– Говори здесь.
Барсуков выглянул в коридор, затем пальцем поманил Мышкина и шепнул ему в ухо:
– Ситуация следующая: в субботу намечается небольшой сабантуйчик. С каждого, кто придет, по пятихатке.
– Я подумаю, – пообещал Мышкин, обернулся к Халиловой, которая отпрянула от стола и сказал ей:
– Идите.
Следователь остался один, опустился за стол и подумал, что зря, вероятно, мотался в Москву. Его выслушали, конечно, даже просмотрели привезенные им документы. Но принимать их отказались. Заявление он все же написал и получил талон-уведомление о том, что заявление принято, но по тому, как с ним общался сотрудник Генеральной прокуратуры, Мышкин понял, его старания бессмысленны. Скорее всего, ему пришлют отписку, что заявление отправлено для проверки в городскую прокуратуру по месту работы прокурора Порываева.
Открылась дверь, и в кабинет вошли двое мужчин. Они быстрым шагом приблизились к столу и достали из кармана удостоверения.
– Майор Скорин, управление собственной безопасности, – представился один.
– Капитан Лущенко, – назвал себя другой.
– Не скажу, что рад… – начал было Мышкин.
Но его не слушали.
– Оставайтесь на месте! – приказал майор. – И попрошу без резких движений.
А капитан крикнул в открытую дверь:
– Попрошу понятых.
В кабинет вошли еще двое мужчин. Один в синей куртке с надписью «Профсервис № 1», а второй – растерянный старик, которого, видимо, просто зацепили для такого дела в коридоре отдела. А уж после него вошла с непроницаемым лицом Халилова. Еще просунулась голова майора Барсукова, но тут же исчезла.
– Сообщите присутствующим, – громко объявил майор, обращаясь к Мышкину, – имеются ли в кабинете деньги, наркотики, оружие или иное имущество, не подлежащее хранению.
– С утра ничего не было, – пожал плечами хозяин кабинета, – хотя теперь я в этом не уверен.
– Попрошу достать все из ваших карманов и положить на стол, – приказал Скорин.
И стал наблюдать, как Мышкин выкладывает на стол служебное удостоверение, водительские права и техпаспорт на «девятку», ключи от дома, мобильный телефон, четыреста шестьдесят рублей помятыми купюрами и сложенный пополам использованный железнодорожный билет.
– Продемонстрируйте присутствующим содержимое ящиков вашего рабочего стола.
Выдвинув верхний ящик, Мышкин сразу увидел лежащую поверх ручек и карандашей пачку пятидесятидолларовых купюр. Пачка лежала на боку, видимо, Халилова очень спешила, когда, перегнувшись через стол, подбрасывала улику.
– Что это? – спросил майор Скорин.
Мышкин заговорил официальным тоном:
– Это подброшенная мне гражданкой Халиловой так называемая кукла, а именно муляж американских банкнот пятидесятидолларового достоинства с нанесенной на них бесцветным маркером надписью «взятка». Кукла была получена гражданкой Халиловой от вас лично с целью склонить меня к противоправным действиям. Но, получив отказ, просто подкинула их, когда подосланный вами майор Барсуков отвлекал меня разговорами о мифическом сабантуе. Не сомневаюсь, что в моем кабинете установлена видеокамера или микрофон…
– Достаточно! – крикнул Скорин.
– А посему видеофиксацию провокации и аудиозапись прошу приобщить к делу, для ознакомления с ними моего адвоката.
Халилова уже выбилась в первые ряды. Она улыбалась и прижимала к груди свою сумку.
– Будь ты проклят, мент! Теперь ты будешь сидеть, а моего Алика выпустят.
Мышкин покачал головой.
– Алик получит по полной с конфискацией, а поскольку квартиру вы оформили на него, то придется вам возвращаться на Кислые воды одной…
Составили протокол, который быстро подмахнул сантехник из «Профсервиса». Но со вторым понятым случилась неожиданная загвоздка – старичок отказался ставить свою подпись.
– Ты чего, отец? – удивился капитан Лущенко. – С дуба рухнул или как? На твоих глазах задержали оборотня в погонах, взяточника, а ты в отказ идешь?
Старик помялся, лицо его покраснело, но он сказал твердо:
– Во-первых, я не видел, как ему взятку давали. Во-вторых, слишком хорошо знаю вот эту стерву и ее сынка: в одном доме живем. А в-третьих, я и майора Барсукова хорошо знаю, которого вы при мне в коридоре инструктировали: он восемь лет назад, будучи старлеем, задержал моего сына, вытащил у него полученную в тот день зарплату и вдобавок избил дубинкой на пару с сержантом Сыроядовым.
– Тебя… то есть вас зачем сюда пригласили? – еле сдерживаясь, спросил майор Скорин. – Подписывайте быстро и уходите!
– Я пришел в отдел подавать заявление об угоне моего автомобиля «ВАЗ-2111». Потом меня…
– Вы хотите, чтобы вашу машину нашли? – с угрозой произнес Скорин. – Тогда подписывайте протокол. Иначе никто ее искать не будет.
– Да пошли вы все, полицаи хреновы! Я мальчишкой три года в оккупации пробыл, и тогда такие вот, вроде вас, новый порядок наводили. Шастали по дворам с белыми повязками на рукавах, искали, чем поживиться, последнее тащили. А мой батя хорошо вас отстреливал. Жаль, нет его уже. Но ничего, придет он еще, наш день победы…
Старик шагнул к Мышкину и протянул ему руку.
– Держись, сынок. Скоро народ этой мрази воздаст по заслугам.
Мышкин пожал протянутую руку, посмотрел на майора Скорина и сказал:
– Видите, герр штурмбаннфюрер, как наш народ к оккупантам относится.
Старик ушел. Капитан Лущенко побежал за другим понятым. Халилова осталась ждать окончания действа. Привели заплаканную девушку, которая подмахнула новый протокол, даже не спросив, что подписывает. На Мышкина надели наручники и повели по коридору родного отдела. И снова на пути встретился молодой опер Жаворонков, который не заметил наручников и подошел к Мышкину.
– Товарищ капитан, ваш совет нужен…
– Прочь! – не выдержал и сорвался майор Скорин. – Все отвалите отсюда! Ты что, идиот, не видишь, что он в браслетах?
Жаворонков покраснел, посмотрел на наручники, потом на Скорина и довольно ехидно спросил:
– Я только хотел узнать, как остаться честным и в тюрьму не сесть?
Маша готовилась к бою с Ли Хэнги – просматривала видеозаписи ее схваток во время тренировок в зале. Рядом был приглашенный тренер кореец Хегай, который объяснял каждое действие будущей соперницы.
– Она не тхэквондистка, а скорее каратистка, но удары наносит лишь для отвлечения внимания, ее цель – ухватить за одежду. Если выйдешь против нее в обтягивающем, то будет работать на подсечках. Схватит за руку, одним движением качнет, потом подсечка и прыжок всем телом сверху, чтобы ударить локтем… Но главное у нее – скорость. Она и имя себя взяла Ли Хэнги, что на русский переводится как «самолет», потому что быстрая.
