— Добрый вечер, монсеньор!
То был чересчур высокий титул для скромного седовласого священника, однако обычно он явно доставлял ему удовольствие. На сей раз доброе лицо аббата не смягчилось. Он приподнял руку, как бы преграждая Леону путь, и Леон тотчас замер на месте, ощутив спазм в желудке.
— В чем дело? Что случилось?
— Мадам Сент-Бев заболела, менее часа назад. Ваш друг герцог де Мальбре посетил ее, но после его ухода она пожаловалась на усталость и головную боль. Сейчас у нее жар и бред.
— Как у Нинетты Бриссак?
Аббат кивнул и добавил:
— А также у многих других, которые заболели в последние месяцы, но не выздоровели, как Нинетта.
— Позвольте мне пройти к ней.
— И подхватить заразу?
Леон в ответ лишь глянул на аббата с нескрываемым пренебрежением и начал подниматься в спальню Элизы, шагая через две ступеньки. Перепуганная экономка посторонилась, пропуская его в комнату, и едва Леон увидел осунувшееся лицо Элизы, которая находилась в полубессознательном состоянии, он сразу понял серьезность положения.
— Не отходите от нее, — приказал он экономке. — Я съезжу за мадемуазель Рикарди.
Аббат ждал его там, где Леон оставил своего коня.
— Я помолился и благословил ее, однако…
Он умолк и выразительно пожал плечами.
Леон уже был в седле, проклиная свою израненную грудь, из-за которой был вынужден двигаться как можно осторожней.
Аббат снова передернул плечами. Если его молитва не помогла Элизе, что может сделать эта девчонка Рикарди? Нинетта Бриссак, очевидно, заболела не так сильно, как другие девочки, которые умерли.
— Свадебный гость! — вдруг крикнул он вдогонку Леону. — Как быть со свадебным гостем?
Леон развернул Сарацина, глянул на священника и замер на месте. К нему подбежал коротышка аббат.
— Это ее кузен, и он уже в Монпелье. Его надо предупредить. Теперь не может быть никакой свадьбы, сын мой, долгое время не может. И в Лансер не должны приезжать никакие посетители, пока мадам Сент-Бев не выздоровеет.
— Нет! — отрезал Леон и крепко сжал губы.
Он пришпорил Сарацина и пустил его в галоп, словно в сражении, по направлению к Шатонне. Боже милостивый, как же он не подумал о Селесте и о Монпелье! Могло случиться что угодно. Охотники за ведьмами, чего доброго, уже выехали за Мариеттой.
Сарацин почувствовал тревогу хозяина и буквально стлался над землей, и бока его блестели от пота, когда он остановился возле конюшни. Леон соскочил на землю и промчался мимо ошарашенной Матильды, во весь голос окликая Жанетту и Мариетту.
— Что такое… — начала было Жанетта, когда они с Мариеттой выскочили из своих комнат.
— Селеста? Она вернулась?
Жанетта ахнула и прижала к губам ладонь. Так много всего произошло, одно уже то, что Леон изранен… И он признался в любви к Мариетте… У нее полностью вылетело из головы, что Селеста в Монпелье… что это чревато опасностью…
— Нет…
Выражение лица Леона напугало Мариетту, она не могла понять, с чего он беспокоится о том, где находится Селеста.
— Как Элиза? — спросила она. — Ты сказал ей?
Он посмотрел на нее, и в глазах его Мариетта увидела черную тоску.
— Я не мог. Элиза больна, у нее лихорадка, и аббат считает, что она близка к смерти.
Мариетта ничего не сказала, она повернулась и побежала к той кладовке, где хранила лекарства.
— Возможно, Лансер сейчас самое подходящее место для Мариетты, — обратился Леон к матери, мысли его путались. — Она будет ухаживать за Элизой. Никто в мире не может запретить ей этого. А я тем временем съезжу в Монпелье за Селестой.
Жанетта облизнула пересохшие губы.
— А что, если Селеста по неразумению уже наболтала там лишнего?
— В таком случае мир станет слишком тесен для охотников за ведьмами, ибо я клянусь Богом, что убью всех до последнего, если они только посмеют бросить взгляд на Мариетту!
С этими словами он взялся за шпагу, а Жанетта вдруг почувствовала, что ее охватывает страх, и постаралась подавить его. Леон — не мальчик. Он мужчина, солдат, воин армии Людовика. Легендарный Лев Лангедока. А она становится слабодушной…
Жанетта попыталась улыбнуться.
— Бог тебе поможет, — сказала она.
Леон прошел мимо нее, натягивая перчатку.
— Расскажи Мариетте о том, что случилось и почему я уехал. У нее хватит смелости понять это. Скажи ей, чтобы она оставалась в Лансере до тех пор, пока я за ней не приеду.
И он уехал, на этот раз на свежей лошади, а Мариетта, услышав топот копыт, прибежала во двор в полном изумлении.
— Он поехал в Монпелье, — сказала Жанетта, быстро подойдя к ней. — Селеста уехала туда нынче с утра, чтобы встретить одного из гостей Элизы, и Леон боится, что она начнет болтать лишнее и ее подслушают. Он как раз туда и направлялся, когда на тебя напал волк.
— Понимаю. — Глаза у Мариетты были полны боли, но не от страха за себя — она боялась за Леона. Она знала, до каких пределов может он дойти, чтобы защитить ее.
— Он велел передать тебе, чтобы ты оставалась в Лансере. Даже охотники за ведьмами не посмеют там показаться, когда узнают о заразной болезни в доме.
— Если Элиза больна тем же, что и Нинетта, у меня нет иного выбора, как только остаться при ней, — спокойно ответила Мариетта.
Все, что могло понадобиться, уже лежало у нее в корзине. Она вдруг почувствовала себя усталой, душевно измученной. Почему, ну почему Элиза заболела именно сейчас?
Она подняла голову. Элиза больна, тяжело больна, и только она, Мариетта, может ее спасти. Собравшись с духом, она пошла туда, где ее ждала лошадь, уже оседланная Арманом. Слухи дошли и до него, и он знал, кто станет его будущей хозяйкой.
— Почему такая печальная? — спросил он после того, как Мариетта позволила ему помочь ей сесть в седло. — Мадам Сент-Бев поправится так же, как Нинетта.
Мариетта слабо улыбнулась и сказала:
— Я молюсь об этом, Арман.
Казалось, дорога в Лансер продолжалась целую вечность, и все это время Мариетта думала о Леоне. Селеста в Монпелье уже целый день. Достаточно времени, чтобы рассказать о ее пребывании в Шатонне, и если это дойдет до ушей инквизитора в черном или до ушей обвешанного драгоценностями молодого человека, который приходил к ее бабушке, тогда прощай их будущее счастье с Леоном. В последние несколько дней у нее было достаточно времени для размышлений, и теперь она поняла наконец, почему за ней идет охота и почему сожгли бабушку. Против такого врага даже храбрость Леона бессильна.
Наконец-то впереди показался дом Сент-Бевов, весь обросший мохом и плющом. Слуги встретили Мариетту с живейшим облегчением. Все они слышали о выздоровлении Нинетты Бриссак, и если эта рыжеволосая красавица сможет вылечить их госпожу, то она вдвойне желанная гостья. Мариетта быстро прошла по комнатам к лестнице. Стены были увешаны гобеленами из Бергамо, обитые испанской кожей стулья сверкали позолотой, на окнах висели тяжелые шторы из дорогого бархата. Элиза обожала роскошь. Она была бы куда счастливее с герцогом в Версале, чем с Леоном в Шатонне.
