, как его шрам слегка жжет. Верный признак тяжелого разговора с шефом. Ну выяснил он, что Виктория к похищению Миры не причастна. Но зато бывшая «Мисс Сибирь» изменяет мужу. И как прикажете этому самому мужу докладывать? Мол, сэр, у вас голова не чешется? Посмотрите в зеркало! Замечаете, какие ветвистые у вас рога? Прямо как у благородного оленя! Н-да… «Очень щекотливое положение у тебя, полковник!» — посочувствовал сам себе Старостин.
Наконец, когда держать паузу дальше уже было бы странно, он кратко доложил.
— К похищению вашей дочери Виктория не причастна.
Повисло тяжелое, как дождевая туча, молчание. Чутье подсказывало бизнесмену: его начальник службы безопасности не все сказал. Он подошел к своему сотруднику, встал лицом к лицу. Они были почти одною роста.
Глядя в глаза бывшего мента, миллионер спросил:
— Что еще?
Вместо ответа Старостин положил перед Ладыгиным пачку фотографий. Они были красноречивее всяких слов.
Марат молча уселся за стол, перебрал снимки и надолго замолчал.
Теперь ему казалось все так ясно, так очевидно. Конечно же, он это замечал. Только не придавал никакого значения. Например, непонятно откуда взявшийся блеск в глазах и совсем не свойственный Вике дневной макияж. Он не задумывался, почему это она решила накраситься среди бела дня, если до этого заявляла, что «кожа должна отдыхать». И накрашивалась, лишь когда они выходили в свет.
А, вот еще что, чего он не мог не заметить! Она перестала просить у него деньги. Мужчина порылся в памяти и даже вспомнил, когда это начало происходить систематически: вскоре после восьмого марта. Если сопоставить этот факт с ее подозрительными опозданиями… С ее отсутствием… И с ее иногда глупейшими объяснениями по этому поводу…
Он просто не замечал, не хотел замечать. Все важное происходило не дома, на свой дом и свою жизнь у него не хватало объема внимания. На то, что она стала проводить много времени то со своей лучшей подругой, то с мамой, то с сестрой или какой-то новой знакомой Таней, которой она теперь уделяла весь с вой досуг. На участившиеся походы со школьными друзьями в ресторан и в кино, а также последующий бурный пересказ этих скучных событий. Если бы он дал себе труд задуматься, то понял бы, что дело нечисто.
А еще она периодически не ночевала дома под абсолютно, на первый взгляд, невинными предлогами. То она поехала на дачу со своей двоюродной сестрой подышать свежим воздухом. Нет, вы только вдумайтесь… Марату вдруг стало смешно: когда она в последний раз проводила время со своей двоюродной сестрой? А дачу разве любит? А почему поехала не со мной? Или вот эти варианты: «Ой, мы с подружкой так нажрались мартини, что я прямо у нее и заночевала, а телефон просто сдох, зарядки не было подходящей…»
Он не то чтобы верил или не верил, просто не обращал внимания. Не мог даже помыслить, что ему можно изменить.
Ладыгина передернуло от ощущения брезгливости. Он резко помотал головой, фотографии отодвинул от себя, как некую гадость, к которой даже прикасаться было противно. Хотелось выйти из кабинета.
