– Я хочу поговорить с вами об Александре… – начала Ариадна. Она заранее решила опустить обычные светские любезности, считая, что Маура недостойна их. В конце концов, это не дружеский визит, а исключительно деловой. Она не опустится до того, чтобы обращаться к ней, как к миссис Каролис, да и создавать видимость дружбы тоже не собирается. Она просто сообщит, зачем приехала, объяснит этой невежественной ирландке материальные преимущества уступчивости, а потом объявит Александру, что можно начинать развод.
Но Ариадна замолчала на полуслове. Она оторопело смотрела на Мауру. Под светло-серым шелковым платьем заметно проступал большой живот. Ариадна прекрасно знала, по какой причине был зачат Феликс. Чтобы женитьба Александра на Мауре стала тяжелым ударом для Виктора Каролиса, им необходимо было вступить в брачные отношения. Александр обстоятельно объяснил все это Ариадне, когда говорил о законности своего брака. Потом он неожиданно уехал в Тарну, пробыл там некоторое время, затем непонятно зачем отправился в Англию, вернулся, но ни словом не обмолвился, что возобновил супружеские отношения с женой.
И все же это было именно так. А может быть, он продолжал жить с Маурой даже после их собственного примирения? Неожиданная мысль чуть не лишила ее чувств. А что, если он и сейчас живет с Маурой?
Маура испытала не меньшее потрясение. Конечно, Ариадна пришла не затем, чтобы предлагать ей свою дружбу. Обмена светскими любезностями не предполагалось. Ариадна даже не собиралась скрывать своей связи с Александром. Уже одно то, что она фамильярно назвала Александра по имени, само по себе было оскорблением. При мысли, что Александр, возможно, поручил Ариадне передать ей то, что она слышит, у Мауры закололо сердце. Да, она до сих пор любит его, но не разрешит впредь обижать себя. Она просто не может позволить себе этого. Больше страданий она не вынесет, умрет. Нет, такого удовольствия Маура не доставит ни Ариадне, ни Александру.
– Я не собираюсь обсуждать с вами моего мужа, – ледяным тоном произнесла она и потянулась к колокольчику, чтобы вызвать Гейнса.
– А я не собираюсь уходить, пока мы не обсудим положение прямо и откровенно, – возразила Ариадна, чувствуя, как уверенность возвращается к ней.
Маура задержала руку. Что все-таки хочет сказать ей Ариадна? Любопытство пересилило, и она не стала вызывать дворецкого.
– Александр знает, что вы здесь? Это он послал вас сюда?
Властность, прозвучавшая в голосе Мауры, поразила Ариадну. Эта ирландка говорила с ней как с равной, и по голосу чувствовалось, что она получила хорошее образование. Слышался едва уловимый акцент, но никто бы не смог обвинить Мауру в просторечии.
– Рушатся четыре жизни, и дело может уладить только развод, – начала Ариадна, пропуская мимо ушей вопрос Мауры. – По-моему, Александр недостаточно ясно объяснил вам, какие выгоды принесет расторжение брака, если вы на него согласитесь.
Маура удивленно вскинула брови. Наглость Ариадны переходит всякие границы.
– Четыре жизни? – переспросила она. – Не понимаю…
– Ваша собственная. Вас же не устроит одинокая жизнь без той роскоши, к которой вы привыкли. Затем – жизнь Александра. Мне, разумеется, известны причины, толкнувшие его на брак с вами. В то время он был вне себя от горя и не отвечал за свои поступки. Удерживать его сейчас – значит намеренно поступать жестоко. Вы ведь знаете, что разрушаете его жизнь.
– Вы сказали, четыре жизни, – прервала ее Маура, не понимая, что нашел Александр в этой высокомерной, бесчувственной, эгоистичной женщине, пусть даже и внешне привлекательной.
– Мою жизнь тоже, – объяснила Ариадна, не моргнув глазом. – И Саши.
– Не понимаю, как я могу разрушить жизнь Саши или чью-нибудь еще. – Сцена начинала забавлять Мауру. Ариадна Бревурт просто бесподобна. А еще явно загнана в угол. Она отчаянно хочет выйти замуж за Александра и не скрывает этого. – Если кто-то и разрушает чужие жизни, так это вы. – Ариадна почувствовала сочувствие в голосе Мауры, и лицо ее запылало. – У вас роман с моим мужем. Но Александр ни разу не говорил со мной о разводе, а я, как католичка, никогда не соглашусь на него, тем более что мы поженились по канонам католической церкви.
– Я вам не верю! – Лицо Ариадны стало пунцовым, но губы побелели как мел.
– Не верите, что Александр не предлагал мне развод или что я не соглашусь на него?
– Что Александр не предлагал вам развод! Вы лжете! Вы такая, как он говорит! Дешевка! Интриганка!
Тут Маура позвонила в колокольчик.
– Корыстная! Невоспитанная!
Гейне вежливо откашлялся:
– Пройдите, пожалуйста, мадам.
– Неотесанная деревенщина! – Оскорбления продолжали сыпаться из Ариадны и когда она шла по коридору.
Маура с болью в сердце смотрела ей вслед. Она ни на миг не сомневалась, что Александр не говорил о ней ничего подобного, однако одно несомненно – Александр предпочитает заниматься любовью с Ариадной, а не с ней.
Ариадна знала об Александре то, что положено знать только жене. Она знала вкус его губ, знала приятную тяжесть его тела в постели, знала, как он красив нагой.
Вся боль, которую Маура старалась подавить столько времени, разом выплеснулась наружу. Разыгравшееся воображение рисовало ей картину за картиной. Ариадна и Александр вместе в постели. Ариадна и Александр обмениваются ласками так, как это делала она сама с Александром. С самого начала, как только Александр связался с Ариадной, Маура старалась подавить в себе ревность, она знала, какое это разрушительное и отвратительное чувство! Но сейчас, после встречи с Ариадной, У нее уже не было сил сопротивляться. Ревность захватила ее целиком, подавила все остальные чувства, но не принесла облегчения. Александр больше не любит ее, а она не представляет, что сможет полюбить кого-нибудь другого.
В конце месяца состоялись выборы президента. Им вновь стал Линкольн. В Атланте генерал Шерман приказал населению оставить город и отдал его во власть военных. При этом он оправдывал себя такими словами: «Война – дело жестокое, ее не сделаешь приятнее. Чем она ожесточеннее, тем быстрее закончится». Он повел свою армию через Джорджию к морю.
– Если он добьется успеха, то, несомненно, направится на север к Южной и Северной Каролине, чтобы соединиться с армией на Потомаке у Питерсберга, – со знающим видом объяснял положение Генри. – Это будет грандиозный успех. Сделать это совсем непросто.
– И тогда Юг окажется на коленях? – спросила Маура, думая о сотнях оставшихся без крова и тысячах погибших в Атланте.
На Рождество Александр объявил, что на несколько дней вернется домой. Маура не обманывала себя, она прекрасно понимала, чем это вызвано. Жить и дальше в гостинице, когда жена и сын совсем рядом, означает давать повод новым сплетням.
– А, кроме того, не вижу, почему мы не можем быть, по крайней мере, вежливы друг с другом, – сказал он, надеясь, что его слова звучат достаточно убедительно.
