– Дентон Брук Тейлор. Бродвейский продюсер и… – Глаза Лейлы лукаво сверкнули. – …мой любовник. Не думаешь же ты, что этот «роллс-ройс» принадлежит мне?!
– Что такое любовник, мама? – вмешался Александр, заинтересовавшись беседой между матерью и нарядной дамой, которая так крепко обнимала и целовала его, как только он уселся в этот приятно пахнувший автомобиль.
– Любовник, – пояснила Валентина, – это тот, которого ты очень, очень любишь.
– Значит, бабушка Эванджелина мой любовник? И ты, и тетя Аристея, и тетя Мария?
– Нет, детка. Любовник – это тот, кто очень тебе дорог. Тот, кого ты любишь, даже если он тебе не родственник.
– Вроде друга?
– Да, Александр. Очень дорогой и близкий друг.
– Придется мне придерживать язык при этом молодом человеке, – покачала головой Лейла, хотя внимание мальчика снова отвлекли дома из стекла и хрома, уходящие ввысь.
– А мне придется найти себе пристанище. Может, попросим водителя отвезти мой багаж в «Плазу»?
– Да, но только багаж. Вы оба едете ко мне домой, и мы будем говорить, говорить и говорить обо всем.
Посыльные «Плазы» отнесли в номер чемоданы из белой телячьей кожи, и, ступив в фойе, Валентина осознала, что ее жизнь бесповоротно изменилась. Больше не будет солнечных дней на вилле, смеха и разговоров с Паулосом и Александром в их утопающем в цветах садике. Больше не будет мира, тишины и покоя.
Нью-Йорк оказался шумным, суетливым, суматошным. И жизнь здесь текла в совершенно ином, более быстром ритме.
Валентина без труда сняла номер для себя и Александра, а потом оба вернулись к ожидавшему их «роллс-ройсу». Валентина только сейчас сообразила, что ей придется найти няню для сына. Он был слишком мал, чтобы повсюду таскать его за собой в этом городе. Он уже тер глаза, утомленный всеми сегодняшними волнениями. Кроме того, придется найти постоянное жилье. В отеле долго не проживешь. И роскошная обстановка не совсем подходит для энергичного мальчугана, привыкшего играть, бегать на свободе – по берегу и горным склонам.
Они миновали Центральный парк, и Валентина облегченно вздохнула. По крайней мере поблизости есть место, куда она может водить Александра на прогулку.
Квартира Лейлы была большой, просторной и неряшливой, резко контрастирующей с «Роллс-Ройсом Силвер-Ше-доу», доставившим их из порта.
– Я не живу вместе с Дентоном. Он слишком консервативен для подобных вещей, – неизвестно зачем пояснила Лейла и, бросив на стул меховое манто, исчезла на кухне, откуда вернулась с апельсиновым соком для Александра и бутылкой сухого шампанского.
Александр, в подражание Лейле, небрежно швырнул пальто на ближайший стул и направился к полкам – посмотреть, не найдется ли книг с картинками. Глядя ему вслед, Валентина в который раз удивилась, до чего он похож на Видала.
– Расскажи мне о Дентоне, – попросила она, когда шампанское запенилось в бокалах, а Лейла, сбросив туфли, свернулась в удобном кресле.
– Он миллионер и, хотя ему почти шестьдесят, все еще очень красив. То есть… – Она осеклась и хихикнула. – Дентон оч-чень представительный, и думаю, если ты миллионер, это одно и то же. Собственно говоря, он банкир, но увлечен театром и начал финансировать постановки.
– И дает тебе в них роли? – усмехнулась Валентина, заметив, что Александр нашел подходящую книгу.
– Конечно. Правда, пока маленькие. Кроме того, я еще беру уроки дикции. Бродвей, Нью-Йорк, это совершенно не то, что «Уорлдуайд пикчерз», Голливуд.
Обе рассмеялись, но тут же замолчали.
– Насколько я поняла, ты была счастлива с Паулосом? – немного погодя спросила Лейла.
– Да. – Валентина отставила бокал. – Очень, Лейла.
Имя Видала, хотя и непроизнесенное, словно повисло в воздухе. Александр по-прежнему листал книгу, а Лейла, заметив, как мальчик держит голову, как непокорные пряди спадают на упрямый лоб и темные бездонные глаза, наконец поняла, почему Валентина так поспешно вышла замуж за Паулоса и покинула Голливуд. И почему полна решимости не возвращаться.
Раздался звонок, и Лейла поспешно вскочила.
– Это, наверное, Дентон, – объявила она, подбегая к зеркалу, чтобы проверить макияж. – Господи, а я-то думала, он даст нам немного дольше побыть вместе!
Он вошел в комнату, и Лейла тут же, верной собачонкой, оказалась рядом и, цепляясь за его рукав, заглянула ему в глаза. Но Дентон, едва взглянув на нее, устремился Валентине и крепко пожал ей руку.
– Я очень, очень рад наконец встретиться с вами.
Все в Дентоне Брук Тейлоре было серым. Но не унылым и тусклым, а серебристо-сверкающим, совсем как его машина. Высокий, стройный, он держался с аристократической непринужденностью. Серебряные волосы были уложены в безукоризненную прическу. Аккуратные усики скрывали слишком тонкую верхнюю губу. В петлице двубортного костюма цвета голубиного крыла красовалась белая гвоздика. Глаза были серыми, и серый галстук пересекали по диагонали серебряные полоски. Несмотря на уверения Лейлы, его никак нельзя было назвать красивым. Но представительным он, несомненно, казался. Никто не мог усомниться в его богатстве и могуществе, и Дентон явно наслаждался и тем и другим.
– Путешествие было приятным?
– Да, хотя сильно штормило. Март не лучший месяц для переезда через Атлантику.
– Вам следовало сесть на «Нормандию». Она гораздо лучше выдерживает качку.
– На будущее запомню, – пообещала Валентина, невольно поежившись под чересчур пристальным взглядом.
– Не возражаете, если я закурю?
– Пожалуйста.
Он держался так, словно Лейлы вообще не было в комнате. Дентон вынул из нагрудного кармана сигару, и в комнате запахло дорогим гаванским табаком.
– Лейла говорила вам, что я продюсер?
– Да.
Александр подошел к ней и с нескрываемой неприязнью уставился на Брук Тейлора. Тот проигнорировал мальчика, так же как и Лейлу. Валентина подумала, что Дентон с легкостью отбросит всех и каждого, кто перестанет быть ему нужным.
– Я намереваюсь ставить на Бродвее ибсеновскую пьесу «Гедда Габлер». Надеюсь, вы согласитесь на роль Гедды?
Валентина воззрилась на него, как будто тот внезапно спятил.
– Вряд ли. Я никогда не играла на сцене.
– Разумеется, но в роли Гедды, женщины, которую сжигает подавляемая чувственность, вы будете потрясающи!
– Лейла, объясни ему! Сама идея просто вздорна!
– Вовсе нет! – запротестовала Лейла, присаживаясь на ручку кресла Дентона. – Как только мы услышали о твоем возвращении, Дентон начал твердить, что ты создана для этой роли. Я буду играть Тею Эльвстед. Более выигрышной роли у меня еще не было! О, ты должна согласиться, Валентина! Должна!
