На пантомиму разговор живо перестал походить.
— Да я вообще не понимаю, как она знать-то может?! — шумел Лампус.
— Позвольте, а что мы потом без припасов будем делать? — беспокоился док.
— Не, нам самим такой переход не осилить, — сокрушался Креп.
Фейка всем отвечала, показывала ручками изящными, в воздухе рисовала. И улыбалась, улыбалась… И не поверить этой улыбке трудно было.
Фейка хотела помочь. Всем. И спасителям своим грубым-хамоватым, и своему другу по сидению в шахте вонючей. Меняла Фейка корабль на жизнь жука чернорукого.
К дискуссии не замедлил присоединиться Мин, ничего в морском деле не понимающий и потому крайне заинтересованный. Потом остальные проснулись. Гвалт стоял такой, что Костя взял копье, поманил Мина, и они отправились охранять лагерь подальше от воплей. Полукровке, конечно, страшно хотелось послушать, но боевая задача прежде всего.
А Даша осталась переводить. Как-то получилось, что именно она Фейку лучше всех понимала.
— Да хитки заслюнявь жука вашего! — орал Лампус. — Мы уж думали ему на берегу пинка дать, да и пусть в свое логово ползет. Такого вешать — один убыток веревки и никакого удовольствия. Но вот она говорит — корабль без резни будет. Это как? И, главное, откуда она знает, что мы прямиком к нему выйдем? Океан — ох, велик. Да и Желтый берег длинен. Нет, пусть скажет!
— И что за корабль-то?! — надрывался Ужон.
Фейка объясняла. Даша уточняла детали:
— Чувствует она. Ветер несет. Ну, это пророчество такое легкое. Что-то может и не совпасть, но в целом… А в кораблях она не разбирается. Драккар или парусник какой, как она объяснит? Да не орите вы хором…
А, устрица их обмочи, все равно орали. Целительница Эльвира и Лампус гаркали, порядок наводя. После мига тишины ор вновь начинался. Только Бочечка вновь заснула, да Мураш сидел молча, слушал.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Разведчики ушли вдоль берега в обе стороны. Вообще-то Даше было наплевать — найдут, не найдут? И так почти счастье…
Широкий пляж тянулся вдоль бесконечной пальмовой стены. Мелкий желтый песок, раковины, крабы и изумительный простор набегающих, ласково шипящих пеной волн. Да, еще орехи. Желудок уже примирился со сменой меню, крабы чуть сами в котел не лезли. Ручей с дивной прозрачной водой…
Лагерь походил на обезьянник: разбросанные вещи, заросшие мужики неглиже. Госпожа-целительница сначала ругалась, потом хохотать стала. У ручья этакая прачечная несуразная образовалась. Потом еще и мулы в воду залезли…
Вода была соленая, настоящая, океанская. Это сколько ж еще до другого континента плыть-идти? Но сейчас об этом не думалось. Накатывали волны, Костя барахтался, изображал кутенка перепутанного. Даша смеялась, отбрасывая с лица отросшую челку:
— Что ты в самом деле? Ритм давно пора усвоить. Разучился совсем. Мы же теперь морскими путешественниками считаемся. Случись что, а ты плавать почти не умеешь…
Не верилось, что что-то случиться может. Уж очень мирно здесь было. На вопрос об акулах флотские лишь заржали. Нет у Желтого берега акул. Мелководье здесь, и вообще. Кто акул боится? Вот стурвормы… Но их здесь и не видывали.
Белели задницы собравшихся у костра моряков — Фресли обещал как-то особенно, чуть ли не по-королевски крабов отварить. А пираты, морды бесстыжие, Фейки вообще не стесняются — все расспрашивают, есть ли в ейных местах нормально откормленные веселые дамы? Один Мин безутешен, отправился по ручью, рыбу ловить. Ну и Утбурд, естественно, с ним. Док с хозяйкой тоже куда-то делись…
А берег был волшебен. За стеной кокосовых пальм виднелись скалистые холмы, парили птицы, солнце, словно на десяток ласковых светил разделилось. И не жжет совсем, а ведь, бывало, тащишься по Стезе, словно во влажную духовку маршируешь. А здесь совсем иной мир. Только забываться не надо. На обоих купальщиках хоть одежды нет, но ремни с ножнами ножей идиллию несколько портят…
…— Дашечка, а от акулы уплыть можно?
— Вряд ли. Разве что совсем обожравшаяся будет. Но в море плавать легче. Там плотность воды… Ой, хулиган…
Волны незаметно относили в сторону, к песчаному мысу-языку. Мыс прикрывает от лагеря символически. Но прикрывает…
Поцелуи соленые и горячие… плеск волны странно и убаюкивающий, и будоражащий. Ой, боги, хорошо-то как… И никаких ритмов лохматый не забыл…
* * *
— Видели, — нарочито неспешно объявил Крючок, вскрывая крабью клешню. — Когг. Вроде как на якоре стоит, но снесло на мель. Дно песчаное, ясное дело, не держит якорь-то. По всему видно — брошен когг.
— Глорской постройки? — алчно спросил Лампус.
— А ты иные видел? По беглому взгляду — из третьего десятка Новой верфи. С виду почти цел. Со снастями косячно, а так — как новый…
— До ночи дойдем? — с трепетом спросил огромный Маяк.
— Так чего ж, — Крючок ухмыльнулся. — Как раз к темноте там будем.
Флотские подскочили, забыв о недоеденных крабах.
— Стоп! — буркнул Лампус. — Засуетились, мальки стурвормьи. А с вами, невеждами, попрощаться желают.
Перед флотскими стояла Фейка. Взмахнула ручками, показывая.
— Да мы вроде и не сомневались, — сказал Лампус. — Если надо, ступайте себе. Только разумнее с нами переночевать. Места только с виду благостные.
Фейка улыбнулась.
— Ну, раз решили, так решили, — кивнул предводитель флотских.
Крючок с Ужоном освободили мураша. Ужон, хозяйственно сматывая веревку, предупредил:
— Больше нам не попадайся. Ты, может, и ничего жук, но сгоряча срубим.
Мураш повел руками-лапами, то ли разминая после веревки, то ли показывая, что и рад бы не попадаться, да вот судьба…
— Во-во, — сказал жестокосердечный Утбурд. — И в яму садиться не вздумай. До сих пор пованиваешь.
Флотские захохотали.
— Вот же вы, мулы регочущие, — заворчала Эле. — Отпускаете чудище, так хоть по-человечьи. Вы как хотите, а я поблагодарить должна. Нес багаж чернолапый исправно, хоть и не раб какой-нибудь.
Леди-целительница подошла к Мурашу и сунула нож в облезлых ножнах. Прихваченный про запас из дурной памяти форта.
— Это зря, — сказал Фресли. — Красавица наша мелкая еще утром дротик для жука стащила, в лесу спрятала. Мы уж не стали фырлылить. Не обеднеем.
Фейка показала, что ей ужасно стыдно.
— Ладно-ладно. Только жукастому скажи, что если вздумает шутить, то уж так ему лапы раздвинем…
Мураш махнул лапой с ножом на восток.
— И правильно, — пробурчал Лампус. — И своим при случае передай, пусть к нам не лезут. Если что, та заваруха у Крабьего шуткой покажется.
