Шамин замолчал, а Николай, понимая, что это только начало длинной истории, ждал продолжения рассказа. Он решил позвонить Алисе и сказать, что задержится сегодня, хотел придумать причину задержки, но тут Алиса, словно почувствовав, что он думает о ней, сама позвонила.
– Ты где? – спросила она.
– У себя, работаю.
– Заканчивай. Я как раз мимо проезжаю. Минут через десять буду возле дома; спускайся – поедем к нам.
Николай отключил телефон, а Шамин внимательно смотрел на него.
– Кто вам звонил?
– Любимая девушка, – объяснил Торганов, – через десять минут она будет ждать меня внизу в машине, и мы поедем к ней домой.
– Тогда я попрощаюсь до завтра. А после двух приеду к вам.
Адвокат поднялся со стула и направился к выходу. У дверей он остановился.
– Простите меня за примитивное и занудное напоминание: никому не говорите о нашей беседе, а еще лучше вообще не говорите, что мы когда-либо встречались. Да, кстати, документы, подтверждающие передачу Татьяне Владимировне Рощиной всего состояния мужа, находились в его служебном сейфе, ключ от которого был только у Михаила Юрьевича. Другие экземпляры не найдены. Получается, что если Рощина совершила преступление, то почему компрометирующие ее материалы спрятала в сейф не она сама, а Михаил Юрьевич? А у нее не было даже копий. И если, как уверяли следователи, семейная ссора, приведшая к убийству, случилось из-за этих документов, то почему разгневанный Рощин не предъявил их как аргумент супруге-мошеннице?
Глава вторая
Алиса была весела и, как всегда, прекрасна. Николай поглядывал на нее, но думал о другой, которой теперь вряд ли удастся когда-либо увидеть не только Москву, но и какой-либо другой город, вообще ничего, кроме стен тесной камеры и унылых коридоров, ведущих из ниоткуда в никуда. Татьяна не услышит гула улиц, плеска речных волн, тихого шелеста листьев, звуков музыки и пения птиц.
День клонился к вечеру, в Москве были обычные пробки. Куда-то спешили автомобили и пешеходы, не замечающие красоты желтого, как осенняя листва, неба.
– Очень устала, – призналась Алиса, – сегодня обсуждали сценарии будущих передач. Разговор не окончен, но я всю группу пригласила к нам, чтобы и дело закончить, и отдохнуть.
«Хорошо работать, отдыхая», – подумал Николай и тут понял, что пропускает мимо ушей главное: Алиса в который раз произносит «к нам», говоря о собственном доме, то есть о доме своего отца, но Пал Палыч при этом не присутствует – не означает ли это того, что она и Торганова уже считает членом своей семьи? Это было приятно, но не более того, особой радости не доставляло, но тревоги и раздражения тоже. Свербила голову только одна мысль: как же та девочка? Но девочка осталась в далеком прошлом, а теперь есть осужденная за двойное убийство Рощина, чья жизнь теперь за горизонтом, не видимом никому, кроме тех, кто сам живет во мраке.
В резиденции Шабановых гостей ожидали накрытые скатертями сдвинутые столы с закусками и ведерками со льдом, из которых торчали горлышки бутылок шампанского и водки. Посреди всего изобилия в окружении блюдец с черной икрой возвышался большой самовар. Члены телевизионной группы, которой теперь руководила Алиса, не заставили себя ждать: они прибыли на двух микроавтобусах, предвкушая не деловую беседу, а веселую вечеринку – приятную тем, что она случилась неожиданно, да еще и в начале недели.
Коллеги расселись за столы, превращенные в один общий, и приступили к работе. Вскоре разговор перешел в крики и смех, а потом начались танцы. Одна из прибывших девушек, представившаяся Николаю как редактор программы, пригласила его танцевать. Торганов держал ее за талию, а девушка прижималась к нему почти ничем не прикрытой грудью и поглядывала через плечо Николая, чтобы удостовериться – не следит ли за ними Алиса. Но та была увлечена беседой с режиссером и оператором, которые беспрестанно курили, создавая дымовую завесу.
– Ах, – прошептала полногрудая редактор и прижалась к Торганову еще настойчивее.
Прижалась и немного потерлась, как будто проверяя – на месте ли ее грудь.
– Ах, – повторила редактор с томной тоской, – могла ли я себе представить, что меня будет обнимать за талию человек, который сжимал в объятиях саму Мишел Майлз!
– Мишел Майлз? – переспросил Торганов. – А кто это такая?
– Да будет вам, – прошептала редактор. – Мы про вас все знаем. Вы – герой нашей первой передачи. Алиса Павловна даже хочет пригласить Мишел в Москву и побеседовать с ней о вас. Представляете, какой ход! Две звезды в первом же выпуске программы.
– Ход я представляю. Только не понимаю, зачем это нужно?
– Как? Представляете, какой будет рейтинг! Я вам больше скажу: Алиса Павловна хотела, чтобы вы вызвали Майлз, но потом решила сделать вам сюрпрайз. Представляете: она ведет программу, беседует с вами в полутемном зале пустого ресторана, заходит речь о ваших голливудских увлечениях… и вдруг вспыхивает прожектор и его луч выхватывает в дальнем, самом темном углу фигуру Мишел Майлз во всем блеске бриллиантов! Гениально, правда? Мишел бросается к вам на шею…
– Почему вы решили, что она бросится ко мне на шею? Почему не на руки, например?
– В сценарии написано: М.М. бросается вас обнимать. Но если она бросится вам на шею, вы можете взять ее на руки. Делайте, что хотите, у нас импровизация приветствуется. Мы творческие работники и подходим ко всему с чувством и пониманием…
Грудастая коллега Алисы прижалась к Николаю с такой страстью, что он чуть не рухнул на спину.
– Осторожно, – предупредил Торганов партнершу.
– У меня просто ноги подкашиваются, когда я ощущаю вас…
«Ужас! – подумал Николай. – Какой она редактор, если не умеет не только правильно строить фразы, но и разговаривать без помощи бюста!»
И отстранился, отступив на шаг. Оказалось, что вовремя: Алиса как раз обернулась и посмотрела на них. Торганов помахал ей рукой.
А редакторше сказал:
– Скоро стемнеет, и вам придется танцевать с осветителем.
– Да ну его! – тряхнула прической коллега Алисы. – Чего с ним танцевать: он гей. Вот если бы вы его пригласили!
Тут она, судя по всему, представила подобную картину и захихикала. Захват ее рук ослаб, Николаю удалось выскользнуть.
Он вернулся к столу, поцеловал Алису в подставленную щеку и шепнул:
– Мне кажется, что ваша редактор – нимфоманка.
– Зато ее многие ценят, – улыбнулась Алиса. – Говорят, что она ко всему подходит творчески.
Воспользовавшись паузой, режиссер и оператор наполнили водкой бокалы для шампанского, быстро осушили их и стали закусывать черной икрой, причем каждый взял в руки по блюдечку с бутербродами.
– Вот, – объяснила Алиса, – обсуждаем с коллегами, как тебя лучше подать.
