Но что изменилось бы, если бы мисс Годфри задержалась? Кейт знала ответ на этот вопрос: сочувствие соседки еще сильнее расстроило бы ее, и тогда уж она бы наверняка сломалась и окончательно пала духом.
Кейт стало зябко, несмотря на отупляющую жару душного летнего вечера. Она поежилась и обхватила себя руками. Как же сообщить о гибели Тоби отцу? Это известие раздавит его, он начнет волноваться об оставшейся одной дочери еще больше. Кейт собралась было заставить себя пройти в комнату и сесть за отцовский письменный стол, когда в дверь вновь постучали. На этот раз Кейт не сомневалась, что пришла Керри. Резко повернувшись на каблуках, она распахнула дверь настежь и, окончательно потеряв контроль над собой, бросилась к подруге на шею.
— Тоби умер! — прорыдала она. — Его больше нет, и я не знаю, как без него жить!
Несколько дней Керри практически не покидала дома Кейт. Розу она брала с собой. Кейт то и дело рыдала и причитала, несколько успокаиваясь, лишь когда Керри рассказывала ей последние сплетни об обитателях квартала. Случалось, что Кейт не только обретала рассудок, но и улыбалась. Например, когда подруга описывала бомбоубежище, вырытое на заднем дворе ее отцом.
— На это стоит посмотреть! — восклицала Керри, возводя к потолку глаза. — Да оно не выдержит и листовок, сброшенных с немецких самолетов, не то что бомб. Мама сказала, что, раз он не способен соорудить что-нибудь получше, она уйдет во время бомбежки к мисс Хеллиуэлл, которой вырыл бомбоубежище Джек Робсон. Оно настолько глубокое, что выдержит, как говорит Мейвис, даже Армагеддон.
Подруги сидели в спальне Кейт в легких халатиках, попивая какао с молоком.
— Что слышно о Джеке? — полюбопытствовала Кейт. Керри вскинула подкрашенные брови.
— Он сейчас дома, в увольнении. Весь такой из себя важный, словно бы запросто расправится в одиночку с Гитлером и всей его армией. Как только стало известно о его приезде, возле калитки Робсонов появилось столько девушек, что, если они не уберутся, Чарли грозится натравить на них Куини.
— А Мейвис? — склонила голову набок Кейт. — Она все еще под впечатлением его бравого вида?
— Он явно ее впечатлил, вот только не знаю, бравым видом или чем-то другим, — нахмурилась Керри. — Пока Тед воюет, она даже ходит с Джеком на танцы. Я пригрозила, что слухи дойдут до Теда. Но она говорит, что он не такой идиот, чтобы переживать из-за пустяков. Будто бы она только оберегает своего соседа и друга от похотливых льюишемских и гринвичских хищниц.
— Именно так она и выразилась? — удивилась Кейт.
— Нет, — хихикнула Керри, — она употребила другое, более смачное, выражение, но я довольно точно передала его смысл. Ты видела мисс Годфри за рулем кареты «скорой помощи»? Просто умора! На голове каска, в ушах жемчужные серьги, и одета в твидовый костюм! Ха-ха-ха!
Когда Кейт вышла на работу, мисс Пирс крепко пожала ей руку и с искренним сочувствием произнесла:
— Разумеется, здесь об этом говорить неудобно, но все же прими мои глубочайшие соболезнования, Кейт!
На этом их разговор в столовой оборвался: мимо проходил с чашкой чая в руке мистер Татли, до сих пор не снявший с рукава траурную повязку.
Новости из районов боевых действий поступали одна мрачнее другой. В течение двух недель, прошедших со времени эвакуации из Франции английских солдат, немцы дошли до Парижа. И вскоре Франция объявила о своей капитуляции.
— Теперь Великобритания осталась одна, — с грустью заметил мистер Мафф. — Читали речь Черчилля в палате общин? Он призвал всех англичан с честью исполнить свои обязанности и держаться так, чтобы даже через тысячу лет люди могли сказать: «Это был их звездный час!»
В начале июля пришло сообщение о высадке немцев на Нормандских островах. Мистер Мафф не мог удержать своих эмоций по этому поводу, но Кейт было не до них. У нее задерживались месячные, чего с ней никогда раньше не случалось. Каждый вечер, ложась спать, она молилась:
— Боже! Пусть я буду беременна! Умоляю, не допусти, чтобы у меня началась менструация! Сделай так, чтобы я оказалась беременной от Тоби!
Потом она еще долго не могла уснуть, гоня прочь мысли о чудовищных трудностях, которые навалятся на нее, если Бог внемлет ее мольбе. Ей придется сообщить эту новость отцу, потом терпеливо сносить сплетни и пересуды относительно отцовства ребенка. С работы, разумеется, придется уйти, и возникнет вопрос — на что жить? Вдобавок ко всему рано или поздно ей предстоит решить, говорить о том, что она носит ребенка Тоби, его деду или нет.
Последняя проблема представлялась ей неразрешимой. Джосс Харви не знал даже о том, что Кейт существует на свете. Как же она, вдруг возникнув из небытия, сообщит ему, что вынашивает дитя его любимого внука? Но если она умолчит, то, возможно, лишит его огромной радости. Пытаясь найти выход, Кейт всякий раз заходила в тупик и откладывала решение этого вопроса. Сейчас важнее всего было установить, беременна ли она, и ответ ей мог дать только врач.
— Срок настолько мал, что я не смогу ответить вам с полной уверенностью, — уклончиво сказал доктор Роберте, когда-то принимавший роды у матери Кейт. — Я только могу предположить, что вероятность беременности весьма велика. Но окончательно будет ясно только через две-три недели. — Врач нахмурился. — Я знаю вас с самого рождения, Кэтрин. И не ожидал… Даже не допускал мысли…
— Отец ребенка погиб в боях над Дюнкерком, — вымолвила Кейт, изо всех сил скрывая волнение. — Он сделал мне предложение, и я согласилась стать его женой. Я хочу родить этого ребенка.
Доктор Робертс, хорошо знакомый с романтическими фантазиями своих юных пациенток, тяжело вздохнул.
— Будьте реалисткой, Кэтрин! — мягко возразил он. — Ваш ребенок будет признан незаконнорожденным. Вы оба будете от этого страдать. Подумайте о том, что вас ожидает!
Кейт встала с рассохшегося кожаного кресла.
— Если я беременна, то меня это только радует. Я буду любить своего ребенка, и это главное! А совсем не то, что он родится вне брака.
Доктор Роберте покачал головой.
— Все это, конечно, прекрасно, Кейт, но я прожил слишком долгую жизнь, чтобы предаваться радужным иллюзиям. Как только соседи узнают, что вы в положении, на вас навесят ярлык падшей женщины и отвернутся от вас.
Кейт презрительно усмехнулась.
— Не забывайте, доктор, что я наполовину немка. Меня теперь трудно испугать. Напротив, даже интересно стать для разнообразия отверженной не из-за своего происхождения, а по причинам нравственного порядка.
И прежде чем врач смог ей что-то ответить, она покинула кабинет, гордо вскинув голову с тяжелой длинной косой.
Случалось, Кейт с трудом сдерживалась, когда на работе кто-то вспоминал о смерти Тоби. Уже наутро после ее визита к врачу мистер Мафф вкрадчиво сказал:
— Говорят, старик Харви тяжело воспринял весть о гибели внука. Его можно понять, он потерял сына на прошлой войне. У бедняги теперь совсем не осталось близких.
