— Как они выглядели? — спросил Арчил.
— Как могут выглядеть убийцы? Двое высоких громил с
пустыми глазами садистов, сильные, ловкие, здоровые, мордастые. И третий,
кажется, их руководитель. Он невысокого роста, чуть лысоват, узкие плечи,
глубоко запавшие глаза, острый нос. Неприятные маленькие ладони. Говорит тихим
спокойным голосом. Вот, собственно, и все. По именам они друг друга не
называли.
Арчил нахмурился. Я взглянул на него.
— Ты знаешь, кто это мог быть?
— Не хочу гадать. Если это те, кого я подозреваю, то
положение еще хуже, чем ты думаешь, — загадочно ответил Арчил.
— Они оставили свой телефон, — показал на столик
Арнольд Хендрикович.
Я подошел к столу и взял листок с номером телефона. С
номером мобильного телефона. Показал его Арчилу:
— Можно вычислить по телефону, кто эти люди?
— Нет, конечно, — ответил Арчил, — телефон
может быть зарегистрирован на любое имя.
— Может быть, мне вызвать милицию и показать им этот
телефон? — меня уже трудно было остановить.
— Не нужно, — мрачно ответил Арчил, — если
это тот человек, о котором я думаю, то милиция здесь не поможет. Она тебе не
поможет, — повторил он.
— Кто это? Ты можешь сказать, кто эти люди?
— Пока не знаю. Нужно проверить. В любом случае давай
позвоним, узнаем, чего они хотят. Набери номер.
— Может, записать разговор на пленку?
— Не нужно пленки, — вздохнул Арчил, — не
нужно вообще суетиться. Сядь, успокойся и набери номер. А потом мы поговорим.
Я привык доверять профессионалам. Арчил был таким
профессионалом. Я взглянул на него. Он как-то изменился с того момента, когда
Югансон описал загадочного человека. Мне показалось, что Арчил испугался.
— Что происходит, Арчил? — тихо спросил я. —
Ты сдрейфил?
— Звони, — упрямо сказал он, ничего не объясняя. Я
набрал номер. Один звонок, второй. Наконец на другом конце раздался мужской
голос:
— Кто это?
— Меня просили позвонить.
Я с трудом сдерживался, чтобы не выругаться. Этот убийца
сегодня отправил на тот свет моего племянника и трех сотрудников. А я должен с
ним разговаривать, вместо того чтобы послать к нему человека с автоматом в
руках.
— Подождите, — сказал неизвестный.
Я ждал целую минуту. Наконец услышал другой голос:
— Я вас слушаю.
Очевидно, это был тот самый человек, о котором мне говорил
Югансон. Невысокого роста. Это он наступил своей маленькой ногой на руку
умирающего Алексея. У меня прервалось дыхание, но я держался из последних сил.
— Что тебе нужно? — прохрипел я. — Чего ты
лезешь в мои дела?
— Это ты полез не в свое дело. Если ты сутенер, то и
оставайся им и не лезь в политику, дурачок. В общем так. Мне нужна кассета, имя
оператора и адреса трех девочек, которые там были. И учти: запись у нас все
равно есть. Девочек мы найдем и без тебя. Нам нужен оператор и кассета.
Он не знает, что Лепина с девочками снимал убитый Алексей.
Парень им ничего не сказал. Я почувствовал, что уже не могу сдержаться.
— Я тебя… достану, — прохрипел я, — сам
зубами загрызу…
— Зубы сломаешь, — спокойно парировал
собеседник, — и не нужно так грозно. У тебя есть время до утра. Потом мы
за тобой придем. Нам нужна кассета, оператор и девочки. У тебя есть время до
десяти утра. Если надумаешь — звони. Если нет, мы придем за тобой. Ты меня
понял?
— Нет, — закричал я, — не понял! Это я приду
за тобой. Это ты пожалеешь, что родился на свет. Я тебя достану из-под земли. Я
тебя…
Он не стал слушать и положил трубку. Я убрал аппарат и
посмотрел на Арчила. Тот с мрачным видом, отвернувшись, сидел на стуле. Югансон
пожал плечами. Конечно, он трус, но что я мог ему сказать?
— Чего они хотят? — спросил Арнольд Хендрикович.
Я отмахнулся. Разговаривать не хотелось. В тишине неожиданно
раздался телефонный звонок. Звонил мой телефон. Неужели убийца передумал и
хочет поговорить со мной еще о чем-то? Нет. На аппарате высветился номер
телефона Никитина. Только его сейчас и не хватало!
— Я тебя слушаю, — устало сказал я Семену.
— У нас все в порядке, — весело сообщил он.
— Что — в порядке? — не понял я.
В этот момент моя голова была занята совсем другими
проблемами.
— Дипломат с женой уже здесь, в клубе. Им очень
нравится. Он заплатил деньги. Спрашивает, можно ли сюда приходить в другое
время. Гимнасту я звонил. Они с женой сейчас приедут. В общем все о’кей.
— Потом поговорим, — я отключил телефон. Сейчас я
не мог думать ни о чем.
Я взглянул на Арчила. Тот понял, что нужно объясниться. Но
ничего не сказал. Только поднялся и вышел в прихожую.
— Подождите меня, — попросил я Арнольда
Хендриковича и вышел в прихожую следом за Арчилом.
— Что случилось? — спросил я Арчила.
— Я пока ни в чем не уверен, — признался
Арчил, — но постараюсь узнать все за несколько часов и сообщить тебе. Но
если подтвердится то, что я предположил, то тогда тебе нужно уезжать. Если я не
ошибся, то у тебя в городе защиты не будет. Они найдут тебя в любом месте. И
никто тебя не сможет защитить. Ни милиция, ни ФСБ, ни бандиты. Никто. Нужно все
бросить и бежать. Куда-нибудь за границу. Лет на десять — пятнадцать. Чтобы о
тебе забыли.
— Кто это был? — разозлился я.
Арчила не так-то легко напугать, но если и он испуган,
значит, у этих убийц очень серьезная «крыша».
— Я все узнаю и позвоню, — сказал Арчил, —
давай мы тебя отвезем обратно в офис. Тебе нельзя здесь оставаться.
Я вернулся в комнату, чтобы попрощаться с Югансоном. Тот
сидел за столиком. Перед ним стояла бутылка его любимого мартини.
— Вы должны меня понять, — сказал Арнольд
Хендрикович, — я не переношу физической боли.
— Конечно, не переносите, — согласился я, —
до свидания. И не нужно нас провожать.
Мы вышли из квартиры, и я захлопнул за собой дверь. Век
живи, век учись. Над Дамкаевым посмеивались все — и наши охранники, и девочки,
и Раечка. Он коверкал русский язык, неуверенно выражал свои мысли, страдал
одышкой, был добродушным и смешным старичком. Но когда наступил его смертный
час, он умер, как герой, ничего не сказав, несмотря на пытки, которым его
подвергли.
Югансоном все восхищались. Он всегда был одет с иголочки.
Остроумный, ироничный, веселый, жизнерадостный. Даже его легкий прибалтийский
акцент вызывал доверие. Он казался таким надежным, сильным. А в результате
выяснилось, что он трус и себялюбец. Век живи — век учись. Я закрыл дверь и,
спускаясь по лестнице в окружении людей Арчила, вспомнил голос убийцы. Я знал,
что никогда не забуду этот голос. И даже если убийцу поддерживают все бандиты и
все спецслужбы мира, то и тогда я до него доберусь. Такой уж у меня сучий
характер. Таким я уродился.
