— Ну хорошо, — сказала она, — однако сомневаюсь, что успею закончить платье целиком, Элиза.
— О, вполне достаточно только лифа! Я надену его с юбкой из тяжелого шелка. — Элиза от радости захлопала в ладоши. — О, Леон! Мариетта обещает сшить мне свадебное платье!
Леон повернулся к своей невесте, на виске у него чуть подрагивала крохотная жилка.
— Если это тебя обрадует, любовь моя…
— Конечно, обрадует! Это будет самое красивое платье во всем Лангедоке. Как вы добры, Мариетта! Я хочу уговорить вас, чтобы вы остались в Шатонне и не уезжали в Венецию.
Леон определенно старался не смотреть на Мариетту, и герцог, как и все остальные, начал этому удивляться. Репутация Леона как поклонника женщин была общеизвестной, однако герцог, который знал его с детских лет, был полностью уверен, что, вступив в брак, Леон будет верным супругом. Он был совершенно прав, когда утверждал, что Леон отнюдь не волокита. Нравы при дворе вполне устраивали Леона, пока он был холост, но как только брачный контракт будет подписан, Леон станет таким же старомодным, каким был его отец, даря свою любовь одной, и только одной, женщине. И все же герцог не мог отделаться от мысли, что когда Леон смотрит на Мариетту, в его темных глазах вспыхивает огонь желания.
Заинтригованный, он сам взглянул на золотоволосое создание в небесно-голубом платье и получил в ответ улыбку, которая растопила бы лед в самом холодном сердце.
— А что вы скажете насчет музыки? — задал вопрос Рафаэль, отделавшись наконец-то от Селесты. — Кажется, я ни разу не слышал, как звучит вот этот спинет.
— Прелестно звучит. Смею вас уверить, — со смехом произнесла Жанетта. — Для меня ничего нет приятнее, чем слушать игру на нем.
Селесте очень хотелось сказать, что она могла бы поиграть на спинете, однако она сообразила, что вместо того, чтобы любоваться сиянием глаз Рафаэля, она выставит себя заурядной провинциалкой. Ее игра недостаточно хороша для мужчины, который привык слушать музыку в исполнении придворных дам.
Короткие панталоны Рафаэля сидели на нем в обтяжку, перехваченные на коленях ленточками, так же как и рукава шелкового камзола на плечах. В башмаках из темно-красной кожи на высоких каблуках он казался Селесте великолепным, но взгляд его больше не был устремлен на нее — он смотрел на Мариетту, и в его глазах застыл хоть и не высказанный, но очевидный вопрос.
Мариетта медленно встала. А почему бы и нет? Леону де Вильневу полезно узнать, что девушек в семье Рикарди учили исполнению музыки. Что он глубоко заблуждался, принимая ее за простую крестьянку. Она ощутила спазмы в желудке, когда подошла к спинету, ведь прошло десять долгих лет с тех пор, как она играла на инструменте в последний раз. И было это еще при жизни отца, когда они жили спокойно и удобно.
Мариетта села за спинет Жанетты, и все взгляды обратились на нее. Она была загадкой для всех присутствующих. Если она и вправду умеет музицировать, значит, хорошие манеры, которыми она так щеголяет, вовсе не притворство. И семья Рикарди столь же высокородна, как и семья Вильнев.
Жанетта вдруг ощутила некоторое опасение и сжала руки на коленях, повторяя про себя молитву. Только Селеста и Элиза находились в счастливом неведении о всеобщем напряжении. Мариетта подняла руки над клавишами инструмента. Герцог испытующе прищурился, Рафаэль от души желал ей доказать всем, что она достойна выйти замуж за одного из членов семьи де Мальбре, а лицо Леона осталось непроницаемым.
Музыка зазвучала чисто и красиво, каждая нота была совершенна. Мариетта позволила себе еле заметно улыбнуться, когда услышала у себя за спиной несколько вздохов: удивленные герцога и Леона, облегченные Рафаэля и Жанетты.
— Может, потанцуем? — с надеждой в голосе спросила Селеста. — О, давайте потанцуем!
Герцог тотчас, нимало не колеблясь, встал и протянул руки к Элизе, которая, очаровательно порозовев, приняла приглашение. Рафаэлю ничего иного не оставалось, как взять под руку Селесту. Обе пары, высоко поднимая руки, двигались по большой гостиной в размеренных па менуэта. Разошлись — сблизились — снова разошлись. Герцог почувствовал себя лет на двадцать пять моложе.
Когда музыка смолкла, он с явной неохотой подвел Элизу к ее будущему супругу. Селеста же все еще крепко держала Рафаэля под руку.
Леон захотел присоединиться к своему приятелю и кузине, однако Элиза воспротивилась. Смеясь и обмахиваясь веером, она воскликнула:
— Достаточно одного танца! Я еле дышу!
Герцог заботливо налил ей бокал живительного вина и произнес:
— Вы танцевали как ангел.
Рафаэль, ничуть не обрадованный танцем, главное, тем, что ему не пришлось держать руку Мариетты в своей, спросил Селесту, может ли она что-нибудь спеть.
— Она поет чудесно, настоящий соловей, — заверила его Жанетта, и таким образом вышло, что Селесте представилась возможность продемонстрировать свои способности, а Рафаэль принялся танцевать с Мариеттой под ее пение.
Мариетта не так быстро уставала, как Элиза Сент-Бев. Категорически не желая, чтобы Леон понял, какую боль он причинил ей, Мариетта весело смеялась, танцуя с Рафаэлем, и ее ножки в бархатных туфельках порхали по полу гостиной так же легко, как они бегали по дорожкам садика возле кухни. Глаза у Рафаэля сияли, он с улыбкой любовался Мариеттой.
Она просто совершенство, такая грациозная, пылкая! Постоянный источник сюрпризов. Он непременно женится на ней, и будь прокляты все те, кто станет насмехаться над ним! Они умолкнут достаточно скоро — когда Мариетта очарует самого короля и сделает это с той же легкостью, с какой она очаровала его самого.
Слишком быстро Селеста заявила, что больше не может петь, и Рафаэль с неохотой отпустил руки Мариетты. Он решил, что сделает ей предложение сегодня же вечером. Они обвенчаются, а потом сразу уедут в Париж.
Леон проводил Элизу до кареты и коснулся ее лба нежным поцелуем. Элиза почувствовала себя успокоенной. Такого рода знаки внимания она готова принимать. Страстные поцелуи, которыми Леон осыпал ее до этого и которые просто пугали ее, всего лишь следствие долгой разлуки и последний пережиток разгульной жизни при дворе. Больше этого не повторится.
— Я вам завидую, — с неподдельной искренностью сказал герцог, когда тот вернулся в гостиную. — Ваша невеста — просто высшее совершенство. Вы счастливый человек, Леон.
Леон ответил на любезность беглой улыбкой, ибо его внимание было сосредоточено совсем на другом предмете: он не обнаружил в гостиной ни Мариетты, ни Рафаэля.
Факелы мерцали в закрепленных на каменной стене железных кольцах, озаряя мягким светом проход, в котором Рафаэль де Мальбре предложил Мариетте Рикарди стать его женой. Она уставилась на него в полном недоумении, а Рафаэль рассмеялся, взял ее руку и с нежностью поцеловал в ладонь.
— Я выучил урок, моя дорогая. Больше никаких попыток овладеть вами на соломе, только на супружеском ложе.
