Любознательная Капчага отвернула чехол, поскребла ногтем полированную поверхность серванта и со странной, но совершенно очевидной логикой сказала:
– Нет, тут точно кто-то умер. – Глянула на патрульного и пояснила: – Ну, еще до того, как дом сюда бухнулся.
– Я понял, – пробормотал Марик.
Сквозь широкие двери, ведущие на кухню, была видна стена с развешенными фарфоровыми блюдами. Висели часы – то, что из них торчит, опознать было трудно, оказалось, кукушка. Наверное, на пол хотела выброситься. Как то блюдо…
– Журнал возьму, – сказал Феофанов, забирая из письменного стола какие-то бумаги. – Черт, даже неудобно как-то. Словно воруем…
Из коридора донесся шорох… Марик прыгнул вперед, столкнулся плечом с прыткой девчонкой – эта уже целилась из своего револьвера.
– Капчага, тыл! – рявкнул начальник.
Вместе с Мариком влетели в коридор, на миг замерли… Донесся цокот с лестницы, едва слышно скрипнула дверь на лестничной площадке.
– Напротив, – прошептал Марик.
Командир кивнул – в руке у него был ТТ.
…Подступали осторожно. Кафель так и норовил предательски звякнуть под ногами. Феофанов взялся за латунную ручку, Маня прикрывала сзади, упершись спиной в стену и целясь из своего чудища. Марик снова подумал, что девчонка кого-нибудь из своих подстрелит, кивнул командиру – тот дернул ручку. Дверь распахнулась с пронзительным скрипом – патрульный влетел внутрь. Луч автоматного фонаря метался по стенам, выхватывая бесконечные вешалки, книжные полки, запыленные витражи…
– …Здоровенная жилплощадь, – сказала Маня, на всякий случай тыча стволом револьвера в шторы. В многокомнатной квартире никого не было. Марик отряхнул брюки – сдуру и под кровать заглянул. Нехреновый такой сексодром, сразу видно, что антикварный.
– Значит, обманулись? Слуховые и визуальные галлюцинации? – Феофанов смотрел на шкаф – там, на трехметровой высоте, растопырило крылья чучело огромного орла. Ну, птицу допрашивать было явно бессмысленно – та от пыли аж поседела, сто лет сидит, не меньше.
– Молчишь, птеродактиль? – Маня подошла к шкафу, прицелилась в здоровенное чучело. – Ты есть партизанен? Признавайсь бистро! Млеко, яйки?
– Капчага, отстань от представителя ястребиных. Он какой-то экзотический, редкий. И вообще, остришь весьма сомнительно, – пробормотал Феофанов.
– Готовлюсь к работе под прикрытием, – оправдалась девчонка. – И вообще нужно обстановку разрядить. И так-то… Все пропали неизвестно куда, помойка, мусорка, пылища… Хорошо, что не аллергическая…
Тут на Маню начала падать книга. Увесистая такая, большого формата. Лежала спокойно рядом с запаршивевшим орлом, а тут начала падать. Замедленно так…
– Манька! – с ужасом рявкнул Феофанов.
Подчиненная успела втянуть голову в плечи и сказать:
– Ай!
Стук от попадания многостраничного снаряда вышел вполне деревянный. Благо томище бахнулся не корешком, а плашмя. Девушка ухватилась за свою модельную стрижку.
– Сильно? – растерянно спросил Феофанов.
– Да не особо. Чего она вообще? – обиженно пробурчала Маня.
– Не стой там. Еще орел спикирует. Дряхлое все. Старье запущенное, разруха и запустение…
Феофанов стоял все-таки не под самым дверным проемом, и когда сорвавшийся карниз, раздувая паруса портьер, по широкой дуге полетел к нему, командир успел отпрыгнуть…
Длинная штанга раскачивалась маятником, от портьер тянулись густые клубы пыли. Феофанов отошел подальше, за большой круглый стол, покосился на Марика, целящегося в взбесившийся карниз из автомата:
– Ну, все-таки не гильотина. Но неприятно. Пора нам отсюда выбираться.
– Пыль осядет, и драпаем. – Капчага держала в руках опасный том. – Слушайте, а что такое «Потаенная Доктрина Головатской»? Абзац какой-то – уложит такой великой мудростью, и поумнеть не успеешь…
Тут под столом сдавленно, но отчетливо чихнули…
Марик отпрыгнул в одну сторону, командир в другую. Целились из двух столов, что было глупо. Света из окна падало достаточно, – и без фонаря видно – нет под столом ничего и никого, кроме клубящейся удушливой завесы, слетевшей со штор.
– Всем выйти из пыли! – рявкнула Капчага, целясь в пустоту. – Открываем огонь на поражение!
Пустота дрогнула – на миг Марик вроде бы увидел карлика, с ужасом пятящегося от грозного револьвера. Потом что-то мелькнуло по направлению к дверям. Феофанов успел швырнуть наперерез тяжелый стул:
– Стой!
Разглядеть Марик ничего не успел – просто оседающая пыль закружилась по-иному. Патрульный машинально повел стволом автомата, целясь в абсолютно пустой угол.
– Не стреляй! Ой, твою…! – Маня отскочила – на нее громоздко спланировал великанский орел, задел крылом по голове. – Стой, хоббит бешеный! – Девушка в ярости метнула том в сторону пианино…
Марик ничего не видел, кроме пыли, мелькающих предметов и мечущихся по комнате поисковиков. На командира пыталась рухнуть люстра – с крюка соскочила, но повисла на проводах. Раскачивалась, дождем сыпались блеклые хрустальные подвески… Само по себе забренчало пианино… Феофанов перевернул тяжелый стол, баррикадируя двери в коридор… Наконец рухнул карниз со шторами, подняв новые клубы пыли. Марик уже не целился, просто заслонялся автоматом от взбесившейся комнаты…
– В спальню он скакнул! – Маня швырнула вслед «Потаенной Доктриной». – Зажмем!
– Поосторожней! – Феофанов судорожно чихнул и с изящной этажеркой для цветов наперевес устремился в спальню…
Марик осторожно выглянул: поисковики стояли на четвереньках по обе стороны от просторной постели. Маня сжимала толстый том, командир придерживал этажерку на манер барьера.
– Предлагаю перемирие, – сказала Маня под кровать.
– Действительно, несолидно получается, – поддержал Феофанов. – Мы, собственно, агрессивных намерений не имеем…
Под кроватью по-кошачьи чихнули.
– Вот и я говорю, – обрадовалась Маня. – Выбирайтесь. Это явное недоразумение. Меня вот контузило, но я же зла не держу.
– Вы сами-то… – едва слышно отозвались из подкроватных глубин.
– Нервничаем все, – признал Феофанов. – В такой обстановке, согласитесь, простительно.
Марик не выдержал и чихнул.
– Вот! – девушка, вглядываясь под кровать, ткнула пальцем в сторону патрульного. – Наш военный тоже согласен. Он, между прочим, строчить не начал. А мог бы! «Калашников» – это такая силища, все бы здесь покрошил!
– О стрельбе и речи быть не может! – возмутился Феофанов. – У нас мирная миссия. Мы своих людей ищем. Объяснили бы вы нам, что тут произошло, раз местный. И выбирайтесь, ради бога. Разговаривать как-то неудобно…
