Книга Заповедник, где обитает смерть, страница 17. Автор книги Екатерина Островская

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Заповедник, где обитает смерть»

Cтраница 17

Все казалось складным до тех пор, пока Филатов не приехал в Москву. А когда столкнулся со Сталкером, то растерялся. Но все же Иван поднялся к дверям квартиры, попытался сосредоточиться, стал готовить первую фразу, которую скажет через дверь. Или через порог, если дверь откроют сразу.

«Простите, я по поводу вашего сына: у него проблемы с учебой…»

Нет, лучше сказать честно:

«Откройте, пожалуйста, ваш сын попал в неприятную историю. А я готов помочь ему и вам».

Второе, пожалуй, должно пронять родительское сердце, если, конечно, они сами не такие же отморозки, как их отпрыск.

Иван поднял руку к звонку, поколебался пару секунд и позвонил. Внутри было тихо. Позвонил еще раз. Потом еще, уже прижав ухо к дверям. Тишина. Пришлось снова идти на мороз, отыскивать какую-то забегаловку, давиться прогорклой яичницей, сухим салатом из суррогатных крабовых палочек, кислым пивом и потом запивать все эти деликатесы стаканом кофе из пережаренных зерен. В кафешке было накурено, но тепло. Напротив, за соседним столиком, сидели двое небритых мужчин, взявших по стакану томатного сока. Не таясь, они разливали в грязные пластиковые стаканчики принесенную с собой водку.

День тянулся долго; бесконечно ожидать вечера, сидя в этой забегаловке, невозможно. Надо снова что-нибудь брать из еды, но замечательная яичница и так уже стояла поперек горла. Наконец Иван не выдержал, вышел на улицу и тут же увидел стоящее рядом такси. Водитель сидел внутри и читал популярную газету «СПИД-инфо».

– Что пишут? – поинтересовался Филатов, садясь в автомобиль.

– А я не читаю, – ответил таксист. – Картинки смотрю.

И показал Ивану страницу, которую разглядывал, наверное, уже более часа: на всю полосу помещена фотография голой худой блондинки.

– Что нового для себя обнаружили?

– Ничего. Просто уж больно на мою жену похожа, только моя брюнетка, в два раза старше и в три раза толще. Куда едем?

Филатов пожелал отправиться в приличный ресторан, если таковой имеется где-нибудь поблизости.

– Двадцать баксов, – назначил цену таксист.

Потом он долго крутился по окрестным улочкам, спрашивая самого себя:

– Ну, где здесь хоть какой-нибудь шалман?

Но шалман пассажиру был не нужен, и потому таксист повез Ивана в «Прагу».


Номер Филатова по-прежнему отзывался голосом автоответчика, сообщавшим, что телефон абонента выключен или находится вне зоны. Одному в доме находиться оказалось невыносимо, и Волошин решил пройтись. Поначалу у него не было никакой цели, потом он свернул к бару, но на самом пороге заведения остановился. Из-за двери неслась музыка и громкие женские голоса. Алексею не хотелось веселиться и уж тем более наблюдать за радостью других. Он поплелся на спортивную базу.

Альберт Ринатович был в своей комнате и варил на древней электроплитке гречневую кашу.

– Вот, – объяснил он Алексею, – сам себя обслуживаю. Спортсмены разъехались, персонал отпустили на неделю. Только сторожа остались, но их тоже не видно.

– А домой съездить?

– А где он, мой дом? – спросил старик. – То есть он есть, конечно. Там жена. Но кто мне дорогу оплатит? К тому же она понимает, что я живу там, где мои ученики. Вот и приходится и в праздники одному… и вообще. Но я привык. Даже нравится. Может, я для другой жизни и не создан. Нормальные люди, вероятно, мечтают о больших деньгах, о славе… А я только о том, чтобы мои ребятки всегда побеждали. Вот ты о чем мечтаешь?

Волошин пожал плечами:

– Не знаю. Как и все, вероятно.

Старик внимательно посмотрел на него, словно не веря. А потом махнул рукой:

– Снимай дубленку и садись со мной кашу есть.

Волошин шагнул к вешалке, но потом подумал, что лучше вернуться домой, но не одному, а вместе с этим одиноким стариком.

– Давайте лучше у меня, – предложил он.

Альберт Ринатович молча отключил плитку. Так же, не говоря ни слова, подошел к вешалке, надел на голову лыжную шапочку, а потом снял с крючка куртку.

Уже выходя в пропахший спортивным потом коридор, кивнул:

– Пойдем. Как дружок твой?

– Бегает где-то, – ответил Алексей, – мы только вдвоем будем.

Старик промолчал, но Волошину показалось, что тот обрадован, что никто не будет мешать их беседе.

Алексей шел к выходу. Скрипели древние доски покрытого мастикой пола. На стене висели фотографии счастливых победителей лыжных состязаний.

Хлопнула, словно выстрел, дверь. С крыльца вспорхнула испуганная сорока. На далекой заснеженной горке среди сосен застыла одинокая фигурка лыжника.

Они шли по обочине шоссе, и Альберт Ринатович спросил, но так, будто продолжал начатый на базе разговор:

– Видел фотографии на стенах? Там и мой снимок. Я на него смотреть не могу. Когда меня фотографировали, счастливее никого на этом свете не было. Я радовался не потому, что победил и стал чемпионом страны, а тому, что думал тогда: это только начало, я на пороге жизни, состоящей из побед и славы. Что-то потом выигрывал, конечно, но…

Старик посмотрел на Волошина и вздохнул.

– Жизнь состоит не из одних побед, – подсказал Алексей.

– При чем тут победы? При чем тут медали и кубки? – покачал головой старик. – В жизни есть многое, что гораздо важнее всей этой мишуры и твоего собственного счастья.

– Что, например?

Альберт Ринатович остановился и посмотрел на Алексея как на глупого ребенка. И ответил с улыбкой человека, давным-давно познавшего истину:

– Важнее всего – счастье человека, которого ты любишь.


Тренер не стал осматривать дом. Снял куртку, разулся, сунул ноги в тапочки и прошел на кухню. Сказал только:

– Хорошо живешь. Надя такой красоты никогда прежде не видела.

– У нее все впереди, – отозвался Волошин.

– Ну да, – согласился старик.

После этого он долго молчал и заговорил уже перед самым обедом, когда Волошин наполнил «Абсолютом» две рюмки и провозгласил тост:

– За Надины успехи.

Альберт Ринатович залпом выпил и подхватил вилкой соленый корнишон. Посмотрел в поставленную перед ним тарелку грибного супа, опустил в тарелку ложку и вдруг откинулся на спинку стула.

– Я Надю нашел на городских соревнованиях школьников в Красноярске. У них там было первенство по лыжам. Не знаю, зачем пошел туда. Видимо, кто-то мне постучал в сердце и позвал. Выбрал место возле трассы: там как раз подъем заканчивался, а потом достаточно крутой спуск. Бегут дети. По-разному бегут: кто быстро, кто тащится еле-еле, язык на плечо. Вдруг смотрю: девочка в горку идет. Грамотно так поднимается, старается вовсю. Слышу ее дыхание и понимаю: правильно дышит. Четко так, спокойно и размеренно. Правильнее не бывает – я даже могу, глядя со стороны, ее пульс определить. Она проносится мимо, начинает спускаться, палками отталкивается. «Сейчас свалится, – думаю, – здесь притормаживать надо, потому что в конце спуска крутой поворот – не устоять ей». Устояла, повернула и скрылась с моих глаз… А этого не может быть, чтобы устоять на такой скорости. Я вниз за ней, с горки спустился. Так и есть – лежит… Точнее, уже поднимается… Снова бежать начинает, а носок одной лыжи сломан. Все равно палками отталкивается. И к финишу… С километр так шла. Я за ней поспешаю. Пришел к финишу – она там. Плачет. Точнее, слезы текут, а истерики нет. Лыжи свои к себе прижимает, а их, по сути, уже выбрасывать можно.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация