Глава 35
После официального сообщения о скором освобождении Льюиса военные власти и полковник Эллис забросали Эббру советами. Более всего их заботил вопрос: кто расскажет Льюису о браке Эббры и Скотта, отныне не имевшем законной силы? Эббра же знала – именно она сделает это. Ее волновало общественное мнение. Эббра и Скотт пользовались широкой популярностью. Репортеры светской хроники сойдут с ума от радости, когда станет известно, в каком сложном положении они оказались.
– Мы сделаем все возможное, чтобы ваш муж не увидел газет или журналов и чтобы к нему не приближались репортеры до тех пор, пока вы сами не объясните ему ситуацию, – пообещал Эббре офицер.
Однако ни у кого из военных не хватило смелости задать ей самый главный вопрос, занимавший всех: собирается ли Эббра бросить Скотта и вернуться к Льюису? Или она предпочтет остаться с мужчиной, который последние два с половиной года считался ее супругом?
Но если бы ее и спросили, Эббра не смогла бы дать ответ. Она была похожа на привидение. В ее лице Не было ни кровинки, под глазами появились темные круги. Казалось, она угодила в преисподнюю и никто, даже Скотт, не может вызволить ее оттуда. Эббре чудилось, что время прекратило свой бег, ее мучили воспоминания, все ее чувства притупились, она была не в силах задумываться о будущем.
Тесть Эббры настаивал, что именно он должен быть тем членом семьи, который встретит Льюиса и поставит сына в известность о браке, которого никогда не одобрял.
– И я оказался прав! – обрушился он на Скотта во время телефонного разговора. – С твоей стороны было бесчестно вступать в брак с женой брата. Я знал: ничего хорошего из этого не получится! Я с самого начала предупреждал вас обоих!
И только вмешательство офицера по делам военнопленных дало Эббре возможность ввиду исключительных обстоятельств встретить Льюиса по его возвращении в Америку.
Решение другого серьезного вопроса предложил Скотт.
– Мы с Санем уедем на несколько недель, – сказал он. – Я увезу его в Мехико или к морю и предложу военным властям организовать нечто подобное для вас с Льюисом. Вам нельзя оставаться в местах, где вас многие знают и где вы можете стать добычей репортеров. Льюису придется на некоторое время лечь в госпиталь, вдобавок ему предстоит отчитаться перед командованием. Отчет может занять от нескольких дней до двух недель. Покончив с этим, вы могли бы поселиться в маленьком отеле где-нибудь в Иосемите или Иеллоустоуне. Где-нибудь в глуши. Там ты ему все и расскажешь. – Скотт обнял Эббру, и его голос, до сих пор спокойный и ровный, дрогнул. – А потом, милая, тебе придется выбрать самой... Льюис или я.
Эббра начала всхлипывать. Она плакала, чувствуя, как разрывается на части ее сердце. Она обхватила себя руками, стараясь успокоиться. Как она будет выбирать? Это невозможно. Она любит Скотта больше всех на свете. Но когда-то она любила Льюиса, была за ним замужем. Льюис провел пять страшных лет в плену, веря, что она его ждет. Как она может его отвергнуть? Это убьет Льюиса. А разлука со Скоттом убьет ее.
– Не спеши принимать решение, – мягко произнес Скотт. – Льюис должен узнать о нашем браке. А ты должна разобраться в чувствах, которые испытываешь к нему после всех этих лет. И только потом ты сможешь сделать выбор. – Эббра кивнула, прижалась к нему, и он добавил внезапно охрипшим голосом: – Но каким бы ни оказалось твое решение, помни: я люблю тебя, Эббра. И всегда буду любить.
Если бы офицер по делам военнопленных не предупредил Эббру, что ее муж, являясь старшим по званию, имеет право первым покинуть самолет, она не узнала бы Льюиса.
Он был в парадной форме, но выглядел постаревшим, сутулым и изможденным. Эббра сдержала мучительный стон, и в этот же миг Льюис оказался в толпе встречающих. Взвились флаги, и при виде огромного числа фоторепортеров и журналистов у Эббры подкосились ноги.
– Не беспокойтесь, – сказал офицер, почувствовав ее беспокойство. – Им запрещено задавать вопросы.
Вопросов действительно не было, но Льюису дали возможность сказать несколько слов.
– Мы втроем обрели свободу и стоим перед вами, гордясь тем, что мы – американцы. Мы преданные солдаты своей родины и за долгие годы плена ни на мгновение не забывали о ней. Мы хранили веру в Господа, в соотечественников, в Америку. Теперь мы присоединяемся к землякам в их страстном желании добиться освобождения сотен людей, до сих пор томящихся в плену.
Послышались одобрительные крики, раздался гром аплодисментов, и Льюиса со спутниками торопливо провели к поджидавшим их лимузинам.
Именно такой речи Эббра ожидала от Льюиса. Но многие его черты стерлись из памяти. Эббра почти забыла, что он – профессиональный солдат, и теперь, глубоко вонзив ногти в ладони, гадала, что он скажет, узнав о ее участии в антивоенных маршах. Впрочем, ему предстояло узнать и о вещах не менее важных.
С аэродрома Льюиса и его спутников немедленно доставили в госпиталь. В самое ближайшее время они снова будут вместе. Эббра встретится с ним лицом к лицу. Она старалась вспомнить Гавайи и ночь любви, которую они провели перед возвращением Льюиса во Вьетнам. Но память отказывала Эббре. Она лишь видела искаженное страданием лицо Скотта, прощавшегося с ней. Она помнила руки, страстно сжимавшие ее. Это были руки Скотта.
Эббра задрожала, моля Господа дать ей силы пережить несколько ближайших часов. Армейский капеллан, наставлявший Эббру, сказал ей, что Всевышний никогда не возлагает на человека бремя, превышающее его возможности. Эббра находила спасение в этой мысли, зная, что она должна сохранять присутствие духа – ради самой себя, ради Скотта, Саня, ради Льюиса, на долю которого выпали тяжкие испытания и которого она так страстно, безумно любила когда-то.
Сопровождавший ее офицер покинул комнату, чтобы переговорить с толпившимися в коридоре военными, потом вернулся и негромко сказал:
– Они прибыли и находятся в этом здании.
– Льюис придет сюда? В эту комнату? – напряженно произнесла Эббра, с трудом подбирая слова.
– Нет, он ждет вас в помещении в другом конце коридора, – ответил офицер. – Вы готовы?
Эббра кивнула. Она собиралась встретить Льюиса так, как если бы не была замужем за Скоттом. Льюис имел на это право после пяти лет плена. Когда завершится медицинский осмотр и он сдаст отчет, Эббра увезет его в отель и расскажет ему о себе и Скотте.
Она лишь об одном попросила военное командование – сообщить Льюису, что все считали его погибшим. Когда он уяснит, что Эббра думала, будто потеряла его навсегда, ей будет легче сообщить ему о своем новом браке.
– Что ж, если вы готовы... – заговорил офицер, распахивая дверь.
– Да, – отозвалась Эббра, чувствуя, как бешено колотится сердце. – Да, я готова.
Путь был недолог – всего лишь выйти из одной комнаты, пересечь коридор и войти в другую, – но Эббре он показался самым длинным путешествием в жизни. Напряжение было столь сильным, что ей казалось, она не переживет этих мгновений. Ей казалось, она вот-вот упадет в обморок или умрет от сердечного приступа.
