– Какая невоспитанность, Тенант! Проще сказать, что хотя мы находим нашего режиссера не слишком приятным человеком, его половина не разделяет нашего мнения. Вспомни, ты видел когда-нибудь, чтобы она выезжала без него?
– Нет, но это не значит, что будь у нее возможность, она не вырвалась бы на волю, – злобно прошипел Роган. – Если она так чертовски предана ему, то почему столько времени проводит в Европе?
– Культура, дорогой мальчик. Культура, – пояснил Саттон, расплывшись в сияющей улыбке. – Кариана Ракоши родом из восточных штатов и к тому же хорошо воспитана. Как бы это ни казалось тебе поразительно, однако Голливуд отнюдь не считается интеллектуальной столицей мира. Не удивлюсь, если окажется, что леди, подобная Кариане Ракоши, находит его попросту вульгарным.
– А прыгать в постель в одиннадцать утра, по-твоему, признак утонченности? – язвительно осведомился Роган. – Особенно когда семьдесят-восемьдесят человек бьют баклуши в ожидании, пока она еще раз докажет супружеские права на мужа!
Среди операторор послышались ехидные смешки, и Валентина почувствовала, как загорелись ее щеки.
– Ну а сейчас кончайте бездельничать и за работу! – уничтожающе бросил Гаррис. – Будем репетировать эту сцену, пока не доведем ее до совершенства. Когда мистер Ракоши вернется, обязательно потребует, чтобы мы сняли ее за один дубль.
– Иисусе, я могу прочесть эту чертову сцену даже задом наперед! Если Ракоши может позволить себе прерваться в середине дня, то почему нам нельзя?
– Потому что ты актер, а актера легко заменить, Тенант.
– Черта с два, – без особого убеждения пробормотал Роган. – Да этот фильм развалится без меня как карточный домик!
– Если ты будешь играть, как сегодня, он развалится из-за тебя, – мрачно пообещал Гаррис. – А сейчас все по местам. Попробуем еще раз.
– Слушай, ты не находишь, что эта Кариана – счастливица? – шепнула Лейла Крейн Валентине, пока обе шли на площадку. – Представляешь, как только у нее засвербит в одном месте, стоит лишь поднять трубку, и такой парень, как Ракоши, к твоим услугам.
– Он с ума по ней сходит, – заметил Дон Саймонс. – Когда они вместе, глаз с нее не спускает.
– А мне не везет, – вздохнула Лейла. – Откуда только такие мужья берутся? У меня их трое было, и все, ублюдки, на один лад – бегали за каждой юбкой.
– Я слышал, что последний, кроме этого, питал слабость и к брюкам, – ухмыльнулся Роган.
Лейла ущипнула его за плечо и рассмеялась.
– Можешь биться об заклад, так оно и было. Ну почему с древа жизни мне достаются одни лимоны? Надеюсь, в следующий раз я окажусь удачливей!
– Тишина! – рявкнул Гаррис. – Я хочу, чтобы к приезду мистера Ракоши сцена была отшлифована на все сто! Начнем с твоего появления перед Маргаритой и Генрихом, Тенант, и на этот раз перестань заниматься ерундой и думай головой, а не другим местом!
Валентина, гордо выпрямившись, сидела на троне рядом с Саттоном. Ее одеяние было тщательно расправлено, и Дон в последнюю минуту внес изменения в расположение юпитеров. Но Валентина думала лишь о том, что Видал работал над фильмом по восемнадцать часов в сутки и ничто не могло его отвлечь. Однако сегодня произошло невероятное: он ушел с площадки в самый разгар съемок, только из-за того, что его жене стало тоскливо и она захотела видеть мужа.
Едва ворочая одеревеневшим языком, она произносила роль. Какая пустота внутри! Мертвенный холод и невыносимое одиночество.
– Владетельные лорды собирают армии, мой повелитель, – начал Роган, опускаясь на колено перед Саттоном. – Невилли, Бичампы, Клиффорды – все готовы восстать против короля.
Короткий плащ был небрежно наброшен на плечо. Длинные светлые волосы разметались по высокому вороту камзола. Валентине показалось, что мужчины красивее его она не встречала. Кроме того, он любит ее и хочет на ней жениться.
– В таком случае мы должны успокоить их, мой добрый Суффолк, – произнес Саттон с кротостью святого. – Наш долг любить подданных и прощать им опрометчивые поступки.
В этом месте от Валентины и Рогана требовалось обменяться взглядами полными отчаяния и раздражения: наконец-то отсутствие воинственного духа в Генрихе стало печально и окончательно очевидным. Девушка посмотрела в глаза Рогана, и вихрь горького безрассудства подхватил ее.
– Да, – сказала она, как только Гаррис потребовал пройти сцену с самого начала, – я выйду за тебя, Роган.
Несколько мгновений тот, не веря своим ушам, глазел на нее и наконец, сообразив в чем дело, издал оглушительный торжествующий вопль и, подхватив Валентину, весело закружил.
– Какого дьявола? – взвился Гаррис. – К твоему сведению, я пытаюсь чего-то добиться, Тенант, а ты ведешь себя как мальчишка и только все портишь!
– И буду по-прежнему портить! – объявил Роган, подходя ко второму режиссеру и обнимая Валентину за талию. – Я не собираюсь пережевывать эту проклятую сцену снова и снова. Сейчас я немедленно пошлю за шампанским, и мы отпразднуем мое предстоящее бракосочетание.
– Твое что? – устало осведомился Гаррис, вытирая лоб и шею шелковым платком.
– Бракосочетание. Именно так принято говорить в приличном обществе, – расплылся в улыбке Роган. – Меня поймали, стреножили, повязали. Же-ню-сь. Понятно?
– Ты это серьезно? – уставился на него Гаррис.
– В жизни не был серьезнее. Позвольте представить вам мою будущую супругу.
Он церемонно, все еще не выходя из образа графа Суффолка, склонился в низком поклоне перед Валентиной. На площадке раздались дружные ахи и охи. Гаррис почувствовал, что бледнеет. Вряд ли Гамбетте придется по душе, если его самая яркая звезда превратится в милую хозяюшку Рогана Тенанта.
– Ну, Гаррис, я жду поздравлений.
В голосе Рогана зазвенела сталь. Он знал, что не нравится Гаррису, но тот по крайней мере мог бы проявить элементарную вежливость!
– А мистер Ракоши знает о твоих планах?
Валентина чуть заметно вздрогнула, и Роган наконец потерял терпение.
– Нет, не знает! – вспыхнул он. – И это не его чертово дело! Иисусе, ты так перед ним пресмыкаешься, что можно подумать, этот человек – сам Господь Всемогущий! Удивительно, и как еще ты в туалет ходишь без его разрешения!
На шее Гарриса вздулись жилы, он невольно сжал кулаки.
– С меня довольно, Тенант! Не забывайся! Мистер Ракоши дал тебе единственный шанс, который только может выпасть на долю актера, а ты при каждом удобном случае тявкаешь на него исподтишка!
Роган отпустил Валентину и угрожающе шагнул к Гаррису.
– Я не нуждаюсь в таких шансах! Ни от Ракоши, ни от самого де Милла, ни от кого на свете! Я звезда, Гаррис. Самая знаменитая на этой студии!
– Но не в моих глазах! – с бешенством бросил Гаррис. – Ты самодовольный, высокомерный, самовлюбленный кусок дерьма, без которого этот фильм прекрасно обойдется!
