В пять ноль-ноль начался артобстрел, и немецкие батареи открыли ответный огонь. Находясь со своими людьми в передней линии окопов и дожидаясь команды Риммингтона, Микки чувствовал, как у него сжимаются мышцы живота. Снаряды падали вокруг, то тут, то там взлетали вверх мешки с песком. Человеческих тел не было. Пока.
Микки пригляделся к людям своего взвода. Лица у них были бледные, но решительные. В свои двадцать два года он был среди них старшим. Счастливчик Поррит, так его называли, потому что знали, как долго пробыл он на войне. «Попасть во взвод Счастливчика Поррита – большая удача» – так говорили. Микки это знал. Слышал снова и снова. Микки крепче стиснул рукой приклад винтовки. Помоги, Боже, чтобы сегодня все они оказались правы.
Наконец пришел приказ по линии: «Примкнуть штыки!»
– Ладно, ребята, – сказал Микки. – Еще несколько минут, а там держись!
Все они были парнями из Брэдфорда, пережившими сражение на Сомме. Эдди Фэрт родом из Эклсхилла. Молодой Бараклауф – из Уайка. Еще двое – с западной окраины города.
Ружья взяты на изготовку. Микки увидел, что Гарри Риммингтон посмотрел на карманные часы. В голове у Микки промелькнула мысль об отце, о лошади и о Бонзо. И само собой, он подумал о Роуз. Он всегда думал о ней в такие минуты. Он не увидел, как Риммингтон дал сигнал, но услышал его.
– Вперед, ребята! – рявкнул он во всю силу легких, как только послышался свисток и с вражеской стороны застрочили пулеметы. – За мной!
Он первым был на высотке и упал на грязную землю; он и его взвод, а за ними еще двести человек.
Перед ним простиралось пшеничное поле, испещренное цветущими маками. Пулеметная стрельба стихла, и Микки уже был на ногах, он бежал во весь мах, а за ним его солдаты.
– Вперед, ребята! – снова выкрикнул он на бегу; позади осталось примятое поле пшеницы, а впереди показались вражеские окопы, из которых торчали дула пулеметов. – Мы им покажем! Пусть Брэдфорд гордится нами!
Гарри бежал по полю, грудью раздвигая колосья. Он услышал свист над головой, увидел, что все вокруг озарилось яркой вспышкой огня, и почувствовал, как содрогнулась земля. Послышались крики раненых. Звали санитаров.
– Вперед! – крикнул Гарри. – Вперед!
Теперь уже стали видны проволочные заграждения немцев. Вокруг Гарри падали убитые и раненые, но тут он заметил, что взвод Микки достиг заграждений.
Заработали вражеские пулеметы. Гарри видел, как фигуры в хаки падали на колючую проволоку.
– Открыть настильный огонь! – крикнул он во всю силу легких, и, когда приказание было выполнено, тела, повисшие на колючей проволоке, превратились в кровавый фонтан оторванных конечностей. – Остерегайтесь гранатометчиков, заклинаю вас спасением Христовым! Остерегайтесь!
Они захватили передовую линию немецких окопов. Ворвались в них на штыках, сплошь покрытых кровью. Казалось, прошли часы – месяцы – годы, пока в мире вновь наступила тишина. Или почти тишина. С нейтральной полосы доносился голос раненого юноши, зовущего мать.
Гарри привалился спиной к стенке окопа. Кровь сочилась из раны на груди, и Гарри перевязал ее как мог лучше.
– Как долго мальчуган просит о помощи? – хрипло спросил он, стараясь застегнуть мундир поверх толстой повязки.
– Не знаю, сэр. Он скоро перестанет, сэр.
Гарри затряс головой, смаргивая кровавую пелену с глаз. Он потерял больше половины своих людей. Микки скорее всего должен получить еще одну ленточку для своего «майского дерева». Его взвод первым добрался до передней линии немецких окопов и заставил замолчать пулеметы, которые наносили наступающим наибольшие потери.
Снова закричал раненый молодой солдат.
Гарри застонал. Ему некого сейчас было послать за раненым. Уже рассвело, и любое движение привлекло бы внимание расположенных в отдалении артиллерийских батарей на той и на другой стороне линии фронта, и миссия подобного рода была бы почти наверняка самоубийственной.
Гарри с трудом распрямился.
– Обеспечьте мне огневое прикрытие, – бросил он, понимая, что если кто и должен выполнить эту миссию, так это он.
– Я не считаю эту вашу мысль разумной, сэр, – сказал старший сержант полка. – У вас кровотечение, сэр…
Гарри знал, что это так, и теперь это видели уже все вокруг него, потому что кровь просочилась сквозь ткань мундира.
– …и если уж их санитары не добрались до него…
– Я прикрою вас, сэр.
Это произнес Микки. Все черты его лица заострились. Нос. Скулы. Подбородок. Он и его брэдфордские парни уничтожили весь вражеский пулеметный расчет в кровавой рукопашной схватке.
– Спасибо, сержант Поррит, – негромко проговорил Гарри и побежал зигзагами, пригибаясь и прижимая к груди пропитанную кровью повязку, а дальнобойные орудия загремели, в точности как он и предвидел. Но он продолжал бежать в том направлении, откуда доносились крики: «Hilf mir, Mutter! – Помоги мне, мама!»
С этого дня уже не могло быть речи о том, чтобы Микки относился к Гарри пренебрежительно. Все оставшиеся дни сражения возле Ипра, уже после того, как Гарри подлечил свою рану, они сражались бок о бок или почти бок о бок, если была такая возможность. Они были вместе при Пасшенделе и всю весну 1918 года, когда немецкие войска потоком хлынули в прорванную передовую британского фронта шириной в сорок миль.
– Если это не приведет к концу, то я просто не знаю, чего еще надо, – сказал Микки мрачно, когда Гарри вручал ему самокрутку. – Как ты считаешь, попаду я в Новую Зеландию или нет?
– Ты попадешь в Новую Зеландию, – ответил Гарри, гадая тем временем, скоро ли поступит приказ о массированном контрнаступлении. – Говорил я тебе о письме Уильяма, в котором он сообщает, что Нина снова собирается замуж? Ее жених – лорд и состоит в военном кабинете министров.
Микки буркнул что-то неопределенное. Нина Саг-ден его никогда не занимала. Она и Роуз не больше похожи одна на другую, чем мел на сыр. Он помнил, что Гарри когда-то был влюблен в Нину, и, судя по мнению Роуз, влюблен до сих пор.
– А ты не против? – спросил он, пуская колечко голубоватого дыма в воздух, который впервые за последнее время не отдавал порохом.
Гарри удивленно приподнял бровь. Он никак не предполагал, что Микки задаст ему такой вопрос.
– Нет, – ответил он совершенно искренне. – Я по-прежнему люблю ее как двоюродную сестру, но вовсе в нее не влюблен и не думаю, что когда-нибудь был влюблен по-настоящему. Просто увлекся, но очень сильно.
– И что случилось? – Микки, разумеется, знал, что Нина поспешила выйти замуж за герцога, который погиб при Галлиполи и посмертно был награжден Крестом Виктории, но он не знал, почему разошлись Нина и Гарри, так как Роуз ничего ему об этом не говорила, и он думал, что она не сказала этого даже Дженни.
Гарри помолчал, вспомнив о безобразной ссоре во дворе бывшей конюшни в Крэг-Сайде.
