Но она не удосужилась посмотреть в ответ. Глядя на гору трупов, наваленную, словно мусор, она повторила:
— Пропадешь…
Я шагнул к ней, но женщина снова взяла книгу, и я услышал тихие слова, которые отчего-то пробрали меня до внутренней дрожи:
— «…Воздай им, Господи, по делам рук их; пошли им помрачение сердца и проклятие Твое на них; преследуй их, Господи, гневом и истреби их…»
Тёма схватил меня за шкирку и стал оттаскивать от читающей проклятия старухи. Шлепнув ладонью по моим щекам, он сказал:
— Пойдем, нужно вернуться к колонне…
Словно загипнотизированный этим проклятием, я тупо кивнул и двинулся за невозмутимым Тёмой. Прикурив сигарету, я спросил:
— А что она сказала? Это из Библии?
— Да, — кивнул Артем. — Плач Иеремии.
— Откуда ты знаешь? — как-то отрешенно спросил я, все еще переживая слова проклятия. — Ты читал Библию? А говорил — неверующий.
— Потому и неверующий. — Артем выкинул бычок. — А ты веришь? После того, что тут произошло? Прочитай, там очень интересно про геенну огненную. По Священному Писанию, нам там уже местечко нагрето на сковородке.
К парадной трассе мы вернулись намного быстрее. Не поднимая головы, я тупо двигался за Артемом. Я старался не смотреть вокруг: трупов я не боялся, просто не мог видеть плоды наших трудов. А ведь это — НАША РАБОТА, РЕЗУЛЬТАТЫ НАШЕЙ ПОБЕДЫ. ЭТО МЫ УНИЧТОЖИЛИ ЗА ТРИ НЕДЕЛИ СТО ПЯТЬДЕСЯТ ТЫСЯЧ МИРНЫХ, НИ В ЧЕМ НЕ ПОВИННЫХ ЛЮДЕЙ. Мы не дали им шанса, просто потравили, и все. Мы добивались своей цели, а жители города с ужасом обнаруживали у себя на теле черные пятна. Боялись, скрывали от родственников и друзей. Надеялись, что пройдет само, надеялись, что это не симптом. Пытались что-то разузнать о вакцине. А потом начиналась лихорадка, потом начиналась зачистка. Вот так вот мы действуем, безмолвные неуловимые чистильщики по всей стране. Для того нас и создали — поисковиков; в тот момент, когда противник наиболее слаб, мы действуем вероломно и быстро. Границы у агломератов дырявые, пройти можно практически без проблем, вот так и селятся в разных городах тихие информаторы, с подачи которых вырезают автономию, травят Цитадель. Что там на очереди?!!
Артем вырулил на главную дорогу, по которой прошла наша колонна, и двинулся по пути ее следования, потом он вдруг остановился и какое-то время стоял, глядя себе под ноги. Резко развернувшись, он бросил:
— Беги, Андрей! Беги, не твое это все.
— Что — не мое? — спросил я, но ответ уже знал.
— Война — это не твое, — сказал Тёма. — А то, что мы делаем, это война. Когда такая, как с Новгородом, когда такая, как с Екатеринбургом. Но ты не такой, ты не сможешь ко всему этому привыкнуть. Забрали вас в казачий корпус, дали автомат и шашку эту ненужную. И вы подумали, что стали солдатами. А потом после боя начинаете рассуждать, правильно ли поступаете, у вас душевные терзания… Моралисты, мать вашу! Перережете, а потом сидите, кровь на руках рассматриваете и ревете.
— А ты не рассуждаешь? — Я посмотрел ему в глаза.
— Нет! Я знаю, что все, что мы делаем, — правильно, — кивнул Артем. — Хеппи-энда не будет. Скоро будут резать и на колени ставить другой регион. Но это правильно: не хотят присоединяться — будут убиты. А ты сойдешь с ума, тебе проще было воевать против гуков. Еще немного, и ты сдвинешься, не для тебя эта профессия. Беги, уходи отсюда, я тебе это как… как друг говорю.
— Я дал клятву, — твердо сказал я, — и за это буду отвечать.
— Тебя все равно не будут искать. Никто. Но если ты наткнешься на поисковика, то он обязан будет тебя убить. А бегать за тобой по агломератам — никому это не нужно. Езжай в Орду, езжай в Сечь. Куда хочешь. Через годик-другой вернешься в Москву. Тогда уже ни поисковиков, ни чистильщиков не будет.
— Не пойду. Я уже один раз сбежал с поля боя. Больше не побегу.
— Тогда ответь, — холодно сказал Тёма, — долго ты еще сможешь держаться и на все это смотреть? Ты готов еще раз вот так войти в город? В котором люди боятся собственных родных? Если да, то извини, что усомнился в тебе. Но если нет, то в один прекрасный момент ты просто схватишь оружие и начнешь стрелять в разные стороны, в лучшем случае — в себя.
— Я остаюсь. — Голос мой звучал твердо. — Я знаю, для чего клялся. Для меня нет Бога и нет семьи… вот что я тогда сказал.
— Нет семьи, — горько усмехнулся Артем. — А знаешь, почему нет? Потому что образец номер четырнадцать был успешен, а вот образец номер восемь неудачен. Я тебе говорил, что ты не видишь дальше носа. В Оренбуржье вирус мутировал, и возможности вакцинации не было. Пришлось продлить карантин до тех пор, пока все не умерли. Не получилось тогда у Влада, первый блин вышел комом. Разве ты не читал, кто держал блокаду Оренбурга? Правильно: Объединение Семи, которое потом переименовали в Союз Двенадцати Областей. Уже тогда Объединение Семи хотело захватить Оренбург, только сделать это трудно, вот они к Москве и обратились за помощью. Ты понимаешь? Это мы отняли твою семью. Ты чувствуешь, как здесь воняет гнилью? А что с Оренбургом? Они же там до сих пор так же лежат, никто их не хоронил, нет. Вот она, правда.
Все случилось так, как он сказал; я рванул автомат, но двинуться не успел: прицел Тёминой «Гюрзы» уставился мне прямо в лицо. Он горько усмехнулся и сказал:
— Вот видишь… Ты бы все равно узнал. Как же это здорово — ходить по полузаброшенному городу, смотреть на горы тел и ощущать себя невероятно крутым бойцом-сталкером? Да? А вот когда тебе сказали, что то же самое с твоими, ты решил продырявить мне мозги. Как классно философствовать на отрешенные темы, думать о горе, наказании и каре. А потом забыть, потому что тебя это не касается. Вот так и сходят с ума. Тысячи трупов, разбитые судьбы — все это смотрится очень абстрактно, когда думаешь о других.
Какое-то время мы шли молча, затем он продолжил:
— Ну что? Как там, в клятве? Нет семьи и Бога? Только что ты свою клятву забыл… Я соврал тебе, а ты поверил. Никто не убивал твою семью и не травил Оренбург. Просто я хотел еще раз убедиться, что ты не сможешь больше. Прости, Андрей, но тебе лучше уйти. Беги из этого гадюшника, не для тебя все это.
Я опустил автомат и прохрипел:
— Влад все равно убьет.
— Убьет, — кивнул Тёма и засунул «Гюрзу» в кобуру. — Найдет — убьет. Но не будет он искать, не нужно ему это. Я скажу, что ты башкой двинулся, как твой дружок с сотни. Трупов пересмотрел. Он и вопросов задавать не будет, поисковикам скажет убить при случае, и все. Ты много знаешь, но толку от этой информации…
Артем весело подмигнул и неторопливо пошел в сторону ушедшей к Дворцу колонны. Где-то вдалеке раздавались крики, а я стоял точно так же, как когда-то Денис на станции Малая Вишера. Артем вдруг вернулся и положил мне в руку небольшой листочек бумаги. И, уходя, бросил через плечо:
— Это предупреждение и горькая правда одновременно. Можешь посмотреть, можешь не смотреть. Радости не прибавит, но может и спасти жизнь. Дело твое.
