Несмотря на деликатность тона, в голосе Зии чувствовались нотки, не допускающие возражений.
Крайне недовольный, сенатор позволил отнести свои чемоданы и сумки в семнадцатый номер. За ним скромно шла Сайри, исполняя роль послушной секретарши.
— Может быть, вы выпьете чего-нибудь и отдохнете, пока распаковывают ваши вещи, — предложила Зия с обезоруживающей улыбкой, решительно уводя Джека из фойе в свои личные апартаменты. Она понятия не имела, где сейчас Нэнси, но, судя по настроению сенатора, решила, что будет лучше, если они не встретятся на людях. Джек Камерон был польщен приглашением Зии Санфорд. Немногие удостаивались такой чести — только ближайшие друзья и царствующие особы, но даже из них не все получали приглашение посетить ее.
Он немного успокоился, чувствуя себя важной персоной, а после бокала превосходного вина раздражение его совсем улеглось. Джек сидел под палисандровым деревом и, как человек, посвященный в государственные дела, рассказывал Зие о событиях, происходящих в Америке.
Зия рассеянно слушала его. Где же Рамон? Он с первого взгляда оценил бы ситуацию и быстренько пригласил бы сюда Монткалмов и Майклджонов, чтобы уберечь ее от скучного непрерывного монолога Джека Камерона.
— Президент продолжает расширять свои полномочия. Депрессия наносит экономике тяжелый удар, но сейчас она под контролем. Необходим свободный рынок золота, регулирование тарифов…
Зия сохраняла на своем утонченном лице заинтересованное выражение. Где Нэнси? Ее не было видно весь день, а сейчас время уже близится к вечеру.
— Конечно, я не могу предложить Генри Моргентау-младшего на должность секретаря казначейства, но он может принести большую пользу. Генри — ученик профессора Джорджа Уоррена, а я всегда придерживался его товарно-денежной теории.
Зия подумала, что с ее стороны, пожалуй, будет немилосердно спускать сенатора Камерона с привязи на ее ничего не подозревающих гостей.
— Правительству надо начинать именно с этого в своих попытках остановить девальвацию доллара…
Чипс никогда не надоедал ей политикой. Интересно, что он думал о своем зяте? Сейчас мэром Нью-Йорка стал Ла-Гуардиа. Зия хотела было спросить Джека Камерона, как его тесть отнесся к такому изменению в руководстве города, но испугалась, что за этим последует нескончаемо долгая лекция.
— Рузвельт применил строгий нажим на финансовое управление…
Зии всегда нравилась семья Рузвельтов. Элеонора была серьезной, преданной женой, а голубоглазый Франклин Рузвельт выглядел очень милым и привлекательным, несмотря на то что был прикован к инвалидной коляске. Каким станет Белый дом, если в нем поселится Джек Камерон? Она подавила улыбку. Пожалуй, Нэнси права. Подпортив шансы на выдвижение его кандидатуры, она принесет своей стране только благо.
Зия легонько коснулась руки Джека:
— Прошу прощения, сенатор, что задержала вас. Вы, наверное, хотите принять ванну и переодеться к обеду. Я так увлеклась вашими разъяснениями политики президента, что просто забыла о времени.
Джек снисходительно улыбнулся. Ему очень нравилось, когда к нему обращались, называя сенатором, и потому он проникся симпатией к Зие Санфорд.
Служащий отеля проводил его в номер. Зия встала и прошла в дальний конец газона. Отсюда не было видно ни бассейнов, ни теннисных кортов, ни аллей сада. Никто не мог заглянуть сюда с террас и площадок, где проводили время отдыхающие. Ниже вились крутые безлюдные тропинки, ведущие к скалам. Близился час коктейлей. Дамы переодевались, а джентльмены отдыхали. Неожиданно ее внимание привлек шорох листьев и хлопанье крыльев потревоженных птиц. На тропинке появились две фигуры, склонившие друг к другу головы и обнимавшие друг друга за талию. Зия напрягла зрение, всматриваясь в быстро надвигающиеся сумерки. Тропинка делала поворот, выходя из-за деревьев на свободное пространство. Пара шла очень медленно. Это было не просто дружеское объятие, но страстное слияние двух тел. С первого взгляда Зия узнала своего сына, но с кем он был, она пока не могла понять. Темные волосы могли принадлежать Мадлен Манчини, виконтессе Лоземир да многим другим женщинам, проживающим в отеле. Она пригляделась. Темные локоны, лежащие на плече ее сына, изящные руки, крепко обнимавшие его за талию, принадлежали Нэнси Ли Камерон.
Зия, пошатываясь, вернулась на свое место под палисандровым деревом и сделала невообразимую вещь. Она сама налила себе выпить, не вызывая слугу.
Рамон и Нэнси! Зия закрыла глаза. Рамон чуть было не убил себя в порыве гнева из-за какой-то таинственной женщины. Нэнси была опечалена и решила развестись из-за неизвестного мужчины. Она слишком откровенно и безрассудно флиртовала с князем Васильевым, а Рамон решил сделать предложение юной девушке, о которой узнал всего неделю назад.
Рамон и Нэнси! Нэнси и Рамон!
Это было подходящим завершением третьего акта древнегреческой трагедии. Рука ее дрожала, когда она потянулась за бокалом. Да, трагедии, потому что они не смогут быть счастливыми. Если Чипс ничего не сказал им, то это должна сделать она. Лучше бы Патрик О'Шошесси никогда не вытаскивал Дьюарта Санфорда из ледяных вод Атлантики. Тогда бы они с Чипсом жили вместе в бостонском Норс-Энде. Бедные, но счастливые. Не будь Дьюарта, не было бы и этих долгих кошмарных лет. Не было бы и сына. Зия устало приоткрыла глаза — не было бы этого отчаянного, красивого, невероятно прекрасного сына. Невозможно желать иной жизни, если бы в ней не было ее Рамона. Она ощутила холод и неописуемую усталость. Деревья, небо и море — все слилось и померкло. Бокал выпал из ее рук на траву.
* * *
Нэнси всхлипывала, крепко обхватив его, она потеряла самообладание и способность здраво мыслить. Их захватили секс и любовь, любовь и желание. Сначала он хотел унизить ее, изнасиловать, а она отдалась ему добровольно, со страстью. Дрожа, он продолжал удерживать ее. Внутри у него все клокотало. Наконец он не выдержал и что есть силы ударил кулаком по дереву.
— Но почему? — крикнул он. — Почему ты бросила меня? Почему связалась с Васильевым? С Уинтертоном? Ради Бога, Нэнси, почему?
Ее глаза двумя черными пятнами выделялись на бледном лице. Если бы она не опиралась о дерево, то наверняка упала бы.
— Я доверилась тебе. — Ее голос почти перешел на шепот. — Думала, что ты любишь меня. Сама я очень тебя любила и обо всем рассказала дочери, мужу… — от волнения язык у нее прилипал к небу, —…отцу.
Рамон судорожно вздохнул. Глаза его пылали адским пламенем.
— Он рассказал мне о Глории. У него были улики… фотографии.
Он резко схватил ее за плечи.
— С Глорией был дешевый, скоротечный роман. Бессмысленный, как сотни других до нее. — Он поднял голову к небесам, как бы моля Бога дать ему силы, внезапно оставившие его. Нэнси ждала, сердце ее бешено колотилось. Он опустил голову, и глаза их встретились.
— Правда, то обстоятельство, что она была женой врага моего отца, немного развлекало меня. Но я никогда не любил ее. Я не любил ни одну женщину, кроме тебя.
