Арчил позвал одного из своих ребят, и тот достал нож. Он
возился недолго, минуты две. Наконец дверь распахнулась, и мы вошли внутрь.
Рая сидела на стуле. В голове у нее было небольшое
отверстие. Не нужно было гадать, как появилось это отверстие. Очевидно, ей
выстрелили в голову с порога. Митя лежал рядом с дверью в мой кабинет. Наивный
дурачок, он не успел даже вытащить свой газовый пистолет. Его убили несколькими
выстрелами в спину.
В моем кабинете царил такой же кавардак, что и на
Кутузовском. Мы с Арчилом осторожно вошли внутрь. Арчил молча стоял рядом и
старался ничего не трогать. Мы вышли из кабинета. Дверь в кабинет Югансона была
закрыта. Я дернул ее сильнее. Она была закрыта на замок. Похоже, Арнольду
Хендриковичу повезло больше других — он успел уйти до того, как здесь побывали
убийцы. А вот Мукану Калибековичу повезло меньше. Его подвела его
исключительная пунктуальность — он никогда не уходил домой раньше шести часов
вечера. Он был одиноким человеком, вдовцом, и, похоже, ему нравилось находиться
на работе, где всегда были люди.
Дамкаева убили не сразу. Сначала ему выстрелили в живот, а
уже потом добили. Может, они добивались от него дополнительной информации?
Напрасно старались. Старик был как кремень. Но с другой стороны, он ничего и не
знал. А как Югансон? Что с ним? Бросившись к телефону, я набрал номер домашнего
телефона Арнольда Хендриковича. Телефон не отвечал. Я набрал номер его
мобильного телефона. Тот был отключен. Нужно срочно ехать к Югансону.
— Я думал, у тебя большие проблемы, — сказал
наконец Арчил, — но я ошибался. У тебя не проблемы, дорогой, тебе нужно
думать о том, как спасти свою жизнь. Если люди входят в офис и стреляют с
порога, значит, это очень опасные люди. Очень.
— Поехали к Югансону! — закричал я, теряя
терпение.
— Нужно вызвать милицию, — рассудительно сказал
Арчил. — Такое количество людей невозможно спрятать. У них есть родные,
друзья, близкие. Они будут волноваться.
— Поехали к Югансону, а потом вернемся сюда, —
меня душили спазмы ненависти: налаженное дело было развалено из-за одной
несчастной кассеты.
— Поехали, — согласился Арчил, — но потом ты
вернешься сюда и сам вызовешь милицию. Нам здесь появляться во второй раз не
нужно.
— Конечно, — согласился я, выходя из офиса.
Хорошо еще, что на улице было темно и вход в нашу контору
находился с обратной стороны дома. Иначе нас могли заметить посторонние, и
милиция стала бы искать меня и Арчила с его людьми по подозрению в убийстве моих
же сотрудников.
Мы сели в машину и отъехали от конторы. Меня трясло как в
лихорадке. Арчил, сидевший со мной на заднем сиденье, взглянув на меня, что-то
сказал по-грузински водителю. Тот достал маленькую бутылку коньяка и передал
нам. Она была наполовину пуста, но там еще оставалось граммов пятьдесят.
— Выпей, — сказал Арчил, — тебе нужно
успокоиться.
Я молча сделал несколько глотков. Коньяк, однако, меня не
успокоил. Меня вообще сейчас было трудно успокоить. Югансон жил на
Краснопрудной. От проспекта Мира это недалеко. Мы были на месте уже через
десять минут. Я посмотрел на окна квартиры Югансона. На четвертом этаже горел
свет.
— Он дома, — сказал я Арчилу. — Может, и они
там?
— Подожди, — сказал Арчил, — пойдем вместе.
Он что-то сказал одному из своих людей, тот полез в багажник
и протянул мне коробку из-под обуви.
— Открой и возьми, — сказал Арчил, — только
осторожнее, он может быть в масле.
Я открыл коробку. Там лежал завернутый в масляную тряпку
пистолет «макаров». Я знал, что это «макаров». Достав носовой платок, я вытер
пистолет. Теперь я чувствовал себя гораздо увереннее. Вместе с людьми Арчила мы
поднялись наверх. Подошли к двери, прислушались. Я позвонил в дверь, чуть
отойдя от нее, готовый встретиться лицом к лицу с убийцами. Одного я боялся:
что за дверью будет молчание. Но вот послышались шаги, и я увидел, как в глазок
кто-то посмотрел. Затем дверь распахнулась и на пороге появился живой и
невредимый Югансон.
«Наверно, он не открыл дверь убийцам, — подумал
я. — А ломать дверь они не решились. Ведь невозможно без грохота выломать
стальную дверь». Арнольд Хендрикович, увидев меня, не удивился. Он не удивился
и при виде остальных. Он был знаком с Арчилом и поэтому не стал спрашивать,
кого я привел с собой. Кивнув головой, он предложил нам войти в квартиру.
Мы с Арчилом вошли, а двое его людей остались на лестничной
площадке. Югансон прошел к дивану, сел, и только тут я заметил на его лице
огромный синяк. Я пригляделся. Синяк был свежий.
— Что случилось? — спросил я нашего психолога.
— У меня были гости, — объяснил мне Югансон.
— Какие гости? Зачем вы открыли им дверь?
— Я не открывал. Я приехал с работы, поужинал, а затем
спустился вниз, чтобы купить молоко и минеральную воду. Когда вернулся домой,
они уже ждали меня перед дверью. Пришлось впустить их и даже побеседовать.
— И они вас не тронули? — я не очень верю в такие
чудеса.
Похоже, Югансон рассказал им все, что они хотели знать.
— Как видите, тронули, — он показал на
синяк, — и вообще я понял, что это настоящие садисты. С такими лучше не
спорить. Человеческая жизнь для них не представляет никакой ценности, Петр
Аристархович, никакой.
— Чего они хотели? — в такой момент меня меньше
всего интересовали его философские воззрения.
— Во-первых, их интересовало, где находится ваша
квартира. Я догадываюсь, что они поехали к вам.
— И вы им сказали?
— Конечно, сказал. В такой момент, когда нужно выбирать
между кошельком и жизнью, я всегда выбираю жизнь.
— Что еще?
— Они хотели узнать, где вы прячете какие-то кассеты. Я
догадался, что им нужны кассеты с записями наших девочек. И сказал, что вы
храните их у себя дома. Я надеялся, что им трудно будет попасть к вам. Ведь ваш
дом так хорошо охраняется…
«Он еще пытается подвести логическую базу под свою
трусость», — я хотел высказать все, что думаю о нем, но промолчал.
Неизвестно, как бы я поступил на его месте. Но странно, что они оставили его в
живых. Ведь, получив информацию, они обязаны были уничтожить такого свидетеля.
— Что еще они хотели?
— Спрашивали, как выйти на базу данных о наших
девочках.
Этого я не знал и не смог сказать. База данных есть только у
вас и у Семена Никитина. Меня такие вещи никогда не интересовали.
— Что еще? Почему они не убили вас?
— Я проявил достаточное благоразумие. Но думаю, не
из-за этого. Они сломали мой мобильный телефон и перерезали шнур городского. Но
они были уверены, что рано или поздно вы приедете ко мне. И они просили меня
передать вам буквально следующее: «Нам нужна кассета с записью и имена трех
девочек, которые были сняты на пленку». Вот, собственно, и все. Поэтому меня
оставили в живых, хотя дело не обошлось без рукоприкладства.
