– Не понимает, – сердито сказала Мариэтта.
– Давай я руку протяну. Может, догадается?
– Так она же не олигофрен. – Мариэтта, не жалея одежды, плюхнулась на живот, протянула обе руки: – Держись, подружка. Понимаешь? Берись, ну! Тьфу, абзац какой-то.
Мариэтта выругалась по-русски, потом перешла для пробы на английский.
Выдра крепче ухватилась за ржавую трубу и довольно мрачным тоном ответила.
Капчага оживленно затараторила, Андрей в миллионный раз пожалел, что не учил языка вероятного противника.
Выдра неуверенно протянула руку, Мариэтта вцепилась. Андрей помог, пришелицу выдернули на дебаркадер. С промокшего комбинезона текла вода.
– Скажи ей, что нужно обогреться. И желательно…
– Желательно драпать. Или повяжут. – Мариэтта бурно заговорила по-английски.
Кажется, пришелица понимала Капчагу с некотором трудом. Андрей резко махнул рукой:
– Уходим? Или с органами объясняться будешь?
Девчонка шмыгнула носом и так же энергично показала – лучше бы уйти.
– Действительно, не олигофрен. Ходу давайте.
Андрей повел по дебаркадеру к пустынной пристани. Девчонки, и мокрая и сухая, были созданиями резвыми, начальнику «КП-29» пришлось поднажать. Успели выскочить на набережную, шмыгнуть к ограде театра. Сзади, у моста, взвыла сиреной подоспевшая милицейская машина.
– В кустики, подруги, в кустики.
Заскочили за старинный мостик.
– Тимуровна, сапоги немедленно одень!
– Да что ты пристал? Она вон вообще мокрая.
– Меня она меньше волнует. И без пререканий. Мы работаем.
– Виновата. Но не айс, она мокрая, а я…
– Уймись. Куртку ей дадим. – Андрей скинул куртку.
Уговаривать не пришлось. Выдра соображала, пожалуй, побыстрее Капчаги. Благодарно кивнула, накинула куртку. Жестом спросила, куда идти.
– Это вопрос. По идее, ее нужно отвести на Красносельскую. Пусть разбираются, – не слишком уверенно сказал Андрей.
– Старый, с ума сошел?! За ней охотятся, и она промерзла до костей. Помочь нужно, а ты мигом закладывать собрался. Скотиной-то не будь. Ее в секунду менты перехватят.
– С каких это пор обращение в ФСПП считается скотством? С ментами договоримся. Они у моста сгоряча…
– Андрей, мы сами ФСПП. Никуда не нужно обращаться. Мы сами разберемся. Она – человек. Не смей тупить.
– Не хами начальству. Сейчас к машине. И ко мне на квартиру. Там сориентируемся.
– Иное дело, – одобрила Капчага и принялась объяснять ситуацию пришелице. Девицы оживленно общались, Андрей вел их кустами, потом вдоль забора и хоккейной коробки. Места были знакомые. За пару минут вышли к дворовым гаражам.
– Мань, объясни ей, что клинок лучше снять. Мы отбирать не собираемся, но пусть под одежду спрячет. У нас так оружие таскать не принято.
Выдра ловко расстегнула ремень – ножен на нем было двое: оправленный в серебро, то ли кинжал, то ли стилет, и совершенно затрапезный, должно быть рабочий, нож в истертых ножнах. Арсенал девчонка упрятала за пазуху и вопросительно взглянула на Андрея.
– Объясни, что я за машиной. Я быстро. Мань, ты, пожалуйста, осторожно.
– Поняла. Не маленькая.
Андрей быстрым шагом, стараясь не привлекать внимания, вышел на проспект. До оставленного джипа ходьбы три минуты, но сердце не на месте. Манька бывает простодушнее ребенка, а эта «скользяще-водоплавающая» – весьма прыткая особа. Хоть ростом пониже Мариэтты, но…
Подогнав машину, Андрей вернулся во двор, за гаражи. Девчонки разговаривали шепотом, сидя на корточках за рифленым укрытием. Мариэтта, согревая, обнимала пришелицу за плечи.
– Ну и что уставился, гражданин начальник? Я с умом. Движения контролирую, если что, успею отпихнуть и револьвер выхватить. Только она нормальная девчонка. Из древности. В смысле – из средневековых обстоятельств.
– Ясно. – Андрею очень хотелось наподдать легкомысленной возлюбленной. – В машину она пойдет, или нужно объяснить, что это не дракон внутреннего сгорания?
– По-моему, она знает, что такое машины, – без особой уверенности сказала Капчага. – Не пугается. Ты на набережной сам видел.
– Тогда пошли.
Гостья шла с виду совершенно спокойно. Андрей с трудом разгадал напряжение в невысокой фигурке. Похоже, девчонка была предельно сосредоточенна. Как же, из средневековых обстоятельств она. Что-то верится с трудом.
Знаком показывая, что машина рядом, Андрей, не меняя тона, спросил:
– Мань, у тебя кобура случайно расстегнута?
– Да не очень случайно, – Мариэтта улыбнулась. – Она хорошая девушка, но если испугается… Ты посматривай. Ее, кстати, Белкой зовут.
– Ты не путаешь? Скорее уж Выдрой наречь уместно. Плавает она мастерски.
– Вроде Белка она. Еще настоящее имя есть, но я его выговорить неспособна. Вообще, у нее нелепый английский. Правда, она говорит, что у меня язык тоже странный.
– Понятно. В машину ей сесть помоги.
В машину беглянка проскользнула без труда, разве что дернулась, опасаясь намочить сиденья.
– Садись-садись, водоплавающая белка, – пробурчал Андрей. – Хорошо, что не саблезубая.
– Может, мне сзади сесть? – нерешительно спросила Мариэтта.
– Все равно среагировать не успеешь. Садись на переднее, только следи. Полоснет по горлу…
Белка, словно поняв, выпрямилась на заднем сиденье и очень плавно положила руки на спинку переднего.
– На виду держит. Очень разумный грызун.
– Она умная. Только влетела по полной.
Девушки разговаривали. Андрей вел машину, стараясь не очень назойливо оценивать гостью. С виду можно поверить, что из Средневековья, – ткань комбинезона примитивная, шитье явно ручное, оружие вполне достоверное. Мягкие сапожки сейчас рассмотреть трудно, но явно не фабричный крой. Мордашка миловидная, но ничего особенного. Разве что в скулах напряжение, но это и понятно. Попробуй расслабиться, когда только что в ледяной воде под автоматный треск купалась. С другой стороны, пальчики хоть и исцарапанные, но аккуратные. На ноготках даже лак какой-то просматривается. Правое ухо серебром набито: серег – штук пять, не меньше. В камнях Андрей разбирался, мягко говоря, посредственно, но красный камешек – возможно, приличных размеров рубин. Зеленый, следовательно, на изумруд тянет. Маловероятно, конечно, – крупноваты. Впрочем, смотря из какой она «Фаты». Комбинезон хоть и самошитый, но вполне рациональный. И главное, спокойна, как кремень. Ведь на первый взгляд моложе Капчаги. Лет шестнадцать, от силы, этой выдро-белке. Не может она первый раз в машине ехать.
