Во второй раз деньги ей повез Сема Никитин. И она снова
взяла. Хотя во второй раз мы опять использовали наркотики. В третий раз она
согласилась сама. Я специально не давал ей работу целых два месяца. Сидеть без
денег в однокомнатной квартире, которую она снимала, было нелегко. Она даже
продала свое колечко. Конечно, мои ребята за ней следили, и мы купили это
колечко, предложив сумму гораздо меньшую, чем ей хотелось. В общем, через два
месяца она сама мне позвонила.
Потом был следующий этап. Она должна была стать послушной.
Пришлось в третий раз прибегнуть к наркотикам. Только не считайте меня
негодяем, это было необходимо в ее же интересах. Она должна была понять правила
игры. В общем, Никитин привез ее ко мне. И я с ней переспал, хотя не испытывал
особого желания. Но должен сказать, что с профессиональной точки зрения она
была совсем неплоха.
Утром она проснулась и долго лежала, глядя в потолок. Я даже
испугался, что она чокнется. Но она долго лежала и смотрела, а потом
повернулась и спросила:
— Вы использовали наркотики?
Она все поняла. Хотя мне было обидно. Получалось, что со
мной нельзя встречаться ни просто так, ни за деньги. И согласие женщины я могу
получить, только накачав ее наркотиками. А ведь она жила в Москве одна, приехав
сюда из Харькова. У нее не было даже российского паспорта. И она никому, кроме
меня, не была нужна. Вот тогда я сел напротив нее и все ей объяснил. Я умею
быть жестоким, когда это нужно.
Она слушала меня внимательно, ни разу не перебила. Я
объяснил ей, что могу выправить ей паспорт, что она переедет в трехкомнатную
квартиру. Рассказал о том, что мы устроим ее в институт, дадим высшее
образование. Выделим машину с водителем, которому будем платить зарплату.
Рассказал о ее будущих возможных гонорарах. Арнольд Хендрикович оказался прав,
она была очень выдержанным и мужественным человеком. Она сразу поняла и приняла
все правила игры. И больше у нас с ней никогда не было проблем. Но и со мной
она больше никогда не ложилась в постель. А я и не настаивал. Мне было важно
сломать ее, заставить принять наши правила игры. А пользоваться на работе своим
«служебным положением» всегда нехорошо.
Валентина оказалась разумным человеком. Настолько разумным,
что я иногда даже пугался. Как будто она всю жизнь готовилась именно к этой
работе. Она доводила клиента до исступления. Некоторые предлагали гораздо
большие деньги. Она пользовалась огромной популярностью. И разумеется, росли
ставки. Сейчас ей платили за ночь до двух тысяч долларов, и я был уверен, что
это не предел. Конечно, больше половины денег были моими. Ведь я платил за ее
обучение, купил ей квартиру, обеспечивал ее водителем и охраной, я уже не
говорю про клиентов. Но и она получала совсем неплохие деньги. Из двух тысяч
долларов ей доставалось чистыми около семисот, то есть тридцать пять процентов.
Это было совсем неплохо.
У Валентины были светлые волосы, причем настоящие, не
крашеные. Она была высокого роста, хорошо сложена, с длинными красивыми ногами.
Однажды к нам приехал какой-то испанец, которого нужно было принять по высшей
категории. И к нему отправили Валентину. Разумеется, встречавшие его друзья
оплатили все услуги девочки. Так этот испанец вернул обратный билет. Он остался
в Москве еще на несколько дней. И, уезжая, дал Валентине пять тысяч долларов. Конечно,
я забрал половину, но половину оставил ей. Нужно отдать должное Вале, она
никогда не обманывала с деньгами, как некоторые, всегда называла точные суммы.
Это я проверял.
Я приехал к ней сразу после разговора со Славиком, уже зная,
что она вернулась домой. С ее водителем я говорил по мобильному телефону, и был
в курсе всех ее передвижений. Нужно было видеть, как она выходила из
«Мерседеса», когда направлялась куда-нибудь в ресторан или в офис. Она казалась
неприступной леди, настоящей богатой леди, к которой не подступишься. У нее
всегда было надменное выражение лица. Я видел некоторые пленки, на которых она
работала с разными мужчинами. Это надменное выражение лица не исчезало, даже
когда она оказывалась на «разных этажах». Подозреваю, что некоторым это могло
нравиться, хотя меня бы раздражало. Впрочем, у каждого свой вкус.
Свою квартиру Валя обставила совсем неплохо. На ее деньги
это было несложно. Она встретила меня со своим обычным выражением лица. Она
обращалась ко мне только по имени и отчеству и вообще вела себя так, словно мы
были всего лишь коллегами по работе. Впрочем, меня это устраивало.
— Здравствуйте, Петр Аристархович, — кивнула мне
Валя, когда я вошел. — Хотите кофе?
— Хочу, — я прошел на кухню и уселся за столик. На
кухне у нее было особенно уютно.
Валя была в джинсах и короткой синей майке. Пока она
готовила кофе, я терпеливо ждал, не начиная разговор. Наконец она налила кофе и
села напротив.
— Когда? — спросила она, произнеся одно слово.
— Иногда ты меня удивляешь, — сказал я Валентине, —
могла бы расспросить о жизни, рассказать о себе. Хотя бы ради приличия задать
несколько вопросов.
— Зачем? — она смотрела на меня своим спокойным
взглядом, словно мы говорили о вчерашней погоде. — О моей жизни вы все
знаете. Подозреваю, что даже лучше меня самой. Вам наверняка докладывают о моих
передвижениях и водитель, и ваши телохранители, которые отвозят меня в клубы. А
про вас мне спрашивать нечего. Семьи у вас нет, о себе вы никогда не
рассказываете. И приезжаете только в исключительных случаях, когда у нас важные
клиенты. Как вы их называете? Кажется «богатенькие Буратино»?
— Может быть, — разговаривая с ней, испытываешь
ощущение, будто мы поменялись местами, и она мой сутенер. — Но сегодня у
нас действительно очень важное дело. И я приехал к тебе за помощью.
— Опять какой-нибудь извращенец? — поморщилась
Валентина.
Можно подумать, что я нахожу ей только подонков. А все
«извращение» некоторых клиентов состоит в том, что они хотят знакомиться с
Валей в ресторане, а не лезть к ней сразу в постель. Она считает, что это
ханжество. Нужно быстро заняться делом и уйти.
— Нет, абсолютно нормальный человек. Кстати, он готов
заплатить большие деньги. Очень большие.
— Сколько?
— Это зависит от тебя.
— Можно подумать, что у меня есть выбор, —
пробормотала Валя. — Когда нужно ехать? Сегодня я не смогу. У меня еще не
закончились месячные.
Такие вещи я тоже должен знать. Это входит в мою работу. На
лучших девочек у меня есть таблицы с указаниями их критических дней.
— Я это помню.
— Иногда мне кажется, что вы знаете обо мне все, даже о
моих снах.
— Я стараюсь угадывать ваши желания, поэтому должен
предполагать, что вы можете увидеть во сне.
— Вы сказали, что предстоит важная работа. Это
иностранец?
— Нет, наш. Но такого клиента у тебя еще не было.
— Какой-нибудь актер или режиссер?
— Хуже, политик.
