Вообще-то подобная симптоматика, с разными вариациями в виде то головной боли, то головокружений или прочих «прелестей» нервной и сосудистой систем, была для нее не редкостью, и Вера всегда знала почему. Гиперчувствительность — расплата за природные способности доктора Лученко, за предчувствия и умение читать людей как книги. И как всегда, избыток чего-то одного рождал недостаток другого, в данном случае здоровья. Правда, рядовые пациенты нарушений Вериною самочувствия не вызывали.
Но всякий раз, когда проблемы грозили близким ей людям, начинала кружиться или болеть голова.
Бороться с плохим самочувствием, вызванным сверхчувствительностью к проблемам близких, Вера могла л ишь одним способом: стоило приступить к решению проблем, как организм возвращался в рамки нормы и не терзал свою хозяйку. Вот и сейчас, после прихода Лиды Завьяловой, Вера с облегчением прислушивалась к тому, как желудок возвращается на место, звон в ушах становится глуше, комната замедляет свое кружение и мысли наливаются обычной силой.
В этот раз она винила в плохом самочувствии тяжелый день, с самого утра наполненный трудными разговорами и встречами. С утра у миллионера, потом на работу, а к концу рабочего дня и почувствовала себя неважно. В редакции журнала «Эгоист» Вера держалась уже на одной силе воли. А тут убийство. Никак не предчувствовала она в этой истории появления трупа. Зачем, кому понадобилось убивать бедную женщину? Только если она что-то знала про Миру, лишь так можно объяснить ее смерть… Но нечего сетовать, сама в это дело полезла — теперь держись. Да и догадки кое-какие уже есть…
Подруги сидели, откинувшись на оранжевые подушки дивана, и пили кофе. После первых глотков ароматной густой жидкости Вера разрешила Лидии продолжить свой рассказ, а дослушав, задала несколько практических вопросов.
— Значит, гаишники тебе дали координаты хозяина «опеля», на котором увезли Соню?
— Да.
— И все?
— И просили не делать глупостей. Я поэтому и не поехала сама разбираться. А решила сначала с тобой посоветоваться.
— Правильно. Давай бумажку.
— А что ты будешь делать, а, Веруня? — Лида с надеждой смотрела на подругу.
— Пока не знаю. — Вера в глубокой задумчивости изучала адрес, фамилию и имя-отчество человека, укравшего Соню.
— Давай сядем в мою машину, поедем и потребуем Соню назад! — засверкала глазами актриса.
— Лидуша, остынь, — мягко проговорила Вера, она уже чувствовала себя лучше. — Это не спектакль и не фильм, где обязателен хеппи-энд. Ну представь себе, мы приедем, а он тебе скажет: ничего не знаю. Никакой собаки в глаза не видел, вы ошиблись. И тогда ты ее вообще никогда не получишь.
— Как же быть?! — в отчаянии заломила руки Завьялова. Она не собиралась играть роль несчастной жертвы, но это выходило у нее само собой, слишком хорошей актрисой она была. — Вера! Я придумала! — встряхнув головой, загорелась она новой безумной идеей. — Мы приедем, так? Ты этого гада загипнотизируешь, мы заберем нашу девочку, и все! Ну пожалуйста, ты ведь можешь! — взмолилась Лида, становясь перед Верой на колени.
— Тебе правильно советовали не делать глупостей. Не веди себя как дурочка, давай, поднимайся с колен! Тоже мне, крепостная актриса!
Внезапно у Лиды задергалась щека и по-настоящему задрожал подбородок. Она вскочила, учащенно дыша.
— Ах, ты так, да? Вот такая ты подруга, значит. Как Дашке помочь, так пожалте, все что хотите! Ну конечно, вы же близкие подруги! А Завьялова сама как-нибудь справится. Потому что Завьялова знаменитая актриса, а не рекламная бизнес-леди, и у нее куча поклонников и любовников! Что, завидно?! Ну и ладно, блин, действительно, сама справлюсь!
Она рванулась к двери, но услышала Верин голос — очень странный, с четкими интонациями, которые, как твердые знаки, окружили ее, убегающую, со всех сторон и не давали пройти.
— Собаки приносят человеку много хлопот, отнимают у него массу времени, и тем не менее с каждым годом их становится в городах все больше и больше. Почему?
Завьялова остановилась.
— Потому, — продолжаю Вера, — что они наиболее точно воплощают мечту, к которой в конечном счете стремится каждый человек: любовь к близкому существу, полное доверие и взаимозависимость.
Завьялова вернулась, села на диван и посмотрела на подругу сухими глазами. Настоящая Лидия Завьялова, неактриса, никогда не плакала от огорчений и потерь, слезы лились для публики, и кому как не Вере было об этом знать. Она продолжила свой монолог:
— А кто еще недавно с таким презрительным высокомерием заявлял, что кошёчки-собачечки — это домашнее рабство? Что они пачкают, воняют, линяют, болеют? Ты. Что собаки нужны только тому, кто слаб и не уверен в себе? Ты. Что все эти дусики-пусики, жучки и мурки с бантиками — слюнтяйство? Великая актриса Завьялова. И вот она готова поссориться навсегда со своей подругой только потому, что ее собачку — заметьте, собачка у нее появилась несколько дней назад, — так вот, собачку украли. И знаменитости показалось на секунду — ведь у знаменитостей обычно бурная фантазия и воспаленное воображение, — что ей не желают помочь.
— Курить хочу, — заявила Лида и достала пачку «Голуаз».
— Открой балкон и кури.
Лида жадно затянулась, выдохнула облачко сигаретного дыма и сказала:
— Она доверчивая. Видит, как ей улыбается кто-нибудь, и сразу хвостиком виляет, представляешь? Готова руки облизать кому угодно, если с ней ласково. Но в то же время сама не подойдет навязываться. Странно, но я ощущаю в ней ровню себе. Смешно, да?
— Ни чуточки.
— Она не просит есть, но так смотрит, что… Ты же знаешь, я ни мужу своему, ни другим мужчинам есть никогда не готовила. Еще чего! Не царское это дело. Они мне готовят и на стол подают. А Соне готовлю с наслаждением. Она уляжется на диван и заснет там рыжим калачиком, а я не могу ее согнать.
— Это ты мне рассказываешь? Я тебе таких историй сама сколько хочешь напою.
— Нуда, у тебя же Пай… Кстати, где он?
— Да вот же, под диваном.
Лада только сейчас увидела спаниеля, сладко растянувшегося на боку в укромном местечке. Под щекой у него лежала тапка. Пес увидел, что на него смотрят, и шевельнул пушистым хвостом.
— Хороший какой… А еще Соня утащит тапку, и я, вместо того чтоб ее отругать, беру другую пару. Если б мне кто раньше рассказал, что я так поведу себя с собакой, глаза бы выцарапала.
— Ничего удивительного. Ты только никому не говори, — Вера усмехнулась, — но собаки гораздо лучше детей. Дети вырастают и уходят, собаки навсегда остаются твоими детьми. Детская любовь часто прямо пропорциональна родительской материальной помощи, собаки любят тебя просто за то, что ты есть и что ты радом. Собака — это навсегда спутник и друг, разделяющий каждую минуту твоей жизни. Она никогда не предаст, потому что она не человек.
