Я чуть не прикусил губу от бешенства. Я обязан был
догадаться, обязан был предупредить своих девочек. Ведь убийцы искали не только
копию кассеты. Они наверняка видели запись. Им нужно было уничтожить все следы.
То есть не только стереть видеозапись, но и убрать всех, кто там участвовал. Я
должен был догадаться! Вместо этого я занимался проблемами жены Дипломата. Меня
подвела обыкновенная жадность. Погнался сразу за двумя зайцами. Я бросился к
телефону и набрал номер Валентины. Она жила в хорошем доме, дверь в ее квартиру
стальная, если она ее еще не открыла, значит, все в порядке. Но на мои звонки
никто не отвечал. Только на четырнадцатый звонок, когда я потерял уже всякое
терпение, раздался сонный голос Вали:
— Слушаю вас.
— Здравствуй, Валентина, — быстро сказал я
довольный уже тем, что она жива. — Слушай меня внимательно. Никому не
открывай дверь. Ни-ко-му! Даже если скажут, что пришли от меня. Ты слышишь?
Даже если скажут, что от меня. Никому не открывай!
— Я вас слышу, — сонным голосом сообщила
Валентина.
— Проснись, дура! — разозлился я. — Тебя
сейчас придут убивать. Ты меня слышишь?
— Да, — испуганно ответила Валентина.
— Закрой дверь и никому не открывай, — приказал я
ей, — если будут ломиться, сразу вызывай милицию. Никуда из дома не выходи
без моего разрешения. Никуда. Ты меня хорошо поняла?
— Да, — очевидно, она уже действительно
проснулась.
— До свидания, — я бросил трубку.
Взглянул на Киру. Почему этой новенькой так повезло?
Говорят, что в казино обычно везет новичкам и дуракам. На дуру она не похожа.
— Сколько тебе лет?
— Двадцать.
— Лимитчица? Или нет, ты, кажется, москвичка.
— Я из Твери. Я вам уже говорила.
— Может быть. Я забыл. У тебя в Твери остались
родственники?
— Только тетка. У меня шесть лет назад умерла мама, и я
жила у тетки. А когда кончила школу, приехала поступать в институт и не
поступила. Работала в чертежном бюро курьером, потом начальник начал
приставать, и я уволилась. Взяли секретарем в другую фирму. Там то же самое. К
тетке возвращаться было стыдно. Подружилась с Луизой, у нее двоюродная сестра
поступала вместе со мной. Ну а потом Луиза привела меня к вам.
— Ты куда поступала?
— В театральный, — вздохнула Кира.
— Актрисой хотела быть, — покачал я головой.
Все они хотят сразу получить и деньги, и славу.
— Хотела, — с вызовом сказала Кира, — хотела,
но ничего не получилось. Поэтому и пришла к вам.
— Ты так говоришь, как будто пришла к дьяволу.
— А это разве не одно и то же? — вдруг сказала эта
нахалка.
Я даже замер от неожиданности.
— Длинный язык у тебя, — предостерег я ее, —
отрезать могут. Нельзя так разговаривать со своим сутенером. Тебе об этом Луиза
не говорила?
— Говорила, а мне все равно. После смерти мамы я никому
не верю. И ни во что не верю. Бога нет, есть только дьявол. Вот мы все ему и
служим. А Бог давно забыл про нашу Землю. Говорят, что Земля находится где-то
на краю Вселенной, может поэтому Бог и махнул на нас рукой.
— У тебя целая философия. В школе хорошо училась?
— Закончила с серебряной медалью. Золотую не дали, у
меня не было никого, кто бы помог, а медаль была одна. Вот ее и получила
племянница заведующей роно. А мне поставили по литературе «четверку» и дали
серебряную медаль.
Сколько таких судеб у меня было. Сколько их прошло через мои
руки. Потерявшие родителей, оставшиеся одни девочки из провинции. Все они
мечтают стать актрисами. И никто им не говорит, что из тысячи актрис выбивается
одна. Там не только талант, там еще удача, везение, случай. Вообще мне всегда
жалко этих несчастных гуманитариев, или представителей творческих профессий,
как их называют. Актеры, писатели, художники, композиторы — вся эта шушера
безденежная. Вечно они спиваются, колют наркотики, глупо кончают свои жизни. И
все рвутся в художники или в актрисы.
Сколько известных художников вы знаете? Можно пересчитать по
пальцам одной руки. Сколько известных писателей, которые не подыхают с голоду,
ходят в чистых костюмах и могут содержать свои семьи на собственные гонорары?
Вот то-то и оно. Никто не говорит молодым начинающим талантам, что все это —
адский труд и никаких гарантий на успех. Никто не объясняет статисту, что на
одного преуспевающего приходится тысяча неудачников. Может, поэтому они все
такие несчастные? Такие неприкаянные. Мне их всегда бывает жаль. Я ведь сам
закончил институт искусств и знаю эту братию. Выпивка и наркотики — вот
конечный пункт, к которому почти все приходят.
А насчет актрис. Я бы вообще запретил принимать туда девочек
в возрасте шестнадцати-семнадцати лет. Что они еще знают о жизни? Если бы Кира
знала, что в прежние времена проституток и лицедеев хоронили за пределами
кладбища, может, она бы пошла поступать в какой-нибудь технический вуз? Хотя
нет, наверное, все равно настаивала бы на своем, как и остальные. Из ста
инженеров один бывает неудачником, один талантливым, а остальные девяносто
восемь — обычные, рядовые работники, как-то устраивающиеся в жизни. Из ста
актрис… девяносто девять — неудачницы. Впрочем, об этом я уже говорил.
— Значит, ты недовольна, что работаешь на меня? —
спросил я Киру.
— Плачу от радости, — дерзко ответила она. —
А вы как думаете? Неужели вы считаете, что я с детства мечтала заниматься
именно этим? Поэтому и школу с медалью закончила? Чтобы на вас работать. Чтобы
этих похабников обслуживать.
— Ты мне свою медаль в нос не суй, — мрачно
парировал я.
Вообще-то я не позволяю своим девочкам так со мной
разговаривать. Но здесь был случай особый. С одной стороны, она напугана
случившимся, ей нужно выговориться. А с другой, у меня сегодня тоже был не
очень-то легкий день, и мне тоже нужно успокоиться. Поэтому я так лениво
реагирую на ее выпады.
— Умирала бы с голоду на улице, — продолжал
я, — а если такая умная, могла бы мне сказать. Я бы тебе помог в институт
устроиться.
— Как Валентине, — усмехнулась Кира, — чтобы машина
меня на занятия возила, как честную и чистую девочку. А потом чтобы я ездила
всякую жирную сволочь развлекать. Знаете, как по ночам она в подушку плачет?
Она ведь ни с одним приличным парнем познакомиться не может. Ваш
водитель-стукач сразу обо всем вам доложит.
— Ладно, хватит, — перебил я ее, —
разговорилась тут. Я никого насильно не держу. Не хотят — на здоровье. Пусть
подыхают с голода. Или тебе больше нравится начальника бесплатно ублажать?
— Если бы нравилось, я бы к вам не пришла, —
вздохнула Кира. — Ничего мне не нравится. И поздно уже все менять. Вы меня
извините, Петр Аристархович, просто у меня настроение сегодня не то.
