— Конечно нет. Но можно будет договориться с хозяином
клуба об отсрочке возврата долга для вашего друга, а потом уже о том, что он
гарантирует сумму залога для вас.
— Вы сказали, что это известный человек и что я его
знаю. Кто он?
Вопрос, на который ловится любая женщина. Предложите ей просто
так отдаться первому встречному — и она возмутится. Но скажите, что в нее
влюблен один из ее знакомых, и она начнет неделями размышлять, кто именно этот
мужчина. Ей приятно думать, что среди ее знакомых оказался человек, страстно
желающий близости. Для мужчины важна сама близость, и он согласен переспать с
первой же понравившейся ему женщиной. Для женщины важно, с кем именно она будет
встречаться. Скажите ей, что среди возможных поклонников может оказаться ее
знакомый, и этого достаточно, чтобы она проявила интерес.
— Ваш хороший знакомый, — повторил я, — но
поймите, я не уполномочен вести подобные разговоры. Мы серьезное агентство и
стараемся…
— Мы должны появиться там с мужем? — перебила меня
Ольга.
Кажется, приманку она схватила и сейчас попытается проглотить
крючок.
— Во всяком случае, он готов выступить вашим спонсором.
— Вы можете назвать мне его имя?
— Нет, не могу. Как не могу назвать и имя его жены.
— Там действительно бывают с женами?
— Конечно. Иначе это не свингеры. При входе проверяют
паспорта. Там бывают только семейные пары.
— Мой друг бывал там с женой?
К этому вопросу я не готов. Попробуем импровизировать. Если
скажу, что был, она может разочароваться. Если скажу, что не был, она,
возможно, последует этому дурному примеру.
— Не знаю, — это лучший ответ, который я могу
дать.
Позже, когда вечером мы с Арнольдом Хендриковичем будем
анализировать запись нашего с ней разговора, он мне скажет, что я
подсознательно, на уровне интуиции выбрал наилучший вариант. С одной стороны, я
как бы открестился от этого клуба, а с другой, не был категоричен, дав ей
возможность выбирать.
У нее могут появиться другие вопросы, не предусмотренные
нашим сценарием. Поэтому я встаю и прощаюсь с ней.
— Подумайте о моем предложении, — предлагаю я ей
на прощание.
— Вы действительно отправите нас в Канаду? — вдруг
спрашивает она, но я пожимаю плечами. Женщины бывают так нелогичны. Или они
заменяют логику интуицией?
На проспект Мира я возвращаюсь с записью нашего разговора в
кармане, чтобы ее прослушал наш психолог. Я еще не знаю, что ждет меня в нашем
офисе. Я не знаю, что судьба моих сотрудников предрешена.
Интерлюдия
— Интересно, — сказал Рашковский. —
Интересная запись.
Они сидели в его просторном кабинете. Кроме хозяина
кабинета, в нем находились еще двое — приехавший с кассетой Лепин и «правая
рука» банкира — Леонид Дмитриевич Кудлин. О последнем говорили, что он перешел
к Рашковскому «по наследству» от отца. Кудлин работал еще на отца Валентина
Давидовича, известного цеховика и организатора подпольных производств в стране
— Давида Рашковского. И уже потом, когда сын вышел на самостоятельный путь,
Кудлин перешел к нему, став главным советником и поверенным в делах своего
нового хозяина.
Высокий красивый Рашковский был полной противоположностью
рыхлого, лысеющего, страдающего одышкой Кудлина. Помощник банкира носил
мешковатые костюмы и не любил галстуков.
— Значит так, — подвел итоги Рашковский, выключая
видеомагнитофон, — получается, что вас очень здорово подставили, Владислав
Николаевич.
— Да, — судорожно вздохнул вице-премьер, —
они меня подставили. Они сняли нас на пленку. Мерзавец Михелевич, разве я мог
предположить, что он занимается такими вещами!
— Вы занимаете высокий пост в правительстве, —
холодно напомнил Рашковский, — и должны понимать, что ничего так просто не
происходит. Если человек после долгих лет молчания вдруг навязывается вам в
друзья, то нужно соблюдать элементарную осторожность.
— Мы выпили много, — признался Лепин. — И до
этого мы ездили… Я не думал…
— Нужно было думать. — назидательно произнес
Рашковский. — Чего хочет от вас Тальковский? Что он конкретно хочет?
— Отменить наше решение по поставкам. Его австрийские
партнеры, очевидно, требуют не прекращать поставки.
— И в результате он получит все проценты от продажи
новой партии нефти, а нам придется отказаться от наших планов, — подвел
итог Рашковский. — Верно?
— Да, — опустил голову Лепин, — сегодня у нас
заседание правительства. Я уже должен быть там. Я не знаю, что делать, кого
поддерживать.
Рашковский взглянул на Кудлина. Тот понял, что ему нужно
вступить в разговор.
— Я думаю, вам в любом случае полезнее держаться
прежней линии, — осторожно начал Кудлин. — Дело в том, что это
классический случай шантажа. И если вы поддадитесь один раз, вас будут доить
всю оставшуюся жизнь. Кассета никуда не денется, Тальковский не собирается
улетать на Марс, вас тоже, насколько я понимаю, устраивает нынешнее положение.
Значит, если вы уступите хотя бы раз, то попадете под их влияние и вынуждены
будете работать с оглядкой на Тальковского.
«Какая разница? — обреченно подумал Лепин. — Все
вы одним миром мазаны — Тальковский, Рашковский». Очевидно, Кудлин уловил
что-то в его взгляде, так как продолжил монолог:
— Перебежчикам всегда не доверяют. Все знают, что вы
всегда представляли интересы Валентина Давидовича, и если вы, неожиданно
отказавшись от своей прежней позиции, переметнетесь на сторону Тальковского,
это будет не просто непродуманный шаг, это станет концом вашей политической
карьеры. С этого дня с вами перестанут считаться и в правительстве, и в
средствах массовой информации.
— Что мне делать? — спросил Лепин. — Кассета
у них, и они могут меня опозорить. Вы же понимаете как они могут
воспользоваться этой кассетой. Что мне делать?
— Вы можете позвонить премьеру и попросить его отложить
решение этого вопроса хотя бы на месяц?
— Нет, это невозможно. Вчера на президиуме кабинета
министров мы обсуждали нашу позицию. Самое большое, что я могу сделать, это
отложить рассмотрение вопроса на несколько дней. Ну на неделю, не больше. Да
нет, это тоже не получится. Вопрос о поставках нужно решать сегодня. Только
сегодня. Нет-нет, ничего не выйдет. Я не знаю, что делать, — Лепин
схватился за голову.
— Не нервничайте, Владислав Николаевич, —
посоветовал ему Кудлин. — Давайте сделаем так. Вы посидите в кабинете и
немного успокоитесь. Думаю, мы сумеем найти с Валентином Давидовичем приемлемое
решение. Если понадобится, мы пойдем на некоторые уступки Тальковскому. А вы
успокойтесь.
— У меня мало времени, — простонал Лепин.
