«Мистер Перси Харвард-Джонс».
— Как Вильерсу удается добывать такие сведения, не представляю, но слово «холостяк» выделено большими буквами.
«Кейт Мэрфи».
— Это бывшая жена английского герцога, которого она давно уже бросила, потом вышла замуж за американского сталелитейного магната, от которого все еще получает содержание. Ее третий муж — некий русский с сомнительным титулом «князь», однако ни Васильев, ни Запари никогда не слышали о нем. Хочу напомнить, что Кейт на десять лет старше Зии. Она была замужем и за Десмондом Мэрфи, который отмечен просто как ирландский предприниматель. Кейт имеет обыкновение носить ужасные парики различных цветов, которые часто плавают сами по себе, когда она купается в бассейне. Но это ничуть не смущает ее. Она доплывает до конца дорожки, а затем на обратном пути подбирает свой головной убор.
«Премьер-министр страны, из которой лучше бы он не уезжал».
«Посланник папы римского».
«Миссис Хани-Смит из Вайоминга (которая почти каждые десять дней обращается с просьбой принять ее)».
— Теперь скажи, кого из перечисленных претендентов ты приняла бы?
— Нину Корелли, — сказала Нэнси без колебаний. — Она могла бы спеть, если ее хорошо попросить. Думаю, бьющий копытом белый жеребец князя Феликса будет хорошо выглядеть в окружении голубей и павлинов. Несомненно, Полли Уотертайт и Кейт Мэрфи. И еще, мне кажется, Хани-Смит. Такая настойчивость должна быть вознаграждена.
— Ты попала в точку, — подтвердил довольный Рамон. — Это как раз те имена, которые отметила Зия.
— Тогда зачем ты меня спрашивал, если тебе известно, кого надо пригласить? — сказала Нэнси возмущенно.
В это время их стол быстро очистили, оставив только охлажденное вино и наполовину наполненные бокалы.
— Чтобы проверить тебя, — озорно ответил Рамон и был награжден пинком по лодыжке.
В ответ он вскочил так быстро, что Нэнси не успела отодвинуться от стола. Его руки крепко обхватили ее.
— За это с тебя причитается штраф.
Появившийся было официант с ликером тихо удалился.
Через некоторое время храбрец Вильерс, осторожно покашливая, сообщил, что сеньора Энрикес готова и ждет встречи с миссис Камерон.
— Черт побери! — сказал Рамон и отпустил Нэнси. — Тебе надо идти. Она очень деловая леди и не хочет нарушать свой распорядок дня.
— А ты пойдешь со мной?
Рамон покачал головой:
— Бельевые шкафы и кладовки не прельщают меня, любимая. Увидимся позже, на коктейле перед обедом в узком кругу.
* * *
Сеньора Энрикес оказалась миловидной, элегантно одетой женщиной неопределенного возраста. Ее блестящие черные волосы были гладко зачесаны назад и собраны на затылке в пучок. Светло-серое платье было явно от парижского портного, руки украшал единственный золотой браслет, ногти были прекрасно ухожены. Она носила жемчужные серьги и шелковые чулки. Сеньора Энрикес шла рядом с Нэнси, не проявляя вульгарного любопытства.
За последующие два часа Нэнси узнала столько о скрытой стороне жизни отеля, что у нее голова пошла кругом.
Оказывается, крепдешиновые простыни и наволочки менялись дважды в день. Гости отеля привыкли отдыхать после обеда и не могли дважды ложиться на простыни, на которых они уже спали. На всем белье были вышиты личные инициалы гостей, даже если они останавливались всего на несколько дней. Для царствующих особ также вышивались монограммы.
Личные служанки некоторых особ, в свою очередь, тоже имели прислугу. Нэнси показали комнаты для прислуги гостей и для обслуживающего персонала отеля. Она встретилась с человеком, единственным занятием которого была ежедневная натирка полов в огромном танцевальном зале, повидала многочисленных поваров, кладовщиков, официантов и буфетчиков. Уборщиц, прачек, лакеев, посыльных и садовников. В кладовой Нэнси обнаружила множество искусно сделанных пирожных и хлеб. В другом помещении она с удивлением увидела огромное количество белья, приготовленного для ежедневной стирки. Ей рассказали, что мыло специально привозится из Франции, что каждый месяц меняют украшения стола, что для встречи гостей раскатывают красную дорожку от вестибюля до дверцы автомобиля, чтобы не запылилась их обувь. Роскошные ковры украшали все комнаты. Чайницы были из серебра в стиле Георга III. Кровати представляли собой огромное современное сооружение под шифоновым пологом, как в ее комнате, с четырьмя стойками красного дерева, обильно украшенными резными цветами и лилиями.
В кабинетах стояла мебель различных стилей — от дамских бюро времен французского короля Луи XV до инкрустированных голландских книжных шкафов восемнадцатого века. Чернильницы были из серебра в стиле Георга IV. Мельчайшие капризы и причуды гостей скрупулезно учитывались. Записи хранились в просторной комнате сеньоры Энрикес в столе палисандрового дерева, инкрустированного атласным деревом и покрытого золотистой кожей. Копия записей имелась у Вильерса.
Нэнси узнала, что в «Санфорде» имеются собственные модельеры, косметички и массажисты. Есть целая бригада белошвеек под руководством хрупкой, похожей на птичку женщины, которая шила для Зии. Когда намечались костюмированные балы и маскарады, портнихи работали день и ночь, создавая роскошные наряды всего лишь на один вечер.
Нэнси рассказали, что великую княгиню сопровождает конюший с титулом барона; что европейская знать по обыкновению путешествует с агентом, ведущим их дела; что в свободных номерах белье все равно меняют дважды в день; что есть номера, которые сеньора Энрикес деликатно называла комнатами для «путешествующих партнеров». Например, номер леди Бессбрук в венецианском стиле примыкал к более простому одиночному номеру мистера Люка Голдинга. При этом, мистер Голдинг практически не жил в своем номере, а его одежда висела в гардеробной леди Бессбрук. Тем не менее строго соблюдался обычный ритуал обслуживания, как будто мистер Голдинг жил в отдельном номере. Нэнси поняла, что спокойная, деловая сеньора Энрикес, вероятно, знала о любовных проделках отдыхавшей здесь знати из разных стран больше, чем кто-либо иной. Однако никто из элитарных гостей даже не подозревал о ее существовании.
Сеньора Энрикес с милой улыбкой отдала себя в распоряжение Нэнси. Дела в отеле идут прекрасно, и все должно продолжаться, как и прежде. Но если миссис Камерон хочет что-либо изменить…
Нэнси уверила ее, что ничего менять не станет. По крайней мере сейчас. Они выпили по стаканчику вина, и Нэнси с облегчением почувствовала, что в поведении сеньоры Энрикес нет никаких признаков отчуждения. Несмотря на то что надо подчиняться новой хозяйке, временно или постоянно, она будет работать так же охотно, как и раньше.
Когда Нэнси собралась уходить, она вдруг почувствовала дурноту.
— Осмелюсь попросить вас, мадам, как можно скорее решить вопрос: кто должен сидеть рядом с вами за обедом — мистер Камерон или мистер Санфорд?
