Дверь в нескольких ярдах от девушки открылась, и смутно знакомая по журналам сестры Франчески женщина выступила на свет.
– Если меня сейчас же не позовут на площадку, – капризно бросила она почтительной свите, – придется снова накладывать грим!
Дейзи потрясенно уставилась на женщину. Волосы окружали ее голову золотистым нимбом, глаза голубые и огромные, блестящие от краски губы формой напоминали лук купидона. Голову венчала шифоновая мантилья, к плетеный серебряный пояс соблазнительно обхватывал бедра, ниспадая двумя сверкающими потоками до самого подола облегающего белого платья.
– Всего несколько минут, мисс де Сайта, – отозвалась поспешно шагавшая за ней девушка.
– Стакан воды, мисс де Санта? – почтительно предложила другая.
Стакан воды со льдом появился, словно по мановению волшебной палочки. Мисс де Санта изящно поднесла его к губам и тут же, окруженная толпой приспешников, царственной походкой богини подплыла к черноволосому мужчине, сосредоточенно наблюдавшему за разворачивавшейся перед ним сценой штурма.
– Дорогой, нельзя ли все поскорее снять и покончить с этим? Я сейчас сознание потеряю!
Широкоплечий незнакомец, нетерпеливо ругнувшись, обернулся, и сердце Дейзи замерло.
Черные раскосые глаза под разлетающимися бровями. Загорелая кожа, резкие черты лица, высокие скулы, орлиный нос и чуть выступающая челюсть. Лицо человека, привыкшего к беспрекословному повиновению. Жесткого и бескомпромиссного. Лицо, которое, увидев однажды, невозможно забыть. Его волосы, спадавшие на лоб густыми прядями, на солнце отливали синевой. Ворот рубашки был распахнут, и Дейзи заметила бугрившиеся под оливковой кожей мускулы и почувствовала ауру едва сдерживаемой мощи. В нем ощущалось нечто дикое, примитивное, отчего у девушки побежали мурашки по спине. Мужчина свирепо нахмурился, однако мисс де Санта, дотронувшись до его руки, бестрепетно объявила:
– Такая ужасная жара, дорогой, и…
Дейзи услышала за спиной шум мотора и неохотно обернулась. Чьи-то черные глаза пронзили ее взглядом.
– Кто вы, черт побери?
Девушка немедленно замерла, попыталась сказать что-то, но слова не шли с языка. Колени подкосились, и она поспешно прислонилась к стене ангара.
Мужчина, в свою очередь онемев, задохнулся. Господи Боже, откуда она взялась? Сначала он заметил лишь дешевое платье, уродливые чулки и грубые туфли, но когда она вскинула голову, испуганная и дрожащая, он увидел это лицо.
Он провел в Голливуде два года, а пятью годами раньше снимал фильмы на родине, в Венгрии, но никогда не встречал такого изысканно-фотогеничного лица с тонкими чертами, словно состоявшего из игры теней и света: впадины на щеках идеально уравновешивали полные чувственные губы. Но глаза притягивали неотступно – миндалевидные, с густыми ресницами, цвета дымчатого кристалла. Светящиеся, огромные глаза, словно просившиеся на экран. Глаза женщины, храбро перенесшей боль и одиночество. Так же мужественно она сейчас бросала ему вызов.
Он направился к ней, не обращая внимания на притихших актеров, любопытные взгляды съемочной бригады. Бесформенное платье не могло скрыть точеной, непередаваемо грациозной фигуры. От этой ослепительной красоты захватывало дух. Девушка словно светилась внутренним светом, и ему страстно захотелось снимать ее.
Он остановился в двух шагах от незнакомки.
– Кто вы и что здесь делаете?
Голос потерял былую резкость. Этот человек, казалось, лишился способности рычать. И смотрел на Дейзи с таким странным выражением, что она невольно задалась вопросом, уж не безумец ли перед ней.
– Я попала сюда случайно, – объяснила она, переведя дыхание.
Видал Ракоши поглядел сверху вниз на облако темных волос и храбро поднятый подбородок.
– Будь я проклят, – мягко произнес он, и, глядя в это темное дьявольское лицо, Дейзи почти ему поверила.
На несколько долгих мгновений взгляды их скрестились. Время, медленно текущее под беспощадными лучами солнца, казалось, остановилось. Смолк даже шум мотора. Дейзи словно разом лишилась всех чувств, так заворожила ее властная мужественность этого человека.
– Как вас зовут? – повторил он.
– Валентина.
Губы девушки еле заметно задрожали, и странное, физически ощутимое сочетание чувственности и невинной чистоты всколыхнуло его огрубевшую душу. Однако Видал беспощадно задушил порыв желания и напомнил себе об уродстве ее одежды.
– Сколько вам лет?
Он был так близко, что ее разметавшиеся волосы задели его руку.
– Семнадцать.
Видал задумчиво прищурился, и крохотные белые морщинки появились в уголках рта. Она выглядела пятнадцатилетней, и если так оно и есть, администрация «Уорлдуайд» никогда не разрешит снимать ее. Во всяком случае, не в ролях, предназначенных для этой девушки.
– Вас привела мать?
Обычно так и бывало. Неотвязные мамаши часами вели осаду кабинета директора студии.
– Нет… я…
Видал пожирал ее глазами. Девушка чувствовала, что теряет сознание. Он протянул руку, чтобы поддержать ее, и Дейзи покачнулась, словно цветок на ветру.
– Валентина! – громко, настойчиво позвал Боб. Она непонимающе обернулась. Боб высунулся из фургона и уставился на нее убийственным взглядом.
Нужно было пошевельнуться, предотвратить неминуемую стычку между ним и этим могущественным человеком.
– Иду, Боб, – выдохнула она, заставляя себя вырваться, и спотыкаясь помчалась к фургону. – Прости, пожалуйста, я сейчас.
Она ухватилась за ручку дверцы, и Боб, свирепо сжав ее руку, усадил на место пассажира, включил зажигание и умчался прочь, даже не удостоив Ракоши взглядом.
С лицом, похожим на страшную маску, он промчался мимо ангаров и направился к студийной стоянке машин. В эту секунду Боб не знал, чего хочет больше всего – задать трепку Валентине, глупо и легкомысленно покинувшей безопасное убежище, или выбить дух из Ракоши, который превратил девчонку в трясущееся от страха подобие человека.
Пронзительно завизжали тормоза, и Боб остановил фургон.
– Выходи, – процедил он сквозь зубы, чувствуя, как на щеке бешено бьется жилка.
Дейзи повиновалась, неслышно всхлипывая при воспоминании о зловещем голосе, окликнувшем ее, когда она освободилась от магии взгляда режиссера и метнулась прочь. Он позвал ее, но она, сопротивляясь инстинктивному порыву, зовущему, подталкивающему к нему, продолжала бежать.
Боб устремился к «бьюику» и распахнул дверцу:
– Влезай, и убираемся отсюда ко всем чертям!
Дейзи рухнула на сиденье рядом с ним.
– Я… кто это был? – выдохнула она, когда они вылетели из ворот студии и устремились к первому из бесчисленных поворотов длинной, спускавшейся вниз дороги.
