– Сегодня князь Шарль требует моего присутствия во дворце?
– Да, ваше сиятельство.
– Спасибо, Франсуа. Это все.
Секретарь вышел, гадая, не появилась ли в доме Кароли новая хозяйка. Для всех это станет неожиданностью!
Шарлотта уставилась на графа. Сопровождать его к одной из любовниц? Во дворец?
– Но не будет ли мадемуазель Бернар возражать против моего присутствия?
Брови Шандора поднялись.
– Разумеется, нет! Сара питает к вам огромную симпатию. Театр – ее жизнь, и на сцене, и вне ее. Ваш подвиг на бульваре де Мулен навсегда покорил знаменитую актрису.
Кофейная чашка Шарлотты была пуста. На тарелке остались одни крошки.
Граф поднялся и отодвинул ее стул.
– Сначала модистка, потом шляпница.
Он протянул руку. Шарлотта залилась краской. Раньше она неизменно видела в его лице страдальческое нетерпение. Сейчас же он был само обаяние. И она не могла оторвать глаз от этих чувственных губ.
Виктория, запряженная парой великолепных серых, в яблоках, лошадей, уже ждала на согретой солнцем гравийной дорожке. По-прежнему одетая в простое лиловое платье, Шарлотта чувствовала себя принцессой.
Шандор помог девушке сесть в экипаж и сам устроился напротив. Смущаясь под его взглядом, она делала вид, будто любуется красотой сада «Босолей» и волшебным видом Монте-Карло, высокое плато которого выдавалось в аметистово-голубое море.
Шарлотта искренне надеялась, что леди Бестон задержится с приездом. Пожилые леди, как известно, не любят торопиться. Она надеялась также, что Шандор не слишком оптимистичен, предполагая, будто леди Бестон безразлична репутация ее компаньонки. Вот княгиня Наталья наверняка не обратила бы внимания на слухи, если бы Шандор все ей объяснил. Но пожилая англичанка?
Придется ждать. Посмотрим, прав ли Шандор.
Шандор долго изучал ее лицо, пока не понял, что смущает девушку. Тогда он перевел взгляд на ее руки с маленькими узкими ладонями, длинными пальцами и красивыми миндалевидными ногтями. Ощущение невыразимого покоя охватило его. Ее присутствие успокаивало, прогоняя привычные мрачные мысли. Но все это ненадолго. Пока не приедет Зара. Потом ему придется отказаться от радости видеть и слышать Шарлотту Грейнджер и довольствоваться женщинами легкого поведения и замужними светскими дамами.
– Месье граф! – Миниатюрная француженка-модистка поспешила навстречу посетителям. – Чем могу служить? Дневное платье для мадемуазель? Или вечернее?
– И то и другое, в большом количестве, – велел Шандор, усаживаясь поудобнее.
Помощницы модистки быстро окружили Шарлотту.
– Причем все это нужно в течение нескольких дней, мадам.
– Разумеется, месье граф.
Модистка с сияющим видом протянула руку Шарлотте и увела в комнату, заваленную рулонами шелка, атласа и бархата. С нее сняли мерку. Сначала выбирали ткани, пока у Шарлотты не закружилась голова. Потом настала очередь готовых туалетов.
На нее надели светло-голубой шедевр с глубоким вырезом, кружевом на корсаже и бутоньеркой на талии.
Шарлотта взглянула на себя в высокое зеркало и ахнула. Она никогда не носила таких открытых платьев!
– Посмотрим, одобрит ли граф, – объявила маленькая модистка, сверкая глазами.
Шарлотту, не успевшую запротестовать, вытолкнули во внешнюю комнату, отделанную дорогими дубовыми панелями и уставленную кожаными креслами, в одном из которых ожидал Шандор. При виде нежного изгиба груди и тонкой талии он едва перевел дух. Только стальная воля помогла выдержать испытание. Выказать свои чувства сейчас – значит отпугнуть ее. Он холодно кивнул в знак одобрения. Шарлотту снова увели в другую комнату с зеркалами во всю стену. Светло-голубое платье сменили на туалет с длинными рукавами из розового венецианского бархата. Шандор снова кивнул.
За венецианским бархатом последовал белый муслин, от которого у него помутилось в голове. На очереди было дневное платье из светлого полотна, с широкими рукавами до локтя и соблазнительно низким вырезом, обеденное платье из кремового шифона с гипюровыми воланами, обрамлявшими плечи, классически строгое белое бархатное платье, расшитое жемчугом, и наряд из зеленой тафты, под цвет глаз Шарлотты.
Кроме всего этого, были заказаны костюмы с облегающими лифами, элегантными застежками из сутажа и юбками, так сильно сужавшимися к щиколоткам, что Шарлотте казалось, что она не сумеет сделать в них ни шага. И вечерние манто, одно из мягкой белой шерсти, второе – из черно-бурой лисы с собольей отделкой. Горностаевый палантин, шиншилловый, из лебяжьего пуха…
Шарлотта не знала, что сказать. Но за нее все решил Шандор:
– Мадемуазель Грейнджер наденет дневное платье из светлого полотна. Остальное пришлете в «Босолей».
– Да, месье граф. Иметь с вами дело одно удовольствие, – искренне призналась модистка и хотела унести сброшенное лиловое платье, но Шарлотта порывисто остановила ее.
– Нет, я хотела бы оставить его себе, если не возражаете, мадам.
Мадам была слишком вежлива, чтобы выказать удивление. Любезно улыбнувшись, она приказала завернуть старое платье вместе с остальными и доставить в «Босолей».
Шарлотта с извиняющимся видом повернулась к Шандору:
– Мне его подарила княгиня. Больше у меня ничего не осталось на память.
Шандор поспешно отвернулся. Какая еще женщина способна на такой жест, после того как ей подарили десятки новых платьев?
Сердце Шарлотты упало. Она расстроила его. Но у нее просто не оставалось выхода!
В полном молчании они добрались от лавки мадам Рамбер до шляпницы.
Шляпы, отделанные цветами, были для примерки водружены на ее медные локоны, одобрены Шандором, завернуты в тончайшую бумагу и помещены в дорогие картонки. За ними последовали маленькие пустячки из бархата и перьев. Одна из таких шляпок, с вуалеткой, усеянной мушками из синели, была так изысканна, что Шарлотте ужасно не хотелось ее снимать.
Она робко запротестовала против такой расточительности, на что Шандор молча свел брови и повез Шарлотту к одному из лучших ювелиров Монте-Карло, где выбрал нитку жемчуга, бриллиантовый браслет, сапфировое ожерелье и изумрудное колье-воротник.
Но, увидев Шарлотту в изумрудах, он мрачно покачал головой. Драгоценные камни, отражавшие блеск зеленых глаз, не шли к ее красоте. Шарлотта не нуждалась в украшениях, если не считать живых цветов, которые она обычно носила. Поэтому он заплатил за все, кроме изумрудов. Остальные драгоценности, которыми он намеревался ее одарить, остались лежать в бархатных коробочках.
Когда они вернулись к экипажу, Шандор резко, стараясь скрыть истинные чувства, приказал:
– Прошу вас всегда носить жемчуг к тому платью, которое на вас.
