– Мы вроде как фашисты, – пробормотал один из сержантов-минеров, прижимая к груди окровавленную руку.
– Бывает, – морщась, процедил майор-десантник. – Времена ныне не детские.
– Это разведчики, – сказала Катрин. – Не удержались от гранатки. Пацаны. А слышали ведь многовато.
Мальчик отчетливо сказал: «Бля говеная». Сквозь клочья клетчатой рубашки на его животе тек черный ручей.
– Чего уставились?! – рявкнула спец по тактике. – Майор, шевели своих. Я помощь окажу. Сейчас хоть боль снимем.
Андрей спешно нагнулся к Мариэтте, принялся поправлять «разгрузку».
Стукнул одиночным «сто десятый». Катрин кого-то выматерила:
– Что косишься, сосун, твою …? Не жилец малый был, не видно, что ли?
Мариэтта начала вздрагивать.
– Война, Мань, держись.
На «Минус первом» валялись разодранные гранатами тела, пахло какой-то едкой дрянью. Под подошвами скрипело крошево бетона, стреляные гильзы и труха ДСП. Андрей старался не смотреть, но все-таки обернулся – мертвец, обнимающий «красавчика», казался нехорошо знакомым. Был такой, Женька Жаров, – замкомвзвода на срочной. Даже «ха-бэ», похоже. Только не может быть такого – четверть века прошла. Женька уже наверняка пузо нарастил, полысел… Если жив.
Мариэтта снова начала вздрагивать.
– Шаги считай, – посоветовал Андрей.
Промолчала. Совсем нехорошо. Автомат под мышкой тащит, как часть незабвенных спасательных носилок.
В коридоре стало светлее, – все те же странные тусклые лампы, которые и гранаты не всегда тушили. Остатки «Боспора» двигались в хвосте группы. Задача была поставлена узкая – самим беречься и помогать раненым. От пацанской гранаты серьезно пострадали двое: минеру перебило предплечье и еще одному из бойцов осколки неглубоко расковыряли бок. Сам Андрей чувствовал себя сносно – в бедро вонзился лишь мелкий камень. Штанина заскорузло царапалась: кровь остановили быстро. Обидно, что опять правая нижняя конечность пострадала.
Андрей двигался за Мариэттой, рядом с раненым десантником. Боец кряхтел, но пока держался, только из-под «лат» свешивался хвост бинта. Замыкал группу старлей, навьюченный выстрелами к гранатомету.
Должно быть, уже минут десять беспрепятственно двигались по лестнице, огибающей решетчатую лифтовую шахту. Висели мохнатые кабели и тросы, на вид древние и ненадежные. Дверей и коридоров не было, лестничные пролеты неуклонно вели вниз. Андрей невольно поглядывал вверх – казалось, вот-вот застучат, закувыркаются по ступенькам гранаты. И деваться здесь некуда.
– Слушай, а они кто, эти здешние? – прошептал старлей. – Они же вроде наши? В смысле, русские?
– Наших здесь нет. Они нашими, может, и были, да уже не вспомнят. Здесь и время другое, и сознание.
– «Фата» ваша, так?
– Нет. «Фату» мы сообща сами делаем. А здесь кто-то корректировал. С умом выдумывал, сволочуга.
– Ну, нащупаем шалунов.
Андрей думал, что нащупать будет трудно. Сейчас бы выжить и эти проклятые заряды с толком истратить. Сколько там? Ноль пять или килотонна? Разницы нет – всем хватит.
– Стоять! – негромко донеслось снизу.
– Триста сорок три, – прошептала Мариэтта.
– Ступеньки считаешь, что ли? – удивился раненый боец и, кривясь, сел.
Внизу оказалась растяжка – поставлена бестолково, «эфка» пряталась за ведром с кривоватой надписью «Для полов». Растяжку решили не снимать, осторожно двинулись дальше. Еще четыре пролета, и «Минус третий» встретил чужаков стрельбой…
На лестницу выходило три коридора. Двери среднего прохода, широкие, металлические, очевидно не закрывались. Здесь коридор прикрывала спешно возведенная баррикада – в основном из канцелярской мебели и прочей рухляди. Из-за оборонительного редута ударил пулемет, защелкали карабины. Воевать здесь умели слабо – пулемет взахлеб выпустил все что мог и задохнулся, пули рикошетили от перил, щелкали по сетке лифта. Ответный плотный огонь заставил обороняющихся замолчать, тут же за кучу изуродованной мебели улетело с полдюжины гранат из подствольников. Потом штурмующие коротким рывком ворвались в коридор. Зеленоокая Катрин была, конечно, фифой и хамкой, но двигалась она уникально. Бронированные бойцы ломились, как разъяренные тираннозавры, а специалистка по тактике скользила над самым полом и в своем более открытом, но отнюдь не невесомом бронежилете умудрялась опережать десантников. В коридоре отгремели автоматные очереди, напоследок хлопнул еще один ВОГ, и наступила тишина.
– Что-то легко, – прохрипел раненый боец. – Упираются смешно. Ерунда какая-то.
– Здесь гарнизон из местных. Живут просто. О десантно-штурмовых ротах, может, и вообще не слыхали, – пробормотал Андрей.
– Выходит, хозяева всей богадельни поглубже засели? Или как мы – со стороны явятся?
– Не явятся, – сказала очнувшаяся Мариэтта. – Они людей стравливают. Андрюш, они ведь чужие, а? Я абзац как чую.
Андрей кивнул. Без особой уверенности. Чуждое и нелепое действительно чувствовалось. Но было ли это реальным следом чуждого присутствия или здесь, внизу, начиналось иное состояние: не «Фата» и не «Калька»? Тогда что?
– Эй, тылы, штаны пока менять не требуется? – внизу стоял майор-десантник.
– Вы, товарищ командующий оперативной группой, оскорбления при себе бы оставили, – интеллигентно посоветовал старлей. – Мы время теряем или планы изменились? Вот девушка из ФСПП уже кушать хочет.
– Ну, пельменей бы полведра, – согласилась Мариэтта, покосилась на друга сердца и шепотом добавила: – А потом блевать, блевать, блевать…
По-настоящему накормили штурмовую группу на «Минус пятом». До этого штурмующие успели нарваться на хитрую растяжку. Убило бойца, задело еще двоих, включая начальника ФСПП. Главе нового ведомства повредило левую руку в двух местах. Андрей начал бинтовать, но специалистка по тактике бесцеремонно отодвинула. Надо признать, перевязывала она профессионально.
– Колоться будешь, командир?
– Нет. Кость не задело, потерплю.
Катрин поджала чувственные губы:
– Говорила «не ходи»? Василий Иванович про руководящее место в бою правильно говаривал.
– И утонул непонятно где, – пробормотал Александр Александрович, пробуя пошевелить пальцами. – Я от такой жизни, может быть, сам утопиться хочу.
– Офигительно своевременное признание. Я думала, ты наконец жениться решился.
Начальник ФСПП замычал…
Мариэтта складывала на груди тяжелые лапы убитого бойца. Андрей сел рядом, опустил забрало шлема мертвеца, закрыв окровавленное лицо.
– Мы в ад спускаемся, – задумчиво сказала Капчага. – Сколько там этих, – лимбов-кругов?
– Девять вроде. Думаешь, все так специально и задумано?
